Из войск, оставленных в районе Луцка, была образована так называемая Третья обсервационная армия под командованием генерала от кавалерии Тормасова. Её дополнительно усилили соединениями из корпуса герцога Ришелье и из второго резервного корпуса. В результате образовалась значительная армия, состоящая из пехотных корпусов Каменского, Маркова и Сакена, а также кавалерийского корпуса Ламберта. Общая численность Третей обсервационной армии составляла примерно 48 800 человек.

Все эти организационные перестановки привели к тому, что даже некоторые русские генералы не очень ясно представляли, к какой армии они относятся. Что же касается иностранных шпионов, то они вообще совершенно сбились со счета, и Наполеон вплоть до июля месяца никак не мог понять, сколько же дивизий насчитывает армия Багратиона!

Позади этих войск в первой линии резервов находился 1-й резервный корпус генерала Меллера-Закомельского. Он был разбросан на обширной территории примерно 300 км по фронту, от Прибалтики (г. Бауске) до центра Белоруссии (г. Борисов). Штаб-квартира находилась в городе Торопец Псковской губернии. Общая численность резервного корпуса была около 20 тысяч человек.

Второй резервный корпус дислоцировался в Мозыре и Бобруйске. Его командиром был генерал-лейтенант Эртель, общая численность составляла около 46 тысяч человек.

Численность трёх армий вместе взятых — около 308 тысяч, а в общей сложности, считая отдельные части и гарнизоны, войска, сосредоточенные на западных границах России, насчитывали примерно 340 тысяч человек.

Кроме того, не следует забывать Дунайскую армию, состоявшую под начальством адмирала Чичагова. В её рядах насчитывалось около 62 тысяч человек.

С учетом войск, сражавшихся против Персии, иррегулярных войск, резервных формирований, отдаленных гарнизонов, войск в Финляндии, в Крыму, на Кавказе, в Оренбурге и т. д. общая численность вооруженных сил Российской империи составляла около 650 тыс. человек.

Приведенная численность войск на западных границах России весьма отличается от того, что можно найти в традиционной литературе по войне 1812 г. Почти везде фигурируют следующие данные по русской армии — 210–215 тысяч человек (1-я армия — 127 тыс. чел., 2-я армия — 45–48 тыс., 3-я армия — 40–45 тыс.). А далее обычно пишут, что Наполеон располагал более 600 тыс. чел. и тем самым имел трехкратное превосходство в численности.

Все это нельзя назвать иначе как эквилибристикой с цифрами. Авторы приводят взятые из реальных боевых расписаний цифры, которые старые историки (Михайловский-Данилевский, Богданович) когда-то указали в своих произведениях. Однако метод окончательного подсчета является характерным приемом, к которому обычно прибегают военные историки, стремящиеся подчеркнуть заслуги своей армии, сражавшейся, как и положено героям, с несметными полчищами врагов. У «хороших» считают только строевых солдат в самых передовых частях, а у «плохих» складывают всех, кого только можно, вплоть до калек и инвалидов в удаленных гарнизонах.

Поэтому при подсчете общей численности русской армии, готовой к военным действиям, почему-то практически никогда не учитываются войска 1-го и 2-го резервных корпусов, которые в течение двух недель могли оказаться в зоне ведения военных операций и действительно вскоре поступили на пополнение войск первой линии.

Кроме того, в Русской и Французской армиях существовали разные способы подсчета строевых и нестроевых. Солдаты обоза в русской армии не считались строевыми, а во французской армии считались. Следовательно, во всех французских боевых расписаниях обозных считают, а в русских — они приводятся отдельной строкой, которой ряд историков просто пренебрегает, — ведь речь идет о нестроевых! Но эти нестроевые выполняли точно такую же роль и были вооружены точно так же, как соответствующие солдаты французских обозных частей. Значит, нужно в таком случае для сравнения численности армий либо вычитать численность обозных из французских боевых расписаний, что в ряде случаев невозможно, либо, что проще и правильнее, считать обозных и в русской армии.

То же самое относится и к денщикам. Разумеется, от этой массы полувоенных-полуслуг в бою не было ровно никакого толку. Но дело в том, что во французской армии их официально не существовало, на деле же старшие офицеры брали себе некоторое количество солдат в качестве «ординарцев». Эти солдаты более не служили в строю, и в сражении от них было не больше проку, чем от русских денщиков. Поэтому, если денщики в отличие от обозных солдат представляли собой абсолютно бесполезную в боевом отношении массу, мы никак не можем провести подсчет их количества во французской армии, где их формально не было. Следовательно, невозможно привести численность того или иного французского соединения «очищенной» от денщиков, которые в русской терминологии считались нестроевыми.

Поэтому есть лишь один способ, который позволяет относительно корректно сравнивать численность русской и французской армий; он заключается в том, чтобы учитывать в боевых расписаниях всех строевых и нестроевых. Что же касается частей, стоящих во второй и третьей линиях стратегического развертывания, нужно указывать, какие именно войска и в течение какого срока могли принять участие в боевых действиях. Только так можно правильно оценить численное соотношение войск.

Наконец, что касается самих цифр. Если говорить о численности русской армии, то наиболее полное исследование было произведено современным российским ученым Шведовым С. В. в его диссертации «Комплектование, численность и потери Российской Армии в Отечественной войне 1812 года» [47] . Объем источников, используемых этим историком, очень велик, и тому, кто специально не посвятил долгие годы изучению вопроса численности русской армии, трудно соперничать по глубине с этим исследованием. Без сомнения, в результаты диссертации Шведова можно внести отдельные дополнения и корректировки, но навряд ли они могут быть принципиальными.