Вершина разорванной пополам антенны валялась сейчас поблизости от нас вместе с пристегнутым к ней стрелком. Его страховочный пояс выдержал каскад исполненных верхолазом не по своей воле трюков. Чего нельзя было сказать о нем самом. Целые кости в его изувеченном теле можно было, наверное, пересчитать по пальцам. Если, конечно, сначала вы не поленитесь отыскать эти кости в кровавом месиве, которое сейчас представляло собой вражеское тело. Оно не распадалось на части лишь благодаря прочному сталкерскому обмундированию, удерживавшему его, как пирожок начинку. Кровь лилась из всех имеющихся в комбинезоне летуна прорех, а его болтавшаяся на свернутой шее голова напоминала полураздавленный арбуз – сплющенный, лопнувший, с торчащей из трещин мякотью, но пока не рассыпавшийся на куски.

Однако, несмотря на истерзанный вид мертвеца, можно было опознать, что перед нами – боец полковника Черепанова. Кто именно, неизвестно. Но шеврон «Буяна» на рукаве вражеского комбинезона не давал усомниться в том, что на станции засели все-таки не монолитовцы, а раскольники. А в целом и покойник, и прилетевший с ним по воздуху обломок антенны, и воцарившийся на холме хаос служили визитной карточкой другого нашего врага, с которым мы лоб в лоб еще не сталкивались.

– Скульптор! – стиснув кулаки, проговорил я. – Да что это за тварь такая? Неужто ему сейчас работы мало, раз он решил за Черепа взяться?

Земля под ногами дрогнула, а за холмом вздыбилась к небесам гигантская стена пыли, протянувшаяся с запада на восток почти на полкилометра. Можно было подумать, что тот участок леса подвергся обстрелу из ракетно-залпового орудия или бомбардировке с воздуха. Вместе с пылью ввысь взметнулись каменные глыбы, вырванные с корнем сосны и множество мертвых тел. Я вперился в бинокль: нет, человеческих среди них вроде не заметно, хотя поди разберись в такой мешанине. Скульптор шествовал по Зоне, выкашивая все живое направо и налево, и теперь этот монстр возвращался на север. Туда же, куда направлялись мы. Худшего попутчика сыскать было нельзя.

Раскольники, коих я так надеялся узреть воспарившими в поднебесье, были пока живы-здоровы и попирали ногами земную твердь, что, разумеется, не доставило мне радости. Разве только я мог утешиться, злорадно глядя, как выжившие головорезы Черепа спасаются бегством, улепетывая в панике по склону холма в Рыжий Лес. Несмотря на понесенные потери, «буянов» все еще было довольно много. «Двадцать три плюс-минус двое», – успел сосчитать зоркий Кальтер, когда эта бегущая шайка промелькнула в поле нашего зрения. Определить, жив ли ее вожак, Тимофеичу не удалось. Но я предполагал, что раз наши преследователи до сей поры не повернули вспять, значит, Борис все еще стоит во главе своего войска. В противном случае я сомневаюсь, чтобы у раскольников хватило энтузиазма гоняться за нами по этим проклятым землям. Вряд ли пришедший на смену Черепу новый лидер стал бы жертвовать бойцами ради глупой мести за своего предшественника и его алчного братца. По крайней мере, других таких маньяков, как полковник Черепанов, я в «Буяне» не знал.

– Не уверен, что раскольники задержатся в лесу, – сказал майор, пронаблюдав, как враги чуть ли не кубарем скатываются с холма и исчезают среди сосен. – Нам тоже будет нелишне поторопиться. Надо до темноты найти себе в Припяти укромный уголок, где можно затаиться и пересидеть до завтрашнего вечера. Или, на худой конец, хотя бы ближайшую ночь. Двинули!..

Между Рыжим Лесом и росшим на южной окраине города редким березняком раскинулось широкое поле, вытоптанное прошедшей здесь недавно волной мутантов. Раньше, когда мне доводилось пересекать его, высокая, почти в рост человека, трава позволяла двигаться пусть медленно, зато почти незаметно. Теперь же мы были отовсюду видны, как на ладони. Единственной нашей защитой оставались кочки, ямки да редкие клочки непримятой травы, за которыми можно было в случае чего спрятаться. Правда, при условии, что мы первые заметим врага. Но если глазастее окажется он, прятки нас не спасут и придется принимать бой в открытом поле. Что ни мне, ни Кальтеру не сулило никаких перспектив.

Не останавливаясь, я включил ПДА и перво-наперво проверил связь с Баром. Она отсутствовала, что, в принципе, было нормально – такое в центре Зоны случалось и раньше. Затем я открыл карту и изучил все нанесенные на нее предупредительные метки. Ими я и прочие ходившие в Припять долговцы регулярно фиксировали как аномалии, так и места, где могла таиться потенциальная угроза. Через полкилометра мы должны были наткнуться на «пепельницу» – примерно ар рыхлой серой почвы, ступив на которую человек начинал необратимо высыхать до состояния сигаретного пепла, причем не весь сразу, а постепенно, начиная с ног и выше. Лично мне такую кошмарную смерть наблюдать не приходилось, но судя по рассказам – мерзкое зрелище. Самая жуть состояла в том, что жертва «пепельницы» абсолютно не чувствовала боли, и до тех пор, пока у сохнущего заживо человека работало сердце, он наблюдал собственную смерть, находясь в полном сознании. Короче говоря, не приведи вам Господь сунуться в эту гуманно убивающую аномалию. По мне, так уж лучше вытерпеть перед смертью сильную, но кратковременную боль, нежели перед этим пару часов сходить с ума, наблюдая, как твое тело безболезненно превращается в прах и развеивается по ветру.

– Повидал я в Зоне владеющих телекинезом мутантов, но ни один из них не был способен на подобные выкрутасы, – заметил я, все еще пытаясь смириться с увиденным. Скульптор на холме угомонился, но у меня до сих пор стояли перед глазами сплетенные в косичку высоченные антенны, а в ушах слышался стон и скрежет гнущегося металла. – Даже целой колонии бюреров такое не под силу, а эта тварь мало того что невидима, так еще может танк на околоземную орбиту зашвырнуть! И где нам от нее спрятаться? А ведь по городу еще вдобавок сверкающий демон разгуливает!.. Интересно, а гранаты или разрывные пули Скульптора возьмут? Согласись, Тимофеич, раз при такой силище монстр вовсю использует камуфляж, значит, у него наверняка есть ахиллесова пята.

– Возможно, – не стал спорить Кальтер. Я подумал было, что он не расположен к разговору, но майор нашел затронутую мной тему актуальной и не отказался обсудить ее. – Не знаю, какое слабое место Скульптора ты имеешь в виду, но будь уверен: эту брешь мы точно не обнаружим. Однако кое-какая прореха в защите у этой твари существует. Но не на теле, а здесь.

Компаньон постучал себя пальцем по виску.

– А голова – не тело, что ли? – недопонял я.

– Разум, Мракобес! – просветил меня Кальтер. – Скульптор, как ты, наверное, заметил, не лишен иронии, причем весьма своеобразной. А ее наличие свидетельствует о явной разумности этого существа.