Это была поэма.

"Художники любят втроём,

Мамочки, возможно, тоже.

Но если ты затыкаешь мне рот,

Я сделаю с тобой то же самое.

— A"

Сотовый телефон выскользнул из пальцев Арии.

Она резко встала, чуть не опрокинув свой стакан с водой.

— Я должна идти, — выпалила она, схватила рисунок Ксавье со стола и кинула его в свою сумку.

— Что? Почему? — Хавьер выглядел смущённым.

— Просто... так надо.

Она накинула пальто и указала на печенье, оставшееся на тарелке в форме кукурузного початка.

— Оно твоё.

Хорошая работа.

Затем она развернулась, чуть не столкнувшись с официанткой, которая несла большой поднос с тофу и поджаренными овощами.

Подражателем был этот А или нет, но фото доказывали только одно: чем дальше она будет держаться от своей мамы и её новых отношений, тем лучше.

Непривычное влечение, возникшее на Чеместри Хилл

В то же время в среду, когда луна уже взошла над деревьями и прожекторы над парковкой Холлиса с щелчком включились, Эмили стояла на вершине холма Чемистри, держа в руках надувные санки в форме пончика.

— Ты уверен, что хочешь посоревноваться со мной? — дразнила она Айзека, в руках которого тоже были санки.

— Я самая быстрая из тех, кто катается на санях, в Розвуде.

— Кто такое сказал? — глаза Айзека сверкнули.

— Ты еще со мной не соревновалась.

Эмили схватила санки за надувные фиолетовые ручки.

— Первый, кто доберется до большого дерева, выиграет.

— На стааарт... внимание...

— Марш!

Айзек опередил её, прыгая на свои надувные санки, со свистом скатываясь вниз.

— Эй! — закричала Эмили, плюхнувшись животом на санки.

Она согнула колени, подняв ботинки, чтобы они не волочились по земле, и направила свои сани к самой крутой части холма.

К сожалению, Айзек направлялся в ту же сторону.

Эмили приблизилась к нему на большой скорости и они столкнулись в середине холма,скатываясь на санях в мягкий снег.

Сани Айзека продолжали катиться вниз без него, напрявляясь прямо в лес.

— Эй! — прокричал он, указывая на сани, промчавшиеся мимо дерева, которое они отметили как финиш

— Технически, я выиграл!

— Ты жульничал, — добродушно проворчала Эмили.

— Мой брат раньше устраивал такие же гонки.

Это сводило меня с ума.

— Это значит, что я тоже свожу тебя с ума? — Айзек лукаво улыбнулся.

Эмили посмотрела на свои красные шерстяные варежки.

— Я не знаю, — сказала она тихим голосом.

— Может быть.

Ее щеки предательски начали розоветь.

Эмили поплелась к своей машине на парковку и увидела Айзека, стоящего рядом со своим пикапом с двумя санями в руках, и её сердце бешено заколотилось.

Айзек выглядел гораздо лучше, одетый в зимний костюм, чем когда он напяливал на себя свои эмо-рок футболки и джинсы.

Его шерстяная шапка голубого цвета была сильно натянута на лоб, приминая его волосы к ушам, что делало его глаза еще более голубыми.

На обоих варежках, на тыльной стороне ладоней, были вышиты Северные олени.

Он застенчиво признался в том, что каждый год мама вяжет ему новые варежки.

И что-то в этом было - его шарф был дважды обмотан вокруг шеи, покрывая каждый сантиметр его тела, и из-за этого он казался привлекательным и в то же время уязвимым.

Эмили хотелось думать, что это потрясающее мимолетное чувство в ней возникло только из-за волнения от того, что у нее появился новый друг... или это побочные эффекты переохлаждения, ведь согласно термометру в Вольво ее мамы, на улице было всего девятнадцать градусов.

На самом деле, она сама не могла понять, что творится у нее внутри.

— Я не была здесь уже вечность.

Эмили нарушила молчание, глядя на кирпичное здание химии у подножия холма.