– Илья Алексеевич Сумароков в беседе нашей немало говорил о том, сколь важны справедливые отношения, будь то отдельное хозяйство или общество в целом. Вспоминал, как в советское время было. Разумеется, не все было идеальным, но он подчеркнул главное, с чем нельзя не согласиться: была государственная установка на развитие отношений в направлении как можно большей справедливости.

За последние годы очень часто приходилось слышать, что завистлив, дескать, русский человек, потому, мол, у нас в стране, в отличие от других, дела и не ладятся. Про зависть не зря твердят. Тут цель понятная: оберечь, затвердить, окончательно узаконить тех, кто «схватил». Чтобы оставшиеся ни с чем даже и думать не могли о каком-либо изменении положения. Вот им и внушают: не завидуйте!

Я помню, что на прошлогоднем Всемирном русском народном соборе, говоря о резком контрасте богатства и бедности, митрополит Кирилл призвал не наступать еще раз на одни и те же грабли. Он имел в виду, что революцию в свое время породила все-таки не зависть, как принято было утверждать в последние годы, а чувство несправедливости. Мне такое признание представляется знаменательным. А как вы думаете – примет ли окончательно наш народ ту несправедливость, которая ему сейчас навязана? Смирится ли с ней?

– Он никогда с этим не смирится. Крепостное право на Руси просуществовало сотни лет, в 1861 году его отменили, но в 1905-м взбунтовавшиеся крестьяне жгли помещичьи усадьбы. Сейчас народ едва ли решится на массовый бунт, да и нынешние «помещики» оградились неприступными стенами и их оберегают целые армии наемников. К ним не подступиться. Но обида на несправедливость перешла на заведенные властью новые порядки. Миллионы и миллионы чувствуют себя свободными от выполнения гражданских обязанностей. Они не забудут, что уворованные у народа бешеные богатства господа Березовский и Гусинский (да и не только они) пустили на развращение и унижение его же, народа, и это унижение продолжается до сих пор. Абрамович употреблением своих немереных капиталов продолжает удивлять весь мир, а народ сделал из его имени ругательство. Как и из имени Чубайса. От Москвы и до самых окраин «денежные мешки», не считаясь с законами, делают, что хотят. Мешает им исторический памятник – сожгут, а на его месте водрузят свой аляповатый дворец; встанет кто на дороге со своими законами о справедливости – уберут.

Не замечают всего этого наши граждане, которые живут в «свободной» России? Для кого «свободной»? И разве пепел Клааса не стучит в их сердца, когда сквозь эту демонстрацию «что хочу, то и ворочу» видят они заброшенные поля, погибшие деревни, руины былого хозяйствования?

– А еще обратил я внимание в юбилейном вашем выступлении на мысль о сельской школе, откуда выходили в недавние времена почти все наши великие ученые, писатели, полководцы. Состояние этой школы, ее будущее очень тревожит.

Я получил недавно письмо из моей родной школы, что в селе Можары Рязанской области. Учительница Людмила Викторовна Кузнецова (великолепная учительница) пишет: «Что-то мне жутковато от интернета. У нас в школе его уже подключили. Я иногда заглядываю в поисках новых идей. Но, видно, человек я не совсем современный: пока все, что там нашла, какое-то примитивное. Даже чужое».

Словом, компьютеризация идет, но нет при этом заботы о содержании, которое принесут компьютеры в школу. А вместе с тем слышал, что собираются отменять выпускной экзамен по литературе – сочинение. Казалось бы, прошел Год русского языка, и вот сюрприз…

– Русскую деревню добивают. Она немало пережила во время коллективизации, затем война, затем в 80-е годы навязанная учеными объединительная кампания в агрогородки, когда тысячи деревень сорвали со своего многовекового днища и принялись укрупнять – не город и не деревня, а местожительство. Не забудем еще и стройки коммунизма, от которых опять-таки страдала деревня. А в 90-е годы, когда выковыривали этот коммунизм, всем бедам беда – расколлективизация, и спасайся, кто как может. По Ангаре, по Лене, Енисею сотни заброшенных и вымерших деревень – будто Мамай прошел. Думаю, не лучше и в Западной Сибири, и не только в Сибири.

В войну, в самые тяжкие времена, если оставалось в деревне хоть пять учеников, школа работала. Теперь, если «некомплект» – закрывают, предлагают возить ребятишек за многие километры на автобусах. А автобусы где есть, а где нет, дороги где есть, а где нет. Но даже и в комплектных школах нередко нет комплекта учителей. Как в моей родной деревне на Ангаре: много лет нет преподавателя иностранного языка, а теперь еще не стало и преподавателя геометрии. Распределения в педвузах не существует, а кому охота добровольно ехать в глухую, лежащую посреди бездорожья, умирающую деревню?!

Нынешний нацпроект «Образование» предусматривает прежде всего компьютеризацию. Компьютер – штука вроде бы всемогущая, магическая, но грамоте не научит и самостоятельному мышлению он не помощник. Возле него легко, все без усилий постигая и на каждый вопрос находя готовый ответ, – легко ничему не научиться. Для вузов сейчас это беда: приходят безграмотные абитуриенты, и их приходится брать, потому что грамотных все меньше. Но в безграмотности надо винить не столько компьютеры и интернеты, сколько негодную реформу школы, на нее, на безграмотность, похоже, и нацеленную, призванную готовить митрофанушек. Серьезные ученые все чаще называют эту реформу образования разрушением образования. Но разрушается не только образование – разрушаются культура, нравственность, законы общежития.