Впервые, когда она поцеловала Эли в ее домике на дереве в седьмом классе.

Второй раз, когда она поцеловала Майю в фото-будке Ноэля Кана прошлой осенью.

Но, возможно, это всего лишь следствие сегодняшней тяжелой тренировки в бассейне.

Или аллергия на батончик PowerBar с новым вкусом, который она съела перед тренировкой.

Вокалист установил свою гитару на стойку и помахал толпе.

— Меня зовут Айзек, а это Кит и Крис, — сказал он, указывая на участников группы.

— Мы собираемся сделать небольшой перерыв, но мы вернемся.

Айзек встал, снова посмотрел на Эмили и сделал шаг по направлению к ней.

Сердце Эмили застучало, и она подняла руку, чтобы помахать ему, но как раз в этот момент барабанщик уронил одну из своих тарелок.

Айзек обернулся к своей группе.

— Ты идиот, — сказал Айзек со смехом, толкая барабанщика в плечо, прежде чем проследовать с остальными ребятами за бледно-розовые кулисы, ведущие к самодельной церковной сцене.

Эмили сжала челюсти.

Почему она помахала?

— Ты его знаешь? — спросил завистливо звучащий позади нее голосок.

Эмили обернулась.

Две девушки, одетые в униформу Академии Святой Троицы - белые блузки и черные накрахмаленные плиссированные юбки - уставились на нее.

— Оу, нет, — ответила Эмили.

Девушки повернулись друг к другу, удовлетворенные ответом.

— Мы учимся с Айзеком в одном классе по математике, — сказала блондинка своей подруге.

— Он такой загадочный.

Я даже не знала, что у него есть группа.

— У него есть девушка? — шепотом спросила ее темноволосая подружка.

Эмили переминалась с ноги на ногу.

Они были версиями Ханны Марин в Католической школе: невероятно худые, с блестящими длинными волосами, идеальным макияжем и правильно подобранными сумками Coach.

Эмили коснулась своим мягких, завитых от хлорки волос, и расправила свои брюки Old Navy цвета хаки, которые были по крайней мере на один размер велики.

Внезапно она пожалела, что не накрасилась, хотя обычно она этого и не делала.

Конечно, не было причины чувствовать себя конкурентноспособной с этими девчонками.

Не то чтобы ей понравился этот Айзек.

Эта волна электричества, которая прошла сквозь нее, и все еще отдавалась в кончиках пальцев, была просто...случайностью.

Всплеск.

Да, именно так.

И в ту же секунду Эмили почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо.

Она подпрыгнула и обернулась.

Это был Айзек.

И он улыбался ей.

— Привет.

— Ух, привет, — сказала Эмили, игнорируя трепет в груди.

— Я Эмили.

— Айзек.

Вблизи он ощутил запах апельсинового шампуня из Боди Шоп, которым Эмили использовалась уже несколько лет.

— Мне понравился твой кавер на "Nobody's Home, — сказала Эмили прежде чем остановить себя.

— Эта песня помогла мне пройти через поездку в Айову.

— Айова? Догадываюсь, насколько там довольно дикие условия, — пошутил он.

— Я был там один раз с моей молодежной группой.

— Зачем ты туда ездила?

Эмили заколебалась, почесывая затылок.

Она чувствовала, что девушки из католической школы смотрят на них.

Может быть, не стоило говорить об Айове или о том, что она чувствовала сходство с отчаявшимися, беспомощными героями песен.

— О, просто навещала родных, — ответила она наконец, играя с пластиковой крышкой от кофе.

— Мои тетя и дядя живут за пределами города Де-Мойн.

— Понятно, — сказал Айзек.

Он отошел в сторону, что бы дать детям, играющим в пятнашки, пробежать.

— Я слышал, ты чувствуешь, что эта песня о тебе.

Надомной смеялись, когда я начал петь о девушке, но я думаю, что эта песня относится ко всем.