— Вот именно, — ответила я. — Еще что-нибудь нашел?

— Ничего такого, что тебе хотелось бы услышать.

Стало быть, остальное состояло из флирта.

— Ладно, будем считать, ты не только валял дурака. — Я села в машину и открыла дверцу со стороны пассажира. Когда Квентин забрался в салон и пристегнулся, я протянула ему папку с инструкциями. — Вот. Посмотри, сможешь ли разобраться, как доехать до отеля.

Он вздохнул.

— Слушаюсь, о Великая.

— О Великая? Мне нравится. Отныне так и обращайся.

Я завела машину и вырулила со стоянки на подъездную дорожку. Ворота, по всей видимости, с внутренней стороны были снабжены датчиками движения, потому что, когда мы подъехали, начали со скрипом подниматься.

В подлеске блеснуло что-то золотистое. Я нажала на тормоза и вгляделась в темноту. Что бы это ни было, оно исчезло: никакого движения или отблесков света больше не было.

— Ты это видел?

— А? — Квентин поднял голову от инструкций. — Что видел?

— Ничего. — Я встряхнула головой и тронула машину. — Наверное, просто енот.

Мы проехали ворота и двинулись по дороге, больше уже не останавливаясь. В бизнес-парках по обеим сторонам улицы было темно — нормальные люди ушли домой, оставив ночные часы для психов и фейри. Так было и будет. Ночь принадлежит нам.

— Сверни на трассу, — сказал Квентин.

— Поняла. — Я повернула к ближайшему въезду.

— Ну, так ты ее встретила?

— Кого?

— Дженэри.

— Да, и ты тоже ее видел — та брюнетка с папкой, помнишь?

— Так это была она? — Он сморщил нос. Квентин слишком юн, чтобы хоть на минуту забывать о чувстве собственного достоинства, не допускающего судейства соревнований по ругани.

— Угу.

— Какая она?

— Растерянная. И в то же время немного раздраженная — кажется, наше присутствие ей нежелательно.

— Сколько ей лет?

— Не очень много. Вполне комфортно управляется со всей этой техникой, так что родилась вряд ли позже тысяча восемьсот восьмидесятых. — Для чистокровок возраст менее двухсот лет считается юностью. Одно из иронических следствий бессмертия: подростковый возраст длится гораздо дольше. — Укрощенная Молния, скорее всего, ее первое «настоящее» регентство.

Квентин нахмурился.

— Думаешь, тут правда что-то не так?

— Думаю, что рано говорить, но вполне возможно. Который выезд?

— Следующий.

— Ясно.

Факт: Сильвестр волновался, что в Эй-Эль-Эйч что-то случилось. Чем бы оно ни являлось, оно достаточно реально, чтобы напугать Джен. Она не рада, что мы приехали. Что она пытается скрыть? Факт: «Эй-Эль-Эйч Компьютинг» — непривычное для меня место. Не то чтобы я не одобряю современные технологии, просто не понимаю их и поэтому не разбираюсь. Чего добиваются Джен и ее сотрудники?

Квентин что-то говорил, и я переспросила:

— Что?

— Так мы на какое-то время остаемся? — повторил он.

— Похоже, что да.

— О.

Это прозвучало не разочарованно, а наоборот, довольно. Плохой признак.

Впереди показался отель, и я поспешила навстречу отдыху для тела. Мысль о кровати — хоть какой-нибудь — вдруг показалась совершенно неотразимой.

— Как же я хочу добраться наконец до кровати, — пробормотала я.

Квентин покосился на меня.

— Герцогиня просила передать тебе сообщение.

— О? Какое?

— В нем говорится: «Постарайся поспать и заказывай в номер что хочешь из меню, если это будет означать, что ты действительно поешь».

Да, в этом вся Луна. Я усмехнулась. Иногда куча суррогатных матерей оказывается кстати — живя между Луной, Лили и Стейси, я начала питаться почти регулярно.