Когда она покидала комнату, тонкий шелк ее платья моментально приник к ее круглому заду, очертив во всей красе ее славные формы. Этот прощальный жест уколол меня больше, чем все сказанные ею в мой адрес слова.

— А что вы конкретно имели в виду, Холман? — спросил Стрэттон после того, как она ушла.

— О чем?

— «Всего-то нужно прикончить и похоронить Эдди, и все смогут вернуться к своей привычной жизни».

— Я имел в виду то, что сказал. Эдди стоит за всем, что случилось, верно? Вы хотели чего-то — Эдди это организовал. Дуэйн Ларсен хотел избавиться от жены-лесбиянки — Эдди помог ему. Но он сделал это таким образом, чтобы иметь возможность шантажировать Дуэйна. Постоянная поставка путанок, и ни черта неважно, нужны они Дуэйну или нет, — все равно давай плати шестьсот долларов в неделю за привилегию иметь в своем доме постоянного шпиона.

— Дуэйн никогда не отличался сообразительностью, — сказал Стрэттон.

— А насколько сообразительны были вы, Чарли? — насмешливо спросил я его. — Вы хотели избавиться от вашего партнера, Лоу Эшбери, и Эдди организовал все для вас. В обмен на что? На поддержку его предприятия «Мидиа-Он». Я догадываюсь, что предприятие это убыточное и было убыточным всегда. Единственное, что хорошо получается у Эдди и приносит прибыль, — это его бизнес с девочками. А сколько вы имеете с этого? Большой жирный ноль, я полагаю.

Его губы сжались.

— Я вынужден признать, что вы правы в ваших рассуждениях, — сказал он почти официальным тоном. — Я совсем ничего не получаю с этой операции по прокату девочек. А «Мидиа-Он» вообще провальный проект. Одна аренда площадей, которые они занимают… А какой штат сотрудников!

— Эдди ходил гоголем и носил с собой огромную дубинку по имени «Олсен», — сказал я. — Но с прошлой ночи у него нет больше дубинки. Если вы хотите из-под него выбраться, Чарли, — сейчас самое время.

— Вы ведь на самом деле не ждете от меня доверия к себе, Холман, — сказал он. — Если даже каким-то образом вам удастся избавить нас от Эдди, ничто не помешает вам потом пойти в полицию и рассказать об Эшбери.

— Я — реалист, — сказал я. — Нет никакой возможности теперь доказать при каких обстоятельствах тогда умер ваш давно покойный партнер. Есть к тому же документально зафиксированное заключение следователя. Единственный способ, каким я мог бы что-либо доказать, — это письменное признание с подписью. Что, Эдди будет писать признание? Или вы будете?

— Я уловил вашу мысль, — пробормотал он. — Что вы предлагаете?

— У вас есть свое оружие?

— В боковом кармане.

— Отдайте мне мой револьвер, я его припрячу. Когда Эдди прибудет, вы будете держать меня на мушке своего.

— Предположим, он пришлет кого-нибудь другого?

— Тогда я заставлю того, кто придет, отвезти меня к Эдди. Я обладаю большим чувством убеждения, когда у меня в руке револьвер.

— Предположим, вы просто дразните меня, Холман, — сказал он. — Я отдам вам ваш револьвер, и вы тут же наставите его на меня. Потом вы позвоните в полицию.

— Что, к дьяволу, я скажу полиции? — заорал я. — Что я трахался здесь на полу с хозяйкой дома и потом обнаружил наблюдающего за нами соглядатая?

Его светло-голубые глаза напряженно изучали меня.

— Я полагаю, что вы правы, — сказал он. — Вам не сказать полиции ничего такого, что не выглядело бы огульными и беспочвенными обвинениями.

— У нас, должно быть, совсем уже не осталось времени, Чарли, — сказал я. — Эдди, или кто-то еще, прибудет с минуты на минуту.

— Ваши слова звучат довольно убедительно, — сказал он. — Я сейчас пытаюсь припомнить, какой же, на самом деле, интерес преследовали вы во всем этом деле?

— Элисон Вейл, — сказал я. — Я должен найти ее и устранить то, что мешает ей принять участие в съемках телерекламы. Не обязательно в том порядке, каком я сказал, но все равно это мой единственный интерес в этом деле.

— И заставить Глорию Ла-Верн исчезнуть навсегда? — Он холодно улыбнулся мне. — Добиться этого будет намного сложнее, чем вы думаете, Холман.

— Что это, черт вас возьми, означает?

В дверь позвонили.

— У нас совсем нет времени, Чарли, — сказал я.

— Да. — Быстро кивнул он. — Ответ на ваше предложение, Холман, звучит так: Думаю — нет. Заманчиво, конечно, но в таких делах всегда имеет значение вопрос доверия. Я не уверен, что вам можно будет доверять, когда в руках у вас будет оружие. — Он вдруг улыбнулся. — Но попытка была хороша. Надо отдать вам должное. В самом деле, прекрасная попытка.