Ничего в торопливости не решайте.

Проверяйте любовь на тепло и свет,

На правдивость придирчиво проверяйте.

Проверяйте на смелость и доброту,

Проверяйте на время на расстоянья,

На любые житейские испытанья,

На сердечность, на верность и прямоту.

Пусть не выдержат, может быть, крутизны

Легкомыслие, трусость и пустота.

Для любви испытания не страшны,

Как для золота серная кислота.

И плевать, если кто-то нахмурит бровь.

Ничего голословно не принимайте.

Ведь не зря же нам жизнь повторяет вновь:

— Проверяйте любовь, проверяйте любовь,

Непременно, товарищи, проверяйте!

АХ, КАК ВСЕ ОТНОСИТЕЛЬНО В МИРЕ ЭТОМ!

Ах, как все относительно в мире этом!

Вот студент огорченно глядит в окно,

На душе у студента темным-темно:

«Запорол» на экзаменах два предмета…

Ну а кто-то сказал бы ему сейчас:

— Эх, чудила, вот мне бы твои печали?

Я «хвосты» ликвидировал сотни раз,

Вот столкнись ты с предательством милых глаз —

Ты б от двоек сегодня вздыхал едва ли!

Только третий какой-нибудь человек

Улыбнулся бы: — Молодость… Люди, люди!..

Мне бы ваши печали! Любовь навек…

Все проходит на свете. Растает снег,

И весна на душе еще снова будет!

Ну а если все радости за спиной,

Если возраст подует тоскливой стужей

И сидишь ты беспомощный и седой —

Ничего-то уже не бывает хуже!

А в палате больной, посмотрев вокруг,

Усмехнулся бы горестно: — Ну сказали!

Возраст, возраст… Простите, мой милый друг.

Мне бы все ваши тяготы и печали!

Вот стоять, опираясь на костыли,

Иль валяться годами (уж вы поверьте),

От веселья и радостей всех вдали,

Это хуже, наверное, даже смерти!

Только те, кого в мире уж больше нет,

Если б дали им слово сейчас, сказали:

— От каких вы там стонете ваших бед?

Вы же дышите, видите белый свет,

Нам бы все ваши горести и печали!

Есть один только вечный пустой предел…

Вы ж привыкли и попросту позабыли,

Что, какой ни достался бы вам удел,

Если каждый ценил бы все то, что имел,

Как бы вы превосходно на свете жили!

РОДИНЕ

(Лирический монолог)

Как жаль мне, что гордые наши слова

«Держава», «Родина» и «Отчизна»

Порою затерты, звенят едва

В простом словаре повседневной жизни.

Я этой болтливостью не грешил.

Шагая по жизни путем солдата,

Я просто с рожденья тебя любил

Застенчиво, тихо и очень свято.

Какой ты была для меня всегда?

Наверное, в разное время разной.

Да, именно разною, как когда,

Но вечно моей и всегда прекрасной!

В каких-нибудь пять босоногих лет

Мир — это улочка, мяч футбольный,

Сабля, да синий змей треугольный,

Да голубь, вспарывающий рассвет.

И если б тогда у меня примерно

Спросили: какой представляю я

Родину? Я бы сказал, наверно:

— Она такая, как мама моя!

А после я видел тебя иною,

В свисте метельных уральских дней,

Тоненькой, строгой, с большой косою —

Первой учительницей моей.

Жизнь открывалась почти как в сказке,

Где с каждой минутой иная ширь,

Когда я шел за твоей указкой

Все выше и дальше в громадный мир!

Случись, рассержу я тебя порою —

Ты, пожурив, улыбнешься вдруг

И скажешь, мой чуб потрепав рукою:

— Ну ладно. Давай выправляйся, друг!

А помнишь встречу в краю таежном,

Когда, заблудившись, почти без сил,

Я сел на старый сухой валежник

И обреченно глаза прикрыл?

Сочувственно кедры вокруг шумели,

Стрекозы судачили с мошкарой:

— Отстал от ребячьей грибной артели…

Жалко… Совсем еще молодой!

И тут, будто с суриковской картины,

Светясь от собственной красоты,

Шагнула ты, чуть отведя кусты,