И наконец, он посмотрел прямо на Кейт, которая все ещё была на кухне, наслаждаясь каждой минутой этого разговора, и сказал, что если новость о помещении Ханны в больницу дойдет до кого-нибудь в школе, он немедленно обвинит во всем ее.

Ханна была так взволнована, что даже не потрудилась сказать, что если Кейт и промолчит о ее исчезновении, то это не значит что Э сделает то же самое.

Отец Ханны продолжал вести машину.

Изабель заерзала на сиденье.

Ханна погладила две полоски флага, которые были тщательно сложены в ее сумочке, один из которых принадлежал Эли, а другой она нашла в кофе-баре в Роузвуде на прошлой неделе.

Она не хотела спускать глаз с этих флагов.

Майк вытянул шею, пытаясь разглядеть клинику.

В отличии от Кейт, Ханне не придется беспокоится, что Майк скажет хотя бы слово об этом - она сказала, что он больше никогда не увидит ее сиськи, если сделает это.

Они остановились у кольцевой дороги.

Перед ними стояло величественное белое здание с греческими колоннами и небольшими террасами на втором и третьем этажах, и походило оно больше на особняк какого-нибудь барона, чем на лечебницу.

Мистер Марин выключил зажигание и они с Изабель обернулись.

Отец Ханны попытался улыбнуться.

Лицо Изабель выражало жалость, губы она поджала, так она выглядела с самого утра.

"Он выглядит действительно хорошо," сказала Изабель, указывая на бронзовые скульптуры и тщательно подстриженные фигурные кусты у дверей.

"Прямо как дворец!"

"Это и есть дворец", мистер Марин быстро согласился, отстегивая ремень безопасности.

"Я достану твои вещи из багажника."

"Нет," отрезала Ханна.

"Я не хочу, чтобы ты заходил, пап. И тем более не хочу, чтоб она заходил" - она кивнула в сторону Изабель.

Мистер Марин сощурился

Возможно он был близок к тому, чтобы сказать Ханне, что она должна больше уважать Изабель, потому что она скоро станет ее приемной матерью, бла бла бла.

Но Изабель положила оранжевую, морщинистую руку на его плечо.

– Всё нормально, Том. Я понимаю.

Ханна нахмурилась еще сильнее.

Она выскочила из машины и начала вытаскивать чемоданы из багажника.

Весь гардероб был при ней - она не собиралась ходить в больничной форме только потому, что находилась под наблюдением.

Майк тоже вышел из машины и погрузил чемоданы на большую, громоздкую тележку и покатил ее к клинике.

Вестибюль был просторный, с мраморным полом, в воздухе витал запах мыла, такого какое стояло на ее туалетном столике.

На стенах висели большие, современные картины, в центре - бурлящий фонтан, а за спиной - мраморный широкий стол.

Регистраторы носили белые халаты, прямо как специалисты из Kiehl, и молодые привлекательные люди сидели на пшеничного цвета диванчиках, смеясь и разговаривая.

"Не похоже на Алькатрас," сказал Майк, почесывая голову.

Ханна посмотрела назад, потом вперед.

Ладно, вестибюль выглядел неплохо, но это должно быть только начало.

Эти люди вероятно были актерами, которых наняли на один день, как родители Спенсер наняли актеров для того, чтобы они исполнили Сон в летнюю ночь Шекспира на тринадцатый день рождения Спенсер.

Ханна была уверена, что настоящих пациентов прячут где-то в задней части здания, в собачьих клетках из металлической проволоки.

Белокурая женщина с беспроводной гарнитурой в платье пронеслась мимо них.

"Ханна Марин?"

Она подняла руку.

"Я Дениз, ваш консьерж.

Мы с удовольствием примем вас здесь."

"Ага" - невозмутимо ответила Ханна.

Она не собиралась целовать задницу этой женщине и говорить, что она тоже этого очень ждала.

Дениз повернулась к Майку и виновато улыбнулась.