Да только попробуй она кого-нибудь устроить... Ещё неизвестно, что сделает с ней хозяин за те две комнаты, на которые она отправила будущим постояльцам бронь. Страшно представить. Господин Маклахен не любит, когда что-то решают без него.

А всё из-за любви Меган к элю! После четырёх кружек этого замечательно, густого и пенистого напитка ею овладела такая лёгкость мысли, такая свобода воли, что она почти не думая, отправила брони. Дура! Вот жди теперь...

– Что значит — нет?
– удивилась гостья.

– «Нет» означает, что я не могу вас устроить. Без мужа никак не могу.

– Бог мой!
– воскликнула дамочка.

– Бог общий, уверяю вас, - осторожно вставил юродивый.

– Да отстаньте вы, несносный!
– дама прожгла его разъярённым взглядом. И к Меган: - Без мужа... В объявлении не было написано, что комнаты сдаются только семейным парам...

«Странная какая-то дамочка, - подумала Меган.
– Кажется, недалеко она ушла от этого, от убогого-то».

– Без хозяина не могу, - пояснила она на всякий случай.
– Комнатами заправляет господин Маклахен.

– Что за дыра!
– покачала головой приезжая.
– Гарри, Гарри, какой же ты...

– Ничего, привыкнете, - попытался успокоить её Ллойд.
– Я здесь уже второй день. И уже привык. Здесь, ко всему, очень хорошо. Профессор Локк был прав, когда говорил, что мне поможет смена обстановки.

– Смена обстановки?
– дамочка уставилась на умалишенца.
– Так вы... вы не беженец?

– Я не беженец, - отвечал тот.
– Профессор Локк сказал, что мне следует пожить на природе, на каком-нибудь острове. В новой кепке... Чтобы переосмыслить и начать заново. Я выбрал этот. Остров. А вы чем болеете?

– Я не болею!
– вспыхнула дама.
– С чего это вы взяли?

– Что именно взял?
– опешил Ллойд.
– Если вы о... если вы о бритве, то это моябритва. Я привёз её с собой. Вот, вам и хозяйка подтвердит.

– Евошняя, евошняя бритва, - охотно подтвердила Меган.
– Мистер Маклахен такими не бреется.

– Да при чём здесь бритва-то!
– пожала плечами гостья.

– Понятия не имею, - отозвался Ллойд.
– Это же вы спросили.

– Кошмар!
– выдохнула дама то ли со стоном, то ли с подавленным смехом.

– Как ваше имя?
– поинтересовался Ллойд.

– Беатрис меня зовут.

– Зовут?.. Ну а имя ваше как?

Она посмотрела на него, как на дурака. Дошло наконец-то, с кем связалась!

– Вы издеваетесь?
– медленно процедила она.
– Я же сказала: Беатрис.

– Где вы живёте?
– не отставал Ллойд.

– Какое вам дело! Я не могу с вами разговаривать. Вы несносны. Вы всё переворачиваете с ног на голову. Уйдите от меня!

И сама отошла, повернулась к нему спиной, оборотясь к Меган.

– Если вы немедленно не поселите меня в комнату, я сойду с ума! Я умру! Я смертельно устала с дороги. Я шесть часов тряслась в поезде и...

– Кто вас так напугал?
– снова вмешался умалишённый.

– Дайте, дайте мне ключ, умоляю вас!
– воскликнула гостья.

Меган испугалась. Угроза сойти с ума, конечно, не выглядела серьёзной, но то, как эта дама говорила, умоляюще протягивая к Меган руку...

Меган давно, очень давно вышла замуж. Из глухой деревни — на остров, на кухню, в огород. Как-то так сложилось, что ей было всё не до людей, не до разговоров, не до жизни. А эти городские — они вообще будто с луны поп адали, со странностями все. Пойди пойми их, о чём они там думают, чего хотят. И разговоры у них чудн ые и одеваются как не пойми что такое.

– Ох...
– вздохнула она.
– Ключ-то я вам дам, раз уж вы так хотите...

– Очень хочу!
– радостно воскликнула дамочка.

– Только не от комнаты, - продолжала Меган, покачивая головой.

– Не от ком...
– опешила гостья.
– А от чего же?

«От чего бы ключ ей дать?
– подумала Меган.
– Чтобы не ошибиться-то... Ох, лучше бы ни от чего не давать... Убьёт же хозяин...»

– От чулана, - произнесла вслух первое, что пришло в голову.

– От чулана, - тускло повторила дамочка. И потом, яростно: - Что?! Вы предлагаете мне жить в чулане?!

– Да разве ж я предлагала, - испуганно развела руками Меган.
– Там нельзя жить. Там у нас припасы хранятся, посуда... Инструменты. Нельзя чтобы что-нибудь пропало... Побудете там, покуда хозяин всё не решит, отдохнёте с дороги.

Гостья сжала лицо руками и, застонав, опустилась на диван. Кажется, она готова была заплакать.

Скажи-ка, нервная какая! Все вы, городские, такие. Нервные все, взбалмошные, нетерпеливые. А ещё война эта мозги вам посвихивала... Ох, грехи наши тяжкие!