Олдмонт лихорадочно соображал, что делать дальше. Выстрелы гремели безостановочно (на секунду мелькнула мысль: “Полиции они явно не боятся”), теперь по лестнице взбирались двое. Олдмонт стремительно присел. Они выстрелили несколько раз, целясь туда, где, по их предположению, стоял Олдмонт. Пули просвистели у него над головой. Ослепленные вспышками, нападавшие не заметили, как Олдмонт бросился на них. Получив по голове тяжелым стулом, один из них выронил оружие. Олдмонт бросился за пистолетом. Второй выстрелил. Пуля обожгла бедро, но пистолет был уже в руках Олдмонта.

Через минуту возле Олдмонта валялись два трупа, но его правая рука повисла как плеть. Руку прострелил третий нападавший, Олдмонт не успел левой рукой перехватить пистолет и молча смотрел на своего противника.

О’Брайен выключил радио, сообщившее, что лучшей таиландской актрисой года названа Чаруни Суксават, исполнительница главной роли в фильме “Тайна”. Среди актеров обладателем такого же титула стал Пия ТаКупрат, сыгравший главную роль в фильме “Бог — покровитель деревни Бангпун”.

— Я только сейчас узнал, что вы стреляли в Олдмонта, — раздраженно сказал О’Брайен, как только Хенкинс вошел в его кабинет. — Вы что, с ума сошли? Забыли, за что вам деньги платят? Чувствуете себя еще “охотником за скальпами”?

“Охотникам за скальпами” в ЦРУ поручали убийства и прочие грязные операции, от которых освобождают заграничные резидентуры, чтобы их не компрометировать. “Охотники” действуют в одиночку, без прикрытия, чтобы в случае провала не потянуть за собой других сотрудников управления. Хенкинс действительно несколько лет был “охотником за скальпами”, и в резидентуре ему постоянно давали понять, что он работник второго сорта: результат постоянного взаимного недоброжелательства между сотрудниками директората разведки и директората операций.

— Я же получил от вас приказ нейтрализовать Олдмонта, — хладнокровно возразил Хенкинс. — Но он слишком большой хитрец, чтобы его можно было взять голыми руками.

— Вы играете в гольф? — спросил О’Брайен.

— Нет, — отрезал Хенкинс.

Он поджал губы, словно его оскорбили в лучших чувствах. О’Брайен вздохнул.

— Основной принцип игры в гольф гласит, что никогда нельзя упускать мяч из поля зрения, — Хенкинс не мог понять, иронизирует О’Брайен или говорит всерьез. — Мяч в этой игре — Хоукс. Я пытался вам это объяснить, жаль, что вы не поняли, Дуайт. Хоукса нужно немедленно доставить к Олдмонту.

— Не раньше, чем полиция назовет мне адрес Олдмонта. — Хенкинс хотел, чтобы последнее слово осталось за ним.

Раздался легкий щелчок, и Олдмонт зажмурился от яркого света. Он ждал выстрела. Неизвестный отвел от него фонарик и на мгновение осветил свое лицо. Пухлая, расплывшаяся в ухмылке физиономия. Тирают! Насильник, бандит, “красный буйвол”!

Луч фонаря опять уперся прямо в глаза Олдмонта.

— Вот тебе и конец пришел, паршивая скотина, — прошипел Тирают, — как и твоему братцу, которого ты все забыть не можешь. Еще угрожал мне, собака. Такие люди, как я, обид не прощают.

Тирают нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало: он расстрелял весь магазин. Тирают стоял совсем близко, и Олдмонт, поднырнув под слепящий луч, головой ударил его в живот. Оба повалились на пол.

Олдмонт был тяжелее противника, но мог действовать только одной рукой. Тирают сбросил его с себя, схватил Олдмонта за уши и с силой бил об пол, пока американец не перестал сопротивляться. Тяжело дыша, Тирают пошарил вокруг себя — он искал фонарь. Но фонарь откатился куда-то далеко. Периодически за окном вспыхивала и гасла реклама, и в ее розовых отблесках Тирают заметил в углу ребристую рукоятку пистолета, который выронил один из его телохранителей. Он повернулся спиной к неподвижному Олдмонту и сделал первый шаг.

Американец повалил его на пол ударом обеих ног, напоминающим взмах ножниц. Тирают растянулся во весь рост, но сразу же поднялся. Вскочил и Олдмонт. Они стояли друг против друга, выжидая. Тирают был ловок и хитер. Его характер закалялся в непрерывных драках с конкурентами, когда вопрос, кто из двоих останется в живых, решала быстрота реакции. Но, обескураженный стойкостью Олдмонта, Тирают лишился хладнокровия. Это предопределило его поражение.

Спеша покончить с американцем, он напал первым. Олдмонт качнулся вправо, так что удар Тираюта при шелся на пустое место, и отработанным приемом опустил ребро левой ладони на шейные позвонки таиландца.

Несколько минут Олдмонт пытался отдышаться, опустившись без сил на единственный сохранившийся в целости и сохранности стул. Некоторое время Тирают еще хрипел, затем замолк. Удар, которому Олдмонта научили еще в учебных лагерях УСС, был смертельным.

Конечно, О’Брайена никак нельзя было обвинить в излишней интеллектуальности. Всякое книжное знание он презирал. За столько лет работы в Бангкоке он так и не потрудился выучить тайский язык. Один раз по этому поводу ему даже пришлось выслушать обидное нравоучение от своего предшественника на посту резидента, который в присутствии нескольких человек, метя в О’Брайена, сказал, что глупец, разумеется, не станет умнее, выучив хоть десять языков. Но понимание речи других людей может открыть возможность проникнуть в их мысли и чувства, а разве это не важнейшая задача разведчика?