«На работе! – как ни в чем не бывало отвечает тот. – У меня как смена закончилась, так я сразу к вам».

Немного опешив, судья спрашивает: «А где вы работаете?»

«Я работаю диспетчером в компании “Формула такси”», – спокойно отвечает Вальдес-Гарсиа.

Судья приходит в себя и набрасывается на Вальдес-Гарсию, грозит изменить меру пресечения на арест: «Вы что, не понимаете, где вы находитесь? Еще раз это случится, и вас будут всегда привозить вовремя!» – она кивает в нашу сторону.

Вальдес-Гарсиа огрызается: «А что, мне надо же на что-то жить и где-то работать!»

На меня нападает гомерических хохот, который я не в силах сдержать. Полный идиотизм! Формально Вальдес-Гарсию, как, впрочем, и меня, обвиняют в хищении тринадцати миллиардов долларов и почему-то легализации восьми с половиной миллиардов. А тут какой-то диспетчер такси в сопровождении телохранителя… Бред!

Инцидент исчерпан. Заседание продолжается. Антонио Вальдес-Гарсиа в очередной раз просит разъяснить, в чем его обвиняют. Сторона обвинения по закону обязана раскрыть доказательственное значение каждого доказательства, объяснить, что именно доказывает то или иное доказательство. Например, вот нож, найденный рядом с трупом. Резаная рана на трупе говорит о том, что она была нанесена острым предметом определенного размера. Кровь на ноже, совпадающая с группой крови убитого, доказывает, что рана была нанесена именно этим ножом, если его размер совпадает с размером раны. А отпечаток пальцев на ноже свидетельствуют о том, что именно этот человек держал данный нож в руках. Таким образом выстраивается причинно-следственная связь определенных событий.

Мы с адвокатом настоятельно, по несколько раз в день, просим объяснить доказательственное значение оглашаемых документов. Вот моя трудовая книжка. Кроме того факта (который я не отрицал), что я официально работал в ЮКОСе, ничего иного она не доказывает.

Судья обращается с Вальдес-Гарсии:

«Вальдес-Гарсиа, у вас есть замечания к оглашенным документам?»

Тишина. Вальдес-Гарсиа уснул.

«Вальдес-Гарсиа!» – громко кричит судья.

Никакой реакции. Он не слышит. К Вальдес-Гарсии подбегает адвокат и бережно расталкивает его.

«Вальдес-Гарсиа! – не успокаивается судья. – Вы слышали прокурора?»

«Нет, я спал. Я же не спал двадцать четыре часа, работал в ночную смену. Я вообще не понимаю, что здесь происходит, и прошу отпустить меня домой», – тихо говорит Вальдес-Гарсиа.

Судья безнадежно машет рукой, и прокурор продолжает.

Мы слышим и видим в материалах уголовного дела «Отчет о прибылях и убытках “Юганскнефтегаза”». Кроме того, что компания добывала нефть, продавала ее и получала прибыль, этот документ ничего не доказывает. Ни у меня, ни у моего адвоката, ни у любого здравомыслящего человека не выстраивается никакой логической цепочки в предъявленном обвинении.

Наши вопросы остаются без ответа. Обвинитель невнятно сообщает, что объяснит доказательственное значение оглашенных документов в конце процесса, после их оглашения. Позже она подведет черту, сказав общую фразу: «Оглашенные документы доказывают вину обвиняемых». Ни больше ни меньше. Виноваты, и все! И никакой тебе причинно-следственной связи. Чего напрягаться-то и заморачиваться, когда моя заработная плата, как выясняется, является моей долей от награбленного… от тринадцати миллиардов долларов! «Эх, ребята! Мы явно продешевили», – хотел было пошутить я, но мне было уже не до шуток.

Шляева врет без устали, нагло и безбожно. Объявляется перерыв в судебном заседании. Судье и адвокатам надо перекусить. Нас в это время ведут в подвал. Я успеваю заметить, как прокурорша погружает свою руку в бездонный портфель и выуживает оттуда пакет. Она вытягивает оттуда пирожок за пирожком и кладет их себе в рот. Конвойные и спецназовцы давятся от смеха. Мне тоже становится смешно. Нет зрелища печальнее на свете, чем поедание пирожков прокуроршей!

Мне мерещится Кафка, выбегающий из зала судебных заседаний с понурой головой…

После обеденного перерыва обвинитель продолжает монотонное зачитывание бессмысленных для обвинения документов. Все устали, и судья прекращает заседание. Мы едем домой, в тюрьму. Процесс отнимает у меня много сил, и я возвращаюсь в камеру опустошенный. Каждый вечер в тюрьме происходит медицинский обход, и врач, заглядывая в окошко каждой камеры, интересуется, не надо ли чего. Я прошу измерить давление. Девяносто на шестьдесят. Мне запомнится это странное подавленное состояние, которое будет часто повторяться. Врач рекомендует мне выпить чифиря, что я и делаю. Впереди несколько дней выходных, и я смогу отлежаться, осмыслить происходящее, да и просто отвлечься.

В камере нас четыре человека. Однажды вечером к нам приводят интеллигентного молодого человека в очках. Я ни у кого не видел большего количества вещей, чем у Алексея Френкеля. Сумки, баулы, пакеты, мешочки… Свободное пространство камеры быстро заполняется его вещами. Они везде. У Френкеля огромное количество каких-то бумаг и документов. Его обвиняют в организации убийства заместителя председателя правления Центрального банка Алексея Козлова. По версии следствия, таким образом Френкель решил отомстить за отзыв лицензии одного из банков, где работал председателем правления.