Торн обнажил свой меч и начал осторожно продвигаться вперед. Джеймс с Габриелем последовали за ним.

— Где мы? — спросил Джеймс почти шепотом, но его голос громким эхом разнесло по округе.

— Это поле битвы, — ответил Торн. — Когда-то давно, тысячи лет назад, здесь состоялось решающее сражение за Элонию.

— Битва при Парне! — Вмешался Габриель. — Я слышал про это. Сражение с легионами орков, которых было так много, что земля содрогалась, когда они шли в атаку! Люди одержали верх в этой войне!

— Люди победили, потому что в этой войне им помогали эльфы и гномы! Это было одно из самых кровопролитных сражений в истории! И если бы самоуверенный и гордый король Элонии, Улрих не устроил битву в лесу, где эльфийские лучники и гномьи катапульты были бессильны, то таких жертв удалось бы избежать! Если бы он послушал совета короля эльфов, то война была бы выиграна задолго до этого сражения на реке Парне!

Погибших было так много, что их хоронили прямо здесь, на этом поле. Эта земля насквозь пропитана кровью. Даже спустя тысячи лет на ней ничего не растет. А нам надо побыстрее убираться отсюда!

Торн рассказывал о битве так, будто сам принимал в ней участие. Его слова были пропитаны ненавистью, а голос звучал напористо и резко. Он хотел донести смысл сказанного до будущего короля. Торн хотел, чтобы Габриель сам понял и переосмыслил, какая огромная ответственность ляжет на его плечи. И за его решения — правильные и не правильные, будет отвечать уже не он один, а весь народ.

Габриель глубоко задумался. Он не знал подробностей этой истории и наравне с хаатином осуждал действия короля Улриха. «Как можно было так нелепо распорядиться преимуществом перед врагом?» — крутилось у него в голове.

Джеймс закрывал лицо рукой и старался дышать ртом. Он не мог переносить этот запах. Ему становилось плохо, начинала кружиться голова и тошнота, подкатывая к горлу, не давала покоя.

Габриель, заметив состояние юноши, покопался у себя в вещах и достал мешочек с целебными травами. Затем, вынув веточку с тремя зелеными листами на ней, он протянул ее Джеймсу.

— Возьми! — сказал Габриель. — Разжуй и подержи во рту недолго. Потом сплюнь. Только ни в коем случае не глотай!

Джеймс поблагодарил и сделал все так, как ему велели. Через несколько минут ему стало легче. Тошнота прошла, но голова все еще побаливала.

Джеймс старался держаться поближе к Торну и не отходил от него ни на шаг. Так ему было спокойнее. Зловещая атмосфера этого места нагоняла на него ужас, и Джеймс, то и дело, крутил головой по сторонам, реагируя на каждый шорох. Оружия у него не было, да он и не умел им пользоваться, в отличие от хаатина, который уверенно и быстро шагал вперед.

Габриель немного отставал от них, едва справляясь с обезумевшими от страха лошадьми. Они пытались вырваться, вскакивая на задние ноги, но Габриель крепко держал в руках удела и невольно подпрыгивал каждый раз, когда лошади пытались освободиться. Это был их единственный транспорт, потеряв который, путникам пришлось бы топать весь оставшийся путь пешком, теряя силы и время.

Туман, расстилавшийся по земле густыми клубами, поднимался наверх, и, словно занавесом, закрывал плотной пеленой окрестности холма. Торн прищуривал глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть впереди себя. Джеймс шарил рукой в пустоте, в надежде наткнуться на невидимую стену, которая вывела бы его из этого гиблого места, но все было тщетно. Он боялся потерять Торна из виду и не сводил с него взгляд. Он шел по пятам, спотыкаясь о камни, валявшиеся под ногами и чертыхаясь про себя.

Вдруг, где-то поблизости раздался громкий треск, эхом прокатившийся по поляне. Джеймс и Торн остановились, пытаясь понять, откуда он исходил, и тут, земля ушла у них из-под ног и они с грохотом провалились в глубокую пещеру. Габриель, увидев это, подбежал к краю обрыва, не выпуская поводья из рук, опустился на колени и попытался взглядом отыскать сорвавшихся в пропасть спутников.

— Вы в порядке? — крикнул Габриель.

Джеймс слышал его голос, но не мог ответить. Он сильно стукнулся головой и ударился левым плечом о камни. В глазах потемнело, и он еще некоторое время не мог встать, потеряв ориентацию. Когда боль немного стихла, а пелена на глазах исчезла, Джеймс попытался подняться. С первого раза ему это сделать не удалось. От резкой боли, вновь пронзившей его голову, он опустился на колени и крепко стиснул зубы.

Потирая рукой ушибленное плечо, Джеймс осмотрелся. Он находился на невысоком уступе, футах в шести от пола пещеры, который широкой каймой тянулся по ее стенам. Лунный свет падал через отверстие в земле и озарял круглые каменные колонны, расположенные в два ряда и подпиравшие потолок пещеры. В самом ее центре полукругом располагались каменные массивные гробы, накрытые тяжелыми крышками со странными, непонятными надписями на них.

Это был склеп, расположившийся глубоко под землей. Возле одного из таких гробов Джеймс увидел хаатина, стоявшего на четвереньках. Ему повезло меньше и он, скатившись с уступа, на котором находился Джеймс, рухнул на пол с шести футовой высоты.

— Торн, ты живой? — ослабленным голосом спросил юноша. Хаатин, не обращая на него внимания, искал свой меч, который он обронил во время падения.

Вдруг, он услышал грохот, приближавшийся из темноты, за которым последовал душераздирающий вопль. Через несколько мгновений в лунном свете показался огромный тролль, чье спокойствие нарушили, ворвавшиеся в его владения незнакомцы. Страшное, омерзительное, десятифутовое чудовище двигалось прямо на хаатина. Его серая, толстая, как у слона, кожа мерцала в серебряном свете, словно рыбья чешуя на ярком, дневном солнце. Массивное тело тяжело передвигали короткие ноги. В его руках была зажата большая дубина, больше походившая на сухое дерево, выкорчеванное прямо с корнем. Не дойдя до Торна с десяток шагов, тролль остановился.