Я хватаю Энн за руку с такой силой, что она морщится.

— Джемма!

— Ты это видела? — выдыхаю я.

— Видела что?

— Бродячие актеры… они… они были вон там, а потом… они превратились в птиц и улетели!

В глазах Энн вспыхивает боль.

— Я не просила их выбирать меня на твое место.

— Что?.. Ох, нет, не в этом дело! — чуть более мягко говорю я. — Говорю же, вот только что актеры были там, а в следующее мгновение они превратились в птиц… как…

Я холодею еще сильнее.

— Точно как Маковые воины!

Энн всматривается в темноту. Фонарь актеров покачивается вдали, за деревьями, становясь все меньше по мере того, как они удаляются.

— Птицы несут фонарь?

— Но я…

Я умолкаю. Я уже не уверена в том, что видела.

— Энн Брэдшоу! — восклицает Элизабет. — Как ты могла не рассказать нам раньше, что умеешь так великолепно играть?

Они с Мартой налетают на Энн с восторгами, и Энн радостно отдается водовороту эмоций.

Я остаюсь на лужайке одна, пытаясь найти какие-то доказательства того, что мне не показалось. Но лес затих. В голове звучит голос Евгении Спенс: «Они могут заставить тебя видеть то, что им хочется. Ты как будто сойдешь с ума…» Я поворачиваюсь — и вижу миссис Найтуинг и мисс Мак-Клити, что-то обсуждающих. На лбу выступают капли холодного пота, и я быстро смахиваю их.

Нет. Я не стану их слушать, что бы они ни говорили. Я не их пешка, и я не безумна.

— Тьма играет злые шутки, Джемма, — говорю я вслух, чтобы успокоить себя. — Это ничего не значит. Ничего, ничего, ничего.

Я повторяю это слово с каждым шагом, пока наконец не убеждаю себя, что так оно и есть.

— Ведь правда, все прекрасно? Как в старые добрые времена, — говорит Энн, когда мы собираемся лечь спать.

— Да, — соглашаюсь я, расчесывая волосы щеткой.

Руки у меня все еще слегка дрожат, и я рада, что Энн сегодня очутилась в своей старой кровати.

— Джемма, — говорит она, заметив мое состояние, — я не знаю, что тебе там почудилось в лесу, но там ничего не было. Должно быть, тебя подвело воображение.

— Да, ты права, — киваю я.

И как раз это и пугает меня сильнее всего.

Когда приходит время вставать с постели, я не слишком этому рада. И не только из-за недостатка сна. Я чувствую себя не очень хорошо. Все тело болит, а мысли неповоротливы. Я как будто бежала быстро и долго, и теперь каждый шаг дается с усилием. Я словно сливаюсь со всем подряд — с мыслями и чувствами других людей, с вызывающим боль в глазах солнечным светом, с мириадами ощущений, — пока не перестаю понимать, где кончаюсь я и начинается мир.

Но все остальные в школе Спенс оживленны и взволнованны из-за костюмированного бала. Девушки не в силах удержаться от того, чтобы пробежаться туда-сюда в костюмах, просто для пробы. Они вертятся перед зеркалами, где в результате собираются целые толпы, они толкаются, чтобы увидеть себя в роли принцесс или волшебниц, с затейливыми масками, украшенными бусами и перьями. Маски скрывают лица, видны только глаза и губы. Младшие девочки рычат друг на друга, скрючив пальцы, как звериные лапы. Они крадутся и прыгают, как настоящие дикие тигры.

Входит миссис Найтуинг и хлопает в ладоши.

— Леди, начинаем репетицию!

Другие учителя разгоняют в разные стороны младших девочек, отделяя тигров от фей. Им предлагается сесть на пол, пока миссис Найтуинг наблюдает за нашим представлением, проявляя при этом не больше благодушия и щедрости на похвалы, чем какой-нибудь тюремный надзиратель.

— Мисс Итон, вы играете на пианино или вы собираетесь его сломать? Леди, ваш реверанс должен быть легким, как снежинка, падающая на землю! Мягче, мягче! Мисс Фенсмор, пойте для нас, сделайте одолжение. Я думаю, пол отлично слышит ваше пение, но это ведь всего лишь пол, он не станет вам аплодировать.

Когда миссис Найтуинг вызывает меня, чтобы я прочитала стихотворение, у меня начинает бурлить в животе. Мне совсем не хочется стоять на виду у всех, быть центром внимания. Мне ни за что не вспомнить слова. Девушки смотрят на меня с ожиданием, со скукой, с жалостью. Миссис Найтуинг откашливается, и это звучит как выстрел стартового пистолета, дающего знак к началу скачек. Мне некуда деваться.

Миссис Найтуинг перебивает меня:

— Помилуйте, мисс Дойл! Что это, чтение стихов или скачка с препятствиями?

Девушки тихонько хихикают. Кое-кто из «тигров» прикрывается руками.

Я начинаю сначала, изо всех сил стараясь следить за голосом и ритмом, хотя сердце колотится с такой силой, что я с трудом втягиваю немножко воздуха.

— выговариваю я так, словно слоги проходят мимо меня один за другим, —