Они молча смотрели друг на друга, ошеломленные, опустошенные. О чем сейчас можно было говорить?

— Я умер... — прошептал он сухими губами.

— Никогда не говори этого! — вскинулась она. — Никогда, слышишь?

И в этот момент зазвонил ее мобильный. Она хотела было его отключить, но Антон сделал рукой движение, обозначающее, очевидно, «не надо». Она взяла трубку.

— Ты собираешься сегодня на работу, дорогая моя? Или как? Дать тебе еще день на размышления? — это был Алексей.

— Ну еще денек! — взмолилась Алена. Сейчас она совершенно ничего не соображала.

— Ладно. Так и быть. Не буду тебя спрашивать, но, по-моему, у тебя, судя по твоему задыхающемуся голосу, так мне хорошо знакомому, все хорошо?

— Леша! Не будь таким циником! Пока.

— Пока, — нехотя согласился он, — до завтра.

Алена вернулась в постель, теперь уже готовая выслушать рассказ Антона. И она его услышала. Оказалось, что Богородский в срочном порядке избавляется от своей собственности, даже от той, что приобрел совсем недавно. Его поездка в Вашингтон была отнюдь не деловой. А опасения его партнеров подтвердились. Его вызывали в суд, где на него было заведено дело. Почему, как это могло случиться, Антон не знал, но мог только предположить, что дело касалось каких-то налогов, а может быть, и отмывания денег, чему никто бы не удивился. В общем, он не сомневался, что Богородский отвертится и откупится, потому что судебная система в Штатах не так уж совершенна, как могло показаться несведущему человеку, но как и когда это произойдет — неизвестно. Госпиталь работал, однако его сотрясали проверки. Никто ничего противозаконного не обнаружил, но кровь всему персоналу сильно попортили. К счастью, это никак не коснулось пациентов. В общем, получалось, что вопрос с работой у Антона решен, вернее, решено, что он больше не будет работать на Богородского, чему он безмерно рад. Все перешло к Уиллу Брюсу, и теперь госпиталь — целиком и полностью его головная боль. Но, с другой стороны, предполагал Антон, может быть, это все случилось в результате интриги Брюса? Но какая разница! Он знал, что у его бывшего сокурсника огромные суммы положены на счета в офшорных зонах, и предположил, что туда же переведены деньги за канал, который откупил ее бывший бойфренд Алексей Громов.

— Скажи, — спросила Алена, наконец решившись задать ему вопрос, который ее более всего волновал, — а что у тебя с Джейн? Ты знаешь, что она беременна?

— Да ничего подобного! — замахал руками Антон. — Ну, Алена, почему ты веришь на слово всякой ерунде, только если это что-то плохое? И при этом совершенно не доверяешь мне? Они с Андреем договорились. В худшем случае просто потрепали бы тебе нервы, а в лучшем — у них все получилось. Если бы ты знала, как я ее тряс! Как грушу! Пока не созналась, что нанесла тебе визит по просьбе Богородского. Ну что за мелкий пакостник!

— Он всегда был такой?

— Понятия не имею. С такими вещами я не сталкивался. Хотя... Знаешь, еще в институте была одна история с женщиной, студенткой. Она его бросила, а потом куда-то исчезла, ее отчислили. Наверное, не без его участия. Он ведь ушел с третьего курса в органы. Видно, эти самые органы его интересовали и казались более перспективными, чем те, которые мы в медицинском изучали.

— Ну и черт с ним. Знаешь, давай сегодня никуда не выходить из дома и не вылезать из постели? — сказала она.

— Я и сам тебе хотел это предложить, только не знал, как ты это воспримешь. Тем более что погода здешняя мне совсем не нравится. Так что сделаем вид, будто бы ее там, за окном, вовсе нет.

Это была полная остановка времени, когда они не замечали его неумолимого течения. За окном зажигались во мгле фонари, снова моросил монотонный дождь, но им было уютно и спокойно вдвоем, под легким одеялом. И в этот день они ни о чем больше не говорили, только обменивались ничего не значащими фразами. Но все равно было понятно, что серьезного разговора не избежать. Потому что впереди у них целая жизнь, и нужно что-то решать. А это не так просто.

Утром они вместе стояли под душем, и его руки скользили по ее телу, нанося на кожу благоухающий миндалем и ванилью гель. Она прикрыла глаза и чуть раздвинула ноги, и его пальцы скользнули в ее раскрывшуюся глубину. Алена налила немного геля на ладонь и положила ее на вновь восставшую, неутомимую плоть Антона. Она гладила этот шелковистый жезл, кончиками пальцев ощущая каждую его складочку. Он глубоко вздохнул и повернул ее спиной к себе, слегка наклонив вперед. Он приближался и отдалялся, дразня ее, пока наконец она сама не сделала резкого движения и не приняла его в себя целиком. И снова их переполнила оглушающая, ослепляющая страсть. Вода струилась по обнаженным телам, смывая с них всю прошлую жизнь, со всеми ее проблемами и невзгодами, со всеми ее амбициями и планами, и теперь перед ними могла открыться новая дверь, в другую жизнь, где будет все новое, и это новое окажется совсем другим.

Алена вышла из ванной в черном кимоно, расшитом стрекозами и хризантемами, изящная и прекрасная, как богиня, появившаяся из пены, пусть эта пена вовсе не была морской. Антон накинул ее махровый халат, и она засмеялась тому, как мягкая ткань натянулась на его широких прямых плечах, а он любовался своей возлюбленной, как самым дивным цветком, выросшим не в его эдемском саду на побережье седого океана, а на московском асфальте, цветком, обладающим такой огромной жизненной силой, что у него хватило воли не только выбросить слабый росток, но и превратиться в роскошное, обладающее неизъяснимой прелестью чудо. За этой женщиной нужно ухаживать, быть внимательным и бережным, чтобы сохранить свежими и ничем не омраченными ее чувства, ее любовь. И вдруг он вспомнил, что ни разу не сказал ей самых главных слов, и тогда отставил в сторону чашку, потянул ее за руку и, усадив к себе на колени, прошептал на ухо: «Я люблю тебя, радость моя. Я безумно тебя люблю...» Она ничего не сказала, лишь доверчиво прижалась к его сильному телу, свернувшись как котенок. А на пороге кухни сидел Принц, склонив лобастую голову набок, и наблюдал за ними с видом кота, умудренного жизнью и все на свете понимающего.

Но ей нужно было все-таки появиться на телевидении. Громов дал ей срок до завтра. И это завтра уже наступило.

— Я поеду с тобой, это можно? — спросил Антон.

— Конечно, я закажу тебе пропуск. Да прямо сейчас позвоню Майе, и она закажет.

— Мне не терпится увидеть тебя в рабочей обстановке. Может быть, в последний раз.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Алена. — Почему это в последний раз?

— Потому что вам придется делать непростой выбор... миссис Раушенбах... Вы мне не откажете?