— С ним все будет в порядке, — заверил Джонс. — Что не поймет, потом спросит. Он, похоже, сообразил, что одним колдовством всего не объяснишь. Так что продолжайте.

— Хорошо. Наша культура могла бы развиться до таких высот, что мы выделились бы из галактики, если не из Вселенной. Ведь мы были одними из первых разумных существ и к тому же значительно опережали других. Образ жизни, которого мы могли бы достичь, превосходил бы всякое воображение, однако еще в древности среди нас нашлись мудрецы, показавшие нам последствия такого развития. В итоге мы остались бы в полном одиночестве, ибо сами разорвали бы все связи между собой и иными формами жизни. Поставленные перед выбором, мы приняли решение: жить не только для себя, но и для тех существ, которые обитают или будут обитать на планетах нашей галактики.

— Мистер, — заявил Джонс, — в моем мире таких, как вы, пруд пруди. Знаю я вашего брата! Доброжелатели, которые лезут туда, куда их не просят, без чьей помощи людям гораздо проще.

— Вы ошибаетесь, — сказал Хранитель. — Мы — всего лишь наблюдатели. Мы стараемся не вмешиваться — разве что в критические моменты.

— По-вашему, сейчас как раз критический момент?

— Боюсь, что да. Не то чтобы должна произойти грандиозная катастрофа, нет; однако я опасаюсь, что может не случиться то, чему суждено случиться. Этот край ожидает величие, но если ожидание окажется напрасным, то галактика, а быть может, и вся Вселенная, потеряет уникальную культуру. Ко всему прочему, если вам, мистер Джонс, станет от того легче, то знайте: меня заботите отнюдь не вы, а население галактики. Мне бы не хотелось, чтобы вы воспринимали нас как миссионеров. Мы не занимаемся благотворительностью. Мы всего лишь наблюдаем и надеемся, и выступаем на свет только тогда, когда у нас не остается иного выхода.

— На словах у вас все получается гладко, — заметил Корнуолл, — но что-то я не совсем понимаю. Прежде всего, о каком величии идет речь? Ну да, в университете хранится знание Пустынного Края, которое, разумеется, заслуживает…

— Друг мой, в нем хранятся знания, надежды и возможности трех великих цивилизаций, которые возникли из одного общего источника. Представьте себе: три различные философии, которые, если объединить их…

— Три, — протянул Джонс. — Мне казалось, я догадываюсь, к чему вы клоните, но откуда взялась третья? Культура Пустынного Края и мира Корнуолла — раз, культура моего мира — два. И все. Из одного — магия, из другого — технология; конечно, они вполне поддаются объединению.

— Существует третий мир, — проговорил Хранитель, — мир родителей Мэри. Ваш мир раскололся не однажды, но дважды. То есть выходит как бы три мира в одном.

— У меня и от двух голова шла кругом, — буркнул Корнуолл, — а теперь еще и третий! Мы думали, что родители Мэри принадлежат к миру Джонса, просто, может статься, родились на несколько столетий позже, чем он…

— Значит, они вернулись в третий мир, — прошептала Мэри. — Но почему…

— Я не мог рисковать, — ответил Хранитель, — мне нельзя было упускать их. Если бы с ними что-нибудь случилось, третий мир, вероятнее всего, не прислал бы никого другого. Я убедил их возвратиться к себе с тем, чтобы воспроизвести потом здесь письменную культуру.

— Ну и что? — спросил Джонс. — Все разложили по полочкам?

— Кажется, да, — кивнул Хранитель. — Я сделал университет хранилищем знаний всех трех миров. Ваш мир, мистер Джонс, делился достижениями технологии; из мира родителей Мэри я позаимствовал великую гуманистическую концепцию, которая, к сожалению, отсутствует в двух прочих мирах. Нужно все это объединить, так сказать, перемешать и создать систему ценностей, которая вберет в себя все лучшее каждой из культур. Затем собрать ученых со всех концов галактики, причем некоторые из них будут специалистами в областях, о которых вы и не слыхали…

— Мне говорили, — перебил Корнуолл, — что у вас тут богатая библиотека древних рукописей. Мне не терпится увидеть ее. Я могу читать на нескольких древних языках. Впрочем, с моим приятелем-гоблином мне, пожалуй, не тягаться. Он просидел в университетской библиотеке дольше моего.

— Ты нашел то, что искал, — буркнул Джиб, — а как быть нам? Ты засядешь за свои рукописи, и тебя от них не оторвешь. Но Хэлу с Енотом, да и мне тоже, тут делать нечего. Мы вернули Древним их топорик, хоть они того, право слово, и не заслуживали. Мы пошли за тобой сюда…

— Мы даже не умеем читать, — прибавил Хэл. — Нас никогда не учили читать. Никто из Народа Болот и Холмов…

— Я не болотник и не лесовик, но буквы для меня все равно что закорючки, — признался Плакси. — Однако домой мне хочется не поэтому. Мой дом — рудник, там остались мои друзья, да и Джиб с Хэлом привыкли к иным занятиям. Правда, я не горю желанием возвращаться той же дорогой.

— Поехали со мной, — предложил Джонс. — Мне надо вернуться в мой мир, чтобы вылечить руку. Марк сделал мне укол, а Мэри перевязала рану, но они не врачи…

— Я уверен, — заявил Оливер, — что, если вы немножко подождете, смогу отыскать в тех томах какое-нибудь колдовство…

— Опять колдовство! — простонал Джонс. — Что касается меня, я сыт им по горло. Обойдусь антибиотиками! В общем, так: я беру с собой тех, кто хочет попасть домой, отвожу свою машину в то место, которое в моем мире приблизительно соответствует их дому, и доставляю их туда в целости и сохранности. Только им придется спрятаться. Не хватало еще, чтобы их увидели!