— Видел? — спросила она. — У меня туфли, как у принцессы!

Джеймс рассмеялся. Его настроение сразу же улучшилось.

— Они и вправду красивые, миледи. Но вы всегда являете собой восхитительное зрелище — хоть в туфлях, хоть без них.

Флёретта наморщила лоб.

— Ты говоришь так, потому что ты не джентльмен, — объяснила она. — Джентльмены уважают даму только тогда, когда она носит туфли. Так говорит мистер Гринвуд.

Может быть, в другой день Джеймса и позабавило бы такое замечание, но теперь в мужчине снова вспыхнула ярость.

— Ну, миледи, в таком случае постарайтесь в будущем окружать себя настоящими мужчинами, а не бескровными умниками в дорогих костюмах, которые только и делают, что кичатся своими громкими именами! Потому что уважение, которое зависит от туфель, обычно бывает недолгим! — Джеймс обращался к испуганной Флёр, но предназначались его слова скорее Гвинейре, которая вышла из гостиной следом за дочкой.

Она растерянно посмотрела на Джеймса, но тот лишь нахмурился и молча отправился в конюшню. Сегодня и он позволит себе хороший глоток виски. А Гвин пусть пьет вино с этим богатым кривлякой!

Главное блюдо сегодняшнего ужина состояло из ягнятины и запеченного батата, что укрепило Джорджа в его выводах по поводу Гвин. Хозяйка дома не была хранительницей английских традиций, пусть даже она и заставила служанку обуться и сервировать стол по всем правилам этикета. При этом подававшая еду девушка проявляла к Джеральду Уордену чрезмерное почтение, которое почти что граничило со страхом. Похоже, старый хозяин фермы был вспыльчивым и обладал живым темпераментом: он постоянно говорил, пусть даже и немного заплетающимся языком, и обо всем имел свое мнение. Молодой хозяин, Лукас Уорден, напротив, имел спокойный, слегка усталый вид. Когда его отец начинал высказывать какие-нибудь радикальные идеи, Лукас морщился, словно это причиняло ему физическую боль. В остальном же супруг Гвинейры произвел на Джорджа впечатление симпатичного и очень воспитанного мужчины, которого можно было безоговорочно назвать настоящим джентльменом. Дружелюбным, но решительным тоном Лукас делал замечания дочери по поводу того, как нужно вести себя за столом, — и складывалось впечатление, что ему нравится общаться с ребенком. Флёр не спорила с ним, как с матерью, а послушно расстелила на коленях салфетку и стала накалывать кусочки ягнятины на вилку, вместо того чтобы хватать их руками, как, должно быть, делали спутники Робина Гуда в Шервудском лесу. Впрочем, причина такого смирного поведения могла крыться и в присутствии Джеральда. Собственно говоря, никто в этой семье не повышал голоса при старом Уордене.

Несмотря на молчаливость остальных, Джордж был доволен тем, как он провел этот вечер. Джеральд охотно рассказывал о жизни на ферме, и Джордж убедился: то, что он слышал об «овечьем бароне» в Крайстчерче, вполне соответствовало истине. Старый Уорден прекрасно разбирался в овцеводстве, очень удачно подгадал с покупкой коров и содержал свою ферму в полном порядке. Сам Джордж, впрочем, предпочел бы разговаривать за ужином не только с Джеральдом, но и с красавицей Гвинейрой; да и Лукас показался ему вовсе не таким скучным, каким его описывали Питер Брюстер и Реджинальд Бизли. Гвинейра успела признаться гостю, что портреты в гостиной написал ее супруг. И хотя она сказала об этом нерешительно и даже немного насмешливо, Джордж рассматривал полотна с чувством глубокого уважения. Он не считал себя большим знатоком искусства, но часто посещал лондонские вернисажи и аукционы. Такой художник, как Лукас Уорден, наверняка нашел бы там почитателей и при определенной доле везения мог бы добиться славы и богатства. Джордж раздумывал, может ли он позволить взять некоторые его картины с собой. В Лондоне для них точно найдутся покупатели. С другой стороны, старый Уорден мог воспринять это как насмешку. Художник в семье ему был абсолютно не нужен.

Как бы там ни было, этим вечером разговор до темы искусства не дошел. Джеральд не давал никому, кроме себя и Джорджа, вставить в разговор хоть слово, выпил целую бутылку виски и, кажется, даже не заметил, что Лукас при первой возможности извинился и поднялся к себе. Гвинейра покинула стол еще раньше, сразу же после окончания ужина, сказав, что ей нужно уложить ребенка в постель. Значит, няни у девочки не было, что показалось Джорджу довольно странным. В конце концов, сын Джеральда получил классическое английское образование. Это сразу бросилось коммерсанту в глаза. Почему же старый Уорден не спешил дать его внучке? Ему так не понравились результаты? Или же все дело было в том, что Флёретта «всего лишь» девочка?

Зато на следующее утро Джордж вдоволь наговорился с супружеской четой Уорденов. Джеральд не спустился к завтраку — во всяком случае, в положенное время. Вчерашние возлияния, судя по всему, не прошли для него даром. Без старика Гвинейра и Лукас вели себя более расслабленно и естественно. Лукас осведомился о культурной жизни Лондона и, похоже, очень обрадовался, когда услышал от Джорджа что-то большее, чем «довольно возвышенно» и «весьма поучительно». А после похвалы портретов, украшавших гостиную, молодой человек, казалось, расцвел и сразу же пригласил Джорджа в свою студию.

— Можете заходить ко мне в любое время! Сегодня утром вы, полагаю, поедете осматривать ферму, но после обеда...

Джордж неуверенно кивнул. Поездка по ферме и правда была обещана ему Джеральдом, и молодой коммерсант был в ней очень заинтересован. В конце концов, Киворд-Стейшн была лучшей фермой Южного острова, на которую здесь все равнялись. Однако Джеральда нигде не было видно...

— О, я могу поехать с вами, — внезапно предложила Гвинейра, когда Джордж сделал осторожное замечание по поводу отсутствия ее свекра. — Лукас, разумеется, тоже... но я вчера весь день не выходила из дома. Поэтому, если моя компания покажется вам приятной...

— Разве компания такой прекрасной леди может показаться кому-то неприятной? — галантно произнес Джордж, хотя и не считал, что поездка с дамой может оказаться для него хоть чем-нибудь полезной. Все-таки он рассчитывал при знакомстве с фермой получить от старого Уордена какие-то полезные сонеты и ознакомиться с его взглядами на животноводство и обработку земли. Тем большим было удивление Джорджа, когда он спустя час встретился с Гвинейрой в конюшне.

— Пожалуйста, оседлайте для меня Моргэн, мистер Джеймс, — приказала она главному пастуху. — Кобылу необходимо как можно скорее объездить, но я не хочу брать ее, когда со мной Флёр, потому что она слишком порывистая...