Мрожек сто, двести раз заслужил различного рода премии, ведь его спокойно можно поставить в один ряд с Гомбровичем[150]. И мне было очень горько смотреть, как отнеслись к столь замечательному художнику, хотя передачу и пустили в так называемый прайм-тайм. Я ждал потом хоть каких-нибудь критических откликов, но их не последовало — чихнуть даже никто не удосужился. Отработали, отбубнили, занавес упал — конец.

Впрочем, удивляться тут нечему: нет у нас привычки обозревать культурные события sensu stricto{35}, нет полемик, обсуждений и тому подобного. Я получаю издаваемый в Быдгощи «Квартальник артыстычны»; журнал неплохого уровня, но тираж — всего шестьсот экземпляров. Такой тираж в стране с населением в тридцать с лишним миллионов означает, что литература никого не интересует. Гонки за литературной премией «Нике»[151], если правду говорить, сильно напоминают конные бега: главным становится то, кто будет фаворитом, кто с кем идет корпус в корпус и кто первый достигнет финиша. Критик пани Хеннелёва не очень-то была в восторге от «Дрянья» Кучока[152]; признаюсь, я с ней согласен — не та это проза, которая вдохновляет, но стоит обратить внимание на тот факт, что в это же самое время писательница Елинек[153] получила Нобелевскую премию за книжку тоже малосимпатичную. Неизвестная мне Марта Савицкая написала в журнале «Впрост»: плохо, что «Дрянье» номинировано на премию «Нике»; по ее мнению, номинировать надо было Сапковского[154], поскольку это у него полуторамиллионные тиражи. Однако не существует непосредственной связи между высокими тиражами популярного автора и его вкладом в литературу. Если бы так было, то Роулинг со своим «Гарри Поттером» уже давно бы получила Нобелевку.

А вот, например, западные таблоиды, такие, как «Шпигель» или американский «Ньюсуик», время от времени дают подборку сообщений о литературе и искусстве; в «Шпигеле» недавно была большая статья о Шиллере. У нас страницы журналов заполняют потоки экзотически для меня звучащих фамилий политиков. Подобным же образом обстоят дела и на телевидении: сюда еще надо приплюсовать наружную, анимированную феерию различной рекламы и, конечно же, спортивные обзоры. Искусство исчезло, скончалось, не существует.

Люди и журналы, всерьез занимающиеся литературой, составляют сегодня тонюсенький слой, вдобавок отдельные очаги культуры разбросаны по всей Польше, и говорить о взаимообмене не приходится: тут журнал «Одра», там «Кресы», здесь Мышковский со своим «Квартальником», где-то еще «Зешиты литерацке», где первую скрипку играет Загаевский[155]; Чаплинский[156] в Познани, Яжембский[157] в Кракове… Еще «Лампа» Дунина-Вонсовича[158], которую я знаю, и журналы молодых, которых я не знаю. Нелегко однозначно сказать, что стоило бы сделать, чтобы изменить положение вещей — культуру невозможно спасти силовыми методами, так, как это когда-то практиковалось: создается журнал, а Министерство культуры выделяет на его издание пару миллионов. Есть, правда, один энтузиаст, но и тот сейчас нездоров — я имею в виду Адама Михника[159], который пытался как-то все это собрать воедино под крылом «Газеты выборчей», но и там в последнее время такие статьи, как недавняя, принадлежащая перу Марии Яньон[160], появляются все реже.

Нет у нас издания, где могли бы печататься обзоры действительно важных событий общекультурного значения. ПНР была меценатом с крутым характером, который безжалостно обрезал цензурной гильотиной многие стоящие вещи, а то, что ей подходило и могло найти признание в глазах мира, официальной пропагандой поднималось на щит как высшие культурные ценности. Сегодня же все делается от случая к случаю, можно сказать, царит хаос. Сперва была школа с достаточно суровым режимом, детей загоняли в классы насильно, а потом вдруг звонок, перемена, все разбежались, и больше никто ничего ни от кого не требует. С трибуны сейма не слыхать ни одного словечка о культуре. Зато иногда до меня доходят слухи, что этот Лем — старый дед, который питается неходовыми, немодными новостями из допотопных времен. Но мода не в том, чтоб снять трусы и так ходить!

Уход из жизни Милоша[161] был равносилен тому, как если бы обрушился Гевонт{36}. Его духовное присутствие было настолько мощным, что ощущалось чуть ли не физически. Почти в каждом номере «Тыгодника» печатался милошевский текст, и создавалось впечатление, что он всегда на страже. Таких художников с их великим творчеством не заменишь компьютерными играми.

Октябрь 2004

Тучи сгущаются{37}

В последнее время я главным образом занимался проблемами культуры, причем культуры в Польше: в конце концов, своя рубашка ближе к телу. Сегодня я намеревался поговорить о новой книге Рымкевича[162], о его энциклопедии Словацкого[163], которая показалась мне весьма любопытной, но, подумав, решил, что пора вернуться к проблемам глобальным.

Речь пойдет об угрозах, нависших над нашим земным шаром в связи с изменением климата и энергетикой. Американские специалисты уже не сомневаются в наступлении резкого потепления, вызванного выбросами двуокиси углерода в атмосферу. Они прогнозируют очередные торнадо, бури и лесные пожары в мировом масштабе, а не только в Штатах. Полагают, что необходимо как можно скорее принять меры предосторожности. Тем временем ведущаяся до последнего момента предвыборная борьба в США оттеснила долгосрочные проблемы на второй план. Быть может, после окончательной победы Буша американцы вновь к ним вернутся, однако, как показывает опыт, вопросы сегодняшнего дня, такие, как война в Ираке или видеовыступления бен Ладена, вызывают у публики более острый интерес.

А тем временем по не совсем понятным причинам больше всего разогревается Северное полушарие. Северный Ледовитый океан превращается в свободное от льдов пространство и перестает быть благоприятным для живущих там существ, начиная с белых медведей. Опосредованно мы можем почувствовать это и в Польше: сегодня было двадцать градусов тепла, а на дворе — середина ноября. Опасность представляет даже не столько актуальная ситуация, сколько неотвратимое нарастание глобальной угрозы. Положение дел еще не таково, что откладывание спасательных мер приведет к мгновенному коллапсу, скорее оно будет мало-помалу ухудшаться. Число гибнущих видов возрастает, океаны дают все меньше рыбы…

Соединенные Штаты, где проживает одна двадцатая часть человечества, потребляют треть мировой энергии. Постоянная тенденция к возрастанию энергопотребления наблюдается и в других странах. Власти Китая ожидают, что через несколько лет у большинства граждан их миллиардной страны будет личный транспорт. К 2020 году эмиссия в атмосферу двуокиси углерода в Китае резко возрастет и станет больше, чем в сегодняшней Америке. Запасы нефти в конце концов иссякнут, а технологии, связанные с альтернативным топливом, которое могло бы ее заменить, в основном дискредитированы. Чтобы заменить нефть, к примеру, водородом, США пришлось бы ежедневно «сжигать» двести тридцать тысяч тонн этого газа. Откуда его брать? Для его получения необходимо осуществлять электролиз воды, а это требует вложения энергии. Немцы строят так называемые парки ветросиловых установок, которые вырабатывают энергию в три — пять раз более дорогую, чем при использовании добываемого в шахтах угля, да и количество ее недостаточно, вдобавок при этом наносится урон природным ландшафтам. Много говорится также о солнечных фотоэлектрических батареях, но даже если всю Сахару превратить в гигантский полигон для улавливания солнечной энергии, стоимость энергопередачи оказалась бы запредельно высокой. Застройка одного квадратного метра такими батареями стоит пятьсот долларов, а реализация Штатами подобного проекта поглотила бы половину ежегодного валового продукта страны.