Делать более серьезные обобщения по части личной жизни людей может позволить себе только человек, долго проживший в стране и имеющий доступ ко многим источникам информации, которые до настоящего времени закрыты. Однако несомненно, между любовью в разных районах страны, а также любовью городской, портовой и деревенской заметны весьма существенные отличия. К примеру, в портовых городах Ла-Корунье и Виго народ заметно более искушенный и «европеизированный», нежели в разбросанных далеко друг от друга деревнях и маленьких тихих городках в глубине страны. В порту можно купить контрацептивы — нужно только знать, куда пойти; можно посетить и дом свиданий, или casa de cita. Молодое поколение буржуа в этих городах мыслит не столь ограниченно. Недавно помолвленная пара пришла посоветоваться с врачом по поводу здоровья novia. Они вступили в интимные отношения, но девушка не забеременела, и это встревожило молодого человека, которому очень хотелось стать отцом; он готов был расторгнуть помолвку в случае, если его невеста страдает бесплодием. «В Кастилии такого бы никогда не случилось»,— сказал врач, имевший опыт работы в обеих провинциях, и добавил, что галисийские крестьянские девушки, в отличие от их кастильских сверстниц, во время гинекологического осмотра не испытывают ни малейшего стеснения.

Кроме того, в Галисии, как мне говорили, существуют и другие проблемы. В красивом шумном порту Ла-Корунья молодая и очень «современная» девушка, нервно затягиваясь сигаретой, рассказывала мне о своем novio. Ей было около двадцати пяти лет, она работала в модном магазине и уже успела сменить нескольких любовников. «Сейчас,— сказала она,— меня считают легкодоступной девушкой. Меня это не волновало, пока в мою жизнь не вошел Мигель. Он замечательный. Я знаю, что была бы с ним очень счастлива; он любит меня, но ему известно мое прошлое, и он не может поверить, что я буду ему верна. Как мне убедить его? Просто слова и нежности не помогут. Он хочет доказательств. Но каких? Я не знаю, и он тоже. Мы не сможем пожениться, пока он не будет уверен во мне. Иногда я думаю, что это никогда не произойдет. Не знаю, что со мной будет, если он совсем потеряет ко мне доверие и раздумает жениться на мне. Наверное, тогда я покачусь по наклонной плоскости».

Я бы не удивилась, узнав, что эта проблема широко распространена среди так называемых эмансипированных молодых испанок, которые в своем пренебрежении общепринятыми условностями заходят чересчур далеко, а затем сталкиваются с двойным нравственным стандартом, бытующим в обществе. А это неизбежно происходит, и не только потому, что в Испании придают такое значение женскому целомудрию, но и потому, что у испанцев принято считать, что вместе с невинностью девушка теряет все свои нравственные устои. Если мужчине приходит в голову «поразвлечься», то окружающие видят в этом всего лишь «развлечение», для которого вовсе не обязательно испытывать глубокие чувства к избранному «объекту», но если женщина отдается мужчине, то все убеждены, что она делает это по любви. Девушка рискует гораздо большим, нежели просто девственностью.

«А что вам говорили подруги?» — спросила я у встревоженной novia. «Самая опытная женщина из всех, кого я знаю,— ответила девушка,— посоветовала обольщать Мигеля так же, как я делала это с другими моими любовниками, то есть стараться удержать его телом, пока он не поймет, что я люблю его прежде всего душой».— «Нет ли здесь противоречия?» — осмелилась я спросить. Девушка улыбнулась: «Может, и так. Должна сказать, что именно это удерживает меня от кокетства. С моим нынешним novio я веду себя очень сдержанно. Но, может быть, цель оправдывает средства».

В Понтеведре моложавый тридцатилетний мужчина сказал мне, что не только у женщин есть проблемы. «Взять хотя бы меня,— говорил он,— это может показаться глупым и романтичным, так как считается, что сейчас уже не в моде подобные вещи,— но я вот уже пять лет люблю замужнюю женщину и не могу выбросить ее из головы. Она у меня, как говорят французы, “под кожей сидит'’. Она не отвечает мне взаимностью; фактически она весьма решительно заявила мне, что счастлива со своим мужем и ее ничто на свете не заставит нарушить супружескую верность. Но я по-прежнему не могу забыть эту женщину. Если мне, когда я иду утром на работу, случается встретить ее, то это выбивает меня из колеи на весь день. Я знаю, мне следовало бы уехать за океан. У меня есть родственники в Южной Америке; они предложили устроить меня там на хорошее место. Но что-то удерживает меня здесь, рядом с ней. Может быть, однажды я и послушаюсь совета моего духовника и решусь, но пока у меня не хватает мужества».

«Среди галисиек,— заметила я в разговоре с юристом из Виго,— встречаются нежные сердца, хотя крестьянки выглядят столь мужеподобными и внушительными, что с трудом верится, что эти женщины способны “растаять”. А что вы скажете о мужчинах? Я только что говорила с романтиком из Понтеведры, но разве подобные ему не в меньшинстве? В основном мужчины весьма суровы на вид. Я не заметила, чтобы мои знакомые буржуа были особо нежны со спутницами жизни. На самом деле они, по-видимому, склонны быть деспотами. Один из ваших коллег — само обаяние, когда ему случается беседовать с женщинами, но оказавшись в кругу собственной семьи, он ведет себя, как восточный владыка, повелительным тоном отдавая приказания жене: положи мне еще порцию того, принеси это... Он не видит ничего дурного в своем поведении, и мое замечание сильно его задело. “Неужели я и вправду веду себя, как султан? Мне это и в голову никогда не приходило”,— сказал он обиженно...»

«...Довольно многие жены, по-видимому, принимают свое положение как должное,— добавила я.— Все интересные разговоры ведутся в отдельном углу комнаты; мужчины собираются вместе, а женщины потихоньку пересаживаются в конец стола, чтобы поболтать о пустяках. Сдается мне, они ни в чем, кроме ведения хозяйства и семейной жизни, не принимают активного участия».

«Немногие женщины имеют достаточно высокий уровень образования,— попыхивая сигарой, ответил юрист. Этот симпатичный толстяк одинаково любил и плотские, и духовные наслаждения, равно высоко ценил хорошую кухню и хорошие стихи, а Диану почитал не меньше Эроса.— Когда я вижу хорошенькую женщину, меня не тянет говорить с ней о философии или политике. При виде ее у меня внутри все начинает кипеть — но только не мозги».

Моему знакомому по роду его работы часто приходится заниматься разлучением супругов. В Испании нет развода, и разлучение через суд — это все, на что может надеяться женщина, в случае если с ней обращаются столь дурно, что она не в силах выказывать мужу покорность и повиновение, которых от нее ждут. «Попадаются женщины до того привязанные к мужу, даже если он — подонок, каких свет не видал, что у них не хватает духу с ним расстаться,— рассказывал мой друг, роясь в своих бумагах.— Вот взять хотя бы эту,— юрист открыл папку. — Девять лет замужем, двое детей. Муж работает в доках. Он бьет ее регулярно; недавно ударил так, что она упала и сломала два ребра. Более того — верится с трудом, но моя клиентка сама мне это сказала — палку, которой муж бьет ее, она держит у себя и приносит ему, когда он прикажет! Вы, наверное, думаете, что такого не бывает, и тем не менее это так. И я, и ее родственники советовали ей добиваться судебного разлучения. Она приходила консультироваться со мной по поводу того, какие шаги следует предпринять, и все-таки не может решиться. Даже после девяти лет, в течение которых ее избивали по четыре-пять раз в неделю! Вы знаете, что она говорит? “Может быть, однажды он поймет, чем я ради него жертвовала, и потом — это может плохо отразиться на детях”. Но ведь ее дом и без того уже превратился в ад для детей! Это совершенно непостижимо. Неужели правда, что некоторые женщины любят, когда их бьют?»