– Нет. Читай Евангелие и отмечай в нем те места, которые ударяют тебя в душу, от которых трепетно делается на сердце, от которых ум светлеет, которые подстегивают твою волю к желанию новой жизни. И знай, что в этом слове, в этом образе, в этой заповеди, в этом примере Христа ты нашел в себе искорку Божественного света. И оскверненная, потемневшая икона, которой ты являешься, просветлела. Ты уже немножко становишься похожим на Христа, в тебе понемногу начинает проявляться образ Божий. А если так, то запомни это. Если ты будешь грешить, то будешь осквернять святыню, которая в тебе уже есть, уже живет, уже действует, уже растет. Ты будешь тушить в себе образ Божий, тушить свет или окружать его тьмой. Этого ты не делай.

Если ты будешь верен тем искрам света, которые в тебе уже есть, то постепенно тьма вокруг тебя будет рассеиваться. Во-первых, там, где свет, тьма уже рассеяна. Во-вторых, когда ты обнаружишь в себе какую-то область света, чистоты, правды, когда ты смотришь на себя и думаешь, что ты на самом деле настоящий человек, тогда можешь начинать бороться с тем, что наступает на тебя, подобно врагам, наступающим на город, затемняя этот свет в тебе. Вот ты уже научился почитать чистоту, и вдруг в тебе поднимается грязь мыслей, телесных желаний, чувств, чувствительности. В этот момент ты себе можешь сказать: НЕТ, я обнаружил в себе искорку целомудрия, искорку чистоты, желание кого-то полюбить без того, чтобы этого человека осквернить даже мыслью, не говоря уже о прикосновении. Эти мысли я допустить в себе не могу, не стану, буду бороться против них. Для этого я обращаюсь ко Христу и буду кричать Ему: “Господи, очисти! Господи, спаси! Господи, помоги!”. И Господь поможет. Но Он не поможет тебе прежде, чем ты сам не поборешься с искушением. Есть рассказ в жизнеописании преподобного Антония Великого, как он отчаянно боролся с искушением. Боролся так, что, наконец, в изнеможении упал на землю и лежал без сил. Вдруг перед ним явился Христос, и, не имея сил подняться к нему, Антоний Ему говорит: “Господи, где же Ты был, когда я так отчаянно боролся?” Христос ему ответил: “Я стоял невидимо рядом с тобой, готовый вступить в бой, если бы ты только сдался. Но ты не сдался, и ты победил”».

Из алтаря вышел отец Михаил с крестом и книгой в руках. Алеша опять внимательно всмотрелся в него. Кажется, отец Михаил был еще строже, чем на улице.

Отец Михаил начал читать молитвы к исповеди. «А может, уйти? – вдруг подумал Алеша. —

Ну почему он должен идти на эту исповедь, если у него нет никакого желания?..» И все же уйти было невозможно: рядом были бабушки, Лиза, дядя Сережа, да и сам отец Михаил… Куда он денется от них от всех сегодня, завтра, послезавтра?..

Но вот общие молитвы кончились, и отец Михаил начал исповедовать каждого в отдельности. Алеша вытащил листочек, на котором, по совету бабушки, написал свои грехи, которые смог вспомнить. Список был длинный. Поначалу шли грехи, сознаваться в которых было как-то не очень стыдно: гордился перед другими, сердился, дрался… Зато потом начиналось такое… Обманывал, без спроса брал чужое, подлизывался к сильным, мучил животных… И это было еще не все…

Алеша смотрел на свой список и думал: а ведь он, по словам всех знакомых, не такой уж плохой человек. Так откуда взялось столько дрянных поступков? И ведь все это его, его дела, слова и мысли!.. Все это действительно совершил он, мальчик всего-то восьми лет от роду!..

А толпа народа на исповедь становилась все реже. Вот уже перед ним всего два или три человека. И вновь пришла мысль: «Если сейчас уйти – никто обо мне не узнает ничего плохого! Ведь можно и не сегодня исповедаться, а денька через три…» Но другой голос, где-то в самой глубине, говорил: «А Федору Овсянникову легко было, когда он под вражескими пулями лежал? Но Господь его спас… И тебя спасет. Только ты потерпи…»

Но вот уже и последнему перед Алешей человеку отец Михаил дал поцеловать крест, Евангелие… Алеше стало всем тошно на душе.

Вот и его очередь идти…

Какими-то деревянными ногами он доковылял до отца Михаила. Листочек со списком грехов был зажат в руке, но он о нем забыл. Во рту у него пересохло, и он понял, то не сможет сказать ни единого слова.

Он стоял и молчал, и только чувствовал, что голова его сама собой опускается.

– В первый раз, Алеша? – вдруг услышал он над собой мягкий голос священника.

Он кивнул, и голова его опустилась еще ниже на грудь.

– Понимаю я тебя, дорогой мой, – сказал отец Михаил. – Сам я тоже когда-то впервые пришел на исповедь, а сказать ничего не могу. Как мне стыдно-то было – ужас! А потом думаю: чего я стыжусь? Грешить-то ведь не стыдился! Так ведь это грешить стыдно, а исповедаться в грехах, наоборот, хорошо!.. Да Господь, к тому же и так каждый мой поступок знает, каждую мысль!.. И зачем мне от своего Спасителя скрываться? Ведь Он на землю пришел, чтобы меня от греха спасти!.. Знаешь, подумал так, и сразу мне легче стало…

Странно. Священник говорил о себе, но Алеше тоже стало легче, как будто это было и о нем. Он достал свой листочек и стал говорить:

– Гордился перед другими… Сердился на всех… Дрался много раз, и с Митькой Колобковым тоже… Без спроса… – тут он замолчал, но потом набрал воздуха и произнес: – Без спроса брал чужое… Обманывал… К сильным ребятам подлизывался… Животных мучил…

Он говорил долго, пока не прочитал весь список. Но вот назван и последний грех. Он чувствовал, как по лицу и по спине струится горячий пот. Но что же ничего не слышно? Может, отец Михаил не знает, что с ним делать?

Он поднял глаза и быстро взглянул на священника. Взглянул – и невольно задержал взгляд: на него смотрели любящие и какие-то лучистые глаза отца Михаила.

– Видишь, и совсем это не страшно, – сказал отец Михаил. – Ведь Господь нам в каждом добром деле помогает. Вот и ты с Его помощью начал этот чудный труд покаяния… А теперь постарайся поменьше грешить…

Он взял из рук Алеши листочек с грехами, порвал его и отдал Алеше.

– Это сожги, – сказал он. Потом накрыл чем-то Алешину голову, прочитал над ним молитву, дал поцеловать крест и Евангелие, благословил.