– Вы кто? – промямлил он.

– Местные, – учтиво представился Олег. – Из Риги. Общественное движение «Янки гоу хоум». Представители крайне правого, радикального крыла. Назови свое имя и должность.

– Энди Шарп… Я из Миннесоты…

– Миннесота – это должность?

– Я работаю шофером в консульстве…

– Далековато занесло тебя от консульства, дружок, – посетовал Олег. – Да, собственно, и от Миннесоты. Врешь, как старый индеец майя. – Он надавил стволом на висок, не получая от пытки никакого удовольствия.

– Я капрал… – заговорил пленник. – Корпус морской пехоты США… База морской пехоты Кэмп-Пендлтон, округ Сан-Диего, Южная Калифорния.

– Вот и умница, – похвалил Олег. – Вот теперь мы тебе верим. Морская пехота, мужики, – покосился он на коллег. – Коллеги из Западного полушария.

– А чего тут делает морская пехота? – удивился Максим. – Море ищет?

– Она везде, – проворчал Крутасов. – В небесах, на земле и на море. Пехотят, блин, не только воду. У-у, американская военщина… Но что-то не похож этот парень на дьявола в тельняшке.

– Так нам оно и лучше, – возразил Олег. – Этот персонаж вряд ли считает, что у него остались еще две жизни.

Олег продолжил допрос – с нажимом, напористо. Не хотелось мерцать всю ночь в голом поле. Его не волновало, что за объект за горой, – и так понятно. Салон красоты, адвокатская контора, филиал Силиконовой долины… Он задавал вопросы и получал четкие ответы. Куда ездили американцы этим чудным осенним вечером? Отвозили на самолет доктора Барбару Фишер – аэродром в Елгаве, обслуживается министерством обороны, принимает и засекреченные американские борта, прибывающие из разных частей света. Оттого и без оружия, и без особых мер предосторожности… Сколько человек охраняет «салон красоты»? Дюжина морпехов, часть из них на посту, другие обитают в пристройке – вдали от комнат, занятых сотрудниками ЦРУ, которых лично старина Энди Шарп недолюбливает. Скрытные они, циничные и неразговорчивые… Расположение камер и основных «производственных помещений» – усвоено с первого раза… Он не знает, кто такой Джо Андерсон, он вообще не знает заключенных по именам, ему это не надо.

– Ну, ты даешь, командир, – восхищался Оленич, глядя, как Олег отрабатывает клиента. – Да ты у нас просто полиглот какой-то…

– С твоими товарищами все в порядке, Энди, – доверительно сообщил Олег. – Возможно, они тебе и не товарищи – эти презренные агенты, но ты должен знать, что жить они будут. Теперь задумайся о своей нелегкой судьбе. Учти, в боевом крыле нашей радикальной организации хлюпиков не держат, убиваем мы без тени сомнения. Поэтому любое несанкционированное действие с твоей стороны…

Капрал Энди был потрясен и раздавлен. Видит Иисус, он бы лучше в Афганистан поехал. Вытаскивали машину из канавы всем дружным коллективом. Двигатель рычал, трудился на износ, но выволок груду железа на дорогу. Передний бампер гордого немецкого внедорожника треснул пополам, но пока держался в кронштейнах и со стороны не казался зверски разбитым. Проинструктированный американец вернулся за руль и окончательно загрустил. Отказаться от соучастия в сомнительном мероприятии не позволяли, видимо, неверие в загробный мир и диковатый вид пленивших его людей. В русском языке он был не «Копенгаген», не мог понять, на каком языке они общаются. Шура Крутасов загрузился на заднее сиденье, с удовольствием похрустел обивкой, заявил:

– Так вот он какой – салон из кожи латышских гаишников. – И вдавил ствол пистолета в спинку водительского сиденья с такой силой, чтобы Энди почувствовал его давление.

Наступала ночь. Все плановые мероприятия на закрытом объекте уже завершились. Корпус с казематами опустел. Но напряжение пощипывало, от волнения перехватывало дыхание. Трясся от страха трусоватый Энди, баранка выскальзывала из рук. Его нервировал ствол в позвоночнике, убивал взгляд командира «радикалов», расположившегося рядом. Машина медленно катила по дороге, вот уже входила в поворот, огибая юго-восточную оконечность холма. Засекреченный объект расположился в седловине между возвышенностями, а задние его строения подпирали Гопку. Слева под горой – обширная кустарниковая зона, справа поляна, вереница деревьев. Дорога выходила на финишную прямую – мерцали ворота в хлопьях автомобильного света. Бетонный забор, на гребне сетка – хорошо, если без тока… Объект напоминал склады, снаружи в нем не было ничего зловещего.

– Ну, с богом, тормози, Энди, – выдохнул Олег. – Ты не заставишь нас краснеть за твое поведение?

– Послушайте, я не понимаю, что вам надо… – отчаянно шептал морской пехотинец. – Я проявляю благоразумие, подчиняюсь силе. Но вы совершаете роковую ошибку, этот объект находится под юрисдикцией правительства Соединенных Штатов, вас в порошок сотрут, вас найдут, где бы вы ни находились, особенно в вашей Риге…

– Неужели, Энди? – тихо засмеялся Олег. – С каких это пор секретные тюрьмы ЦРУ находятся под юрисдикцией правительства? После того, как их официально запретил ваш президент? Ладно, дружище, прекращаем демагогию, ты знаешь, что нужно делать…

Автомобиль подъехал к воротам. Приоткрылась дверца в бетонном заборе, и высунулся нос. Мертвецки бледный Энди опустил стекло и помахал рукой. Ворота разъехались, внедорожник проехал дальше. Олег невольно сполз по спинке, натянул козырек на глаза. За спиной царила тишина – сослуживцы помалкивали, надеясь, что командир представляет, что он делает. Эх, наивные… Энди въехал за ворота и остановился. За спиной выл металл – тяжелая конструкция возвращалась на место.

– Чего стоим? – процедил сквозь зубы Олег.