Спасением оказался веник, которым только что подметал пол. Несколько мощных взмахов, и в битве наступил перерыв.

— Та-ак!.. — голос вибрировал от злости. — Допрыгались, девоньки. Сейчас иду в магазин. За дихлофосом. Всем всё понятно?

Девоньки потеряно молчали.

Быстро оделся, вышел, заперев дверь на два оборота.

В универсаме дихлофоса не оказалось.

— В бытовую химию идите, — посоветовала укладчица в торговом зале. — У нас продуктовый, нам ядохимикаты даже как сопутствующий товар нельзя.

Покивал, будто бы соглашаясь. Прошёлся вдоль витрин и холодильников, разглядывая те товары, на которые прежде не обращал внимания. Да тут половина продуктов хуже дихлофоса, особенно, тушёнка, при производстве которой не страдает никто, кроме покупателя. Выбрал десяток баночек детского питания — что-то гомогенизированное для младенцев от четырёх месяцев. Какие они младенцы? — сухую лапшу хавают. Фасоль возбухшая, вот они кто. Шёл по улице, погромыхивая пластиковым мешком с баночками, старался не вспоминать, как сгрёб фасолек в скороварку и, главное, не представлять, что было бы, залей он их кипятком.

Прогулка на свежем воздухе хорошо прочищает мозги.

Дома было тихо, новых разрушений не заметно.

Огляделся, поднял с пола сухую фасолину, выставил на стол пару младенческих банок, открыл, щёлкнув крышечками.

— Нате, лопайте. Будете прилично себя вести — не трону.

Тишина разливалась по квартире. Не ждущая, затаившаяся, готовая взорваться криками, а мёртвая тишина пустого дома. И уже ясно, что больше не будет ни визга, ни щебета, ни радостного разгула. И, если смочить последнюю фасолину водой, то разбухнуть она разбухнет, а возбухать не станет. И на рынок за фасолью можно не ходить, ни на что та фасоль не годится, кроме как на лобио, глаза бы на него не глядели.