Шрифт:
На расстоянии нескольких дюймов от этой публикации, в нижней части газетной полосы, виднелся другой заголовок над двумя колонками, гласивший:
«РУКОВОДИТЕЛИ ЦЕРКОВНОЙ ГРУППЫ ОБЪЯВЛЯЮТ ДИСКРИМИНАЦИЮ ПУТЕШЕСТВИЯМ ВО ВРЕМЕНИ»
Первый параграф второй статьи был таков:
«Нью-Йорк, Н.-И. Доктор Элмер Хотчкисс, глава Независимого комитета христианских церквей, обязавшийся наложить запрет на непосредственное изучение времени Христа, сегодня заявил, что ассоциация Времени отказалась продать комитету права на блокирование указанного отрезка истории…»
Я опустил газету и сказал:
— Но, Герб, ты же знаешь, что это неправда? Мы ведь им не отказывали!
Герб просто трясся от возбуждения.
— А ты что, не понимаешь? — воскликнул он. — Это же создает видимость полемики. И, пока истечет сегодняшний день, все церковные общины и все богословы мира сплотятся в единый фронт. Эйза, мы и не мечтали о такой рекламе!
В гостиную вошла Райла.
— В чем дело? — спросила она. Я передал ей газету.
У меня внутри все как будто оборвалось и возникло ощущение безнадежности…
Глава 27
Хайрам еще находился в госпитале, и я снова навестил Кошачий Лик в старом саду. Я говорил себе, что делаю это исключительно для того, чтобы он не чувствовал себя одиноко. Ведь Хайрам почти каждый день с ним разговаривал, а поскольку его нет, кто-то же должен это делать!
Но где-то на задворках моего сознания гнездилась мысль о тех «маленьких рыбках», которые поклевывали мой мозг, и я почему-то надеялся, что, как только я увижусь с Ликом, они возобновят этот «клев».
Меня немного коробило от мысли, что, возможно, Лик меня разыгрывает. В то же время я вполне допускал, что он и в самом деле хочет нащупать возможность контакта, и мне очень не хватало уверенности в этом.
Я думал о том, что если это ощущение посещало и Хайрама, то, наверное, существует какой-нибудь странный код, который может стать ключом к восприятию этого языка. Может, этот же код помогал Хайраму разговаривать с Баузером и синичкой, если он и вправду с ними мог говорить?
Увидев Кошачий Лик, я не стал долго тянуть со своим вопросом, тем более что «рыбки» оказались тут как тут и «клев» возобновился.
— Лик, — спросил я, — ты что, пытаешься говорить со мной?
Он моргнул один раз, и это означало «да».
— Скажи мне, ты полагаешь, что это тебе удастся? Он моргнул три раза, быстро-быстро, удивив меня, ибо я не очень-то врубился, что он хотел этим сказать. Но я все же решил, что он хотел сказать «не знаю».
— Я надеюсь, что ты сможешь этого добиться, — сказал я. — Мне бы так хотелось говорить с тобой по-настоящему!
Он моргнул один раз, что я воспринял, как «мне тоже!».
Но пока что разговора не получалось. И хотя, на мой взгляд, «рыбки» становились все настойчивее, мы не очень-то сдвигались с места. Я силился открыть свой мозг этим «рыбкам», но это не увенчалось особым успехом. Может быть, от меня ничего и не зависит, а все должно осуществляться одним лишь Ликом? Но я чувствовал, что он рассчитывает на успех, иначе зачем бы ему все это затевать? И мне чем дальше, тем больше этого хотелось самому…
Когда наша встреча подошла к концу, мы остановились почти на том же самом месте, что и в начале попыток Лика. Сдвигов не было.
— Я приду завтра, — сказал я Лику. — Попробуем еще!
Я не стал рассказывать Райле обо всем этом, боясь, что она отнесется к этому скептически, а то и с насмешкой. Слишком уж примитивными казались мне самому собственные рассуждения. И все же я верил в эти попытки. И уж если самому Лику вздумалось их начать, то я, черт возьми, обязан дать ему этот шанс!
Я обещал Лику прийти назавтра, но не сумел этого сделать. Утром вернулась еще одна группа сафари, номер два. Они раздобыли только одного тиранозавра, нескольких трицератопсов, но зато трех гадрозавров 11 и одного полакантуса, динозавра-броненосца со смешной маленькой конусообразной головой и с крупными, похожими на рога шипами, идущими по всей длине его туловища. Полакантус, подумалось мне, — это что-то необычное для мелового периода. Его же в то время не должно было быть! Он, считалось, вымер в самом начале «мела» и вообще не водился в Северной Америке! И вот он, оказывается, тут во всем своем гротескном уродстве!
11
Утконосые ящеры.
Группа не взяла с собой его туловища, а только очищенный от плоти и разъятый на части панцирь, который и в таком виде казался огромным.
— Будьте уверены, — сказал я добывшему его охотнику, — что этот экземпляр вызовет пристальное внимание палеонтологов. Они из-за него все передерутся!
Он радостно осклабился, сверкнув зубами. Это был довольно тщедушный на вид человек, и я подумал, как он мог поднять огромное ружье, да еще и выстрелить из него? Я не без усилия вспомнил, что мне о нем говорили. Он был потомком довольно аристократического английского рода и одним из тех немногих, кто сумел устоять перед лицом новой британской экономики.