Он бы ни за что не позволил дяде Сереже переключиться с милицейской хроники на детскую передачу, если бы знал, что через несколько секунд после демонстрации фото Сергея во весь экран возникнет его собственная улыбающаяся физиономия, да еще и цветная, с обезьянкой на плече. И вся Москва и Московская область будут, затаив дыхание, слушать обращение диктора: «Разыскивается мальчик, Семенов Ваня, шести лет, просьба сообщить по телефонам...»

Едва отзвучали последние такты «Колыбельной», Сергей поспешно выключил телевизор.

— Все, Ванька. Спать пора.

Он разложил диван, принес постель.

— Мы с тобой здесь устроимся, а Лина там. Идет?

— Я ночью пихаюсь, — предупредил мальчик. — Нотами дерусь.

— Ничего, потерплю.

Он уложил его к стенке, укрыл и вышел на кухню покурить.

— Что-то случилось?

Лина заметила, что у него подрагивают руки.

— По московской программе... — Сергей глубоко затянулся. — Фото показывали.

Только он расслабился, отключился от страшных событий, а судьба вновь напомнила. Словно за шиворот взяла и встряхнула крепко, чтобы не забывался.

Лина вздохнула. Обхватила голову руками:

— Что же делать?

«Что делать?» — Сергей уже сто раз задавал себе этот вопрос.

Но теперь, кажется, уже знал ответ.

Глава 37

ИГРА В ОДНИ ВОРОТА

Всю ночь они сидели с Линой на кухне, обсуждая решение Сергея.

— Ты неправильно понял! — горячо спорила с ним Лина. — Ведь это звучало как предположение. «Если...»

— «Если вкусишь хлеб в доме врага...»

— ...То в тюрьму попадешь, — подхватила она. — Л значит, если не вкусишь хлеб, то и тюрьмы не будет.

— А что будет? — мрачно спросил Сергей. — Я буду прятаться здесь, а убийцы ходить на свободе? И новую жертву намечать? И потом, сколько мы сможем скрываться? Месяц? Пока хозяйка не вернется? А дальше?

— Не знаю... — протянула Лина.

Полная безнадега. Куда ни кинь — всюду клин. И Ванюшка рано или поздно потребует маму.

— «От тюрьмы да сумы не зарекайся», — говорила гадалка. Значит, надо на это решиться. Не бояться, а принять как должное, понимаешь?

Но Лина не хотела понимать. Она смотрела на него огромными блестящими глазами.

— А я считаю, что нельзя самому в петлю лезть. Пока ты на свободе, мы можем бороться.

Она словно в трусости его упрекала.

Глаза у Сергея потемнели.

— Я бы его своими руками задушил, — сказал он глухо. — За Катьку. Но... Есть еще двое, Лина. И именно они... — Голос Сергея сорвался.

Эти двое в синем «мерседесе». Интересно, кто из них сделал роковой выстрел? Альбинос?

Главная задача — до них добраться. Раскрутить всю цепочку. Эти сволочи должны поплатиться за содеянное.

Лина вдруг как-то странно улыбнулась:

— Конечно, если ты будешь в тюрьме, толку от тебя будет больше... Как же! Они тогда совсем обнаглеют. — Она умоляюще глянула на Сергея. — Ты что, Сережа? Они же, наверное, уже новую жертву выбирают.

Сергей с силой хлопнул ладонью по столу:

— Не спорь! Я решил!

— Ну и дурак!

Лина демонстративно отвернулась. Мелкие злые слезы брызнули из ее глаз.

Просто идиот. Втемяшил себе в голову, что непременно надо исполнить по-нагаданному. А ведь стоит ему только признать свою вину, и все... Схватят и спасибо не скажут. Облегченно потрет руки следователь, и привет! Куку, Сереженька! Кукуй в темнице, мотай полный срок.

И зачем ему надо брать на себя чужое преступление? Что за достоевщина?

Сергей и сам понимал, что его признание даст повод для закрытия дела. Стоит ему это сделать, и настоящих убийц не найдут уже никогда. А впрочем, их и сейчас никто не ищет. Пока он прячется, Геннадий твердо уверен в его вине и не рассматривает другие версии.

А вот, если он будет каждый день вести допросы, может, тогда Сергей сумеет его убедить в своей правоте. Если убедительно повторять одно и то же, приводить мотивы, можно, даже в самом твердолобом, заронить зерно сомнения.