– М-да, – бывший глава районной администрации огладил широкой ладонью ершик седых волос, – задали вы нам с Володей задачку. Ты понимаешь, что, ввязавшись в эту авантюру, мы подставим Лесозаводск? Наверняка басмачи в погоню пойдут, а у нас силенок – кот наплакал.

– У меня семеро человек в милиции, ну, может, еще добровольцев десяток будет, вот только оружия нормального для них нет, и патронов маловато, – задумчиво пробасил Еремеев.

– Да? – Игошин уперся в него тяжелым взглядом. – А по-настоящему боеспособных среди них сколько? Которые в боевых действиях участвовали?

– Трое, – немного подумав, подытожил здоровяк. – Из охотинспекторов один, Петрович, он афганец бывший, Валерка, дэпээсник, в Чечне повоевал, ну и я. Остальные в серьезных передрягах не были, разве что с хунхузами местными воевали.

– Всего трое, а у них – почти тридцать, и у всех наверняка боевого опыта и патронов побольше, чем у нас, будет.

– Викторыч, – Еремеев грохнул кулаком по столу, – у нас все равно выхода нет. Абреки про наш поселок уже знают, а значит, рано или поздно сюда пожалуют, и тогда нам придется одним с ними резаться. А так вон ребята обещают бойцами помочь. И шанс есть вытянуть их в степь и там раз и навсегда прикончить. Да и людей надо выручать, не годится своих бросать.

– Да все я понимаю, – поморщился Игошин. – Если мы Абдуллу не остановим совместными усилиями, он нас поодиночке сожрет и не поморщится. Я уже про китайцев молчу, они вообще обречены, а если шайтанов одолеем, мы, как минимум, Чайнатаун под свою руку возьмем. И у хунхузов оставшихся базы не будет. М-да, похоже, нет у нас другого выхода. Вот только людей больше к себе на ПМЖ не примем, иначе не прокормимся. Промежуточную стоянку обеспечим, а дальше вы беженцев к себе уводите. Мы уже и так всю дичь в округе разогнали.

– Договорились, мужики. – Сергей поднялся на ноги. – Ну, спасибо за хлеб-соль, мы пойдем. Время дорого.

– Переночуете, поутру пойдете, – не терпящим возражения тоном откликнулся глава лесозаводцев. – Ночью в море делать нечего. Володя вас сейчас в общежитие определит, а за посудину свою не беспокойтесь, возле нее надежного часового поставим.

– Не надо часового. Мы палатку разобьем, чтобы ваших не стеснять, спальники есть, да и ночи теплые, лучше на свежем воздухе переночуем.

– Ну, как хотите, – пожал плечами Игошин, – хозяин – барин.

Распростившись с хозяевами, путники направились на берег готовить себе ночлег.

– Не можешь ты, Серый, без приключений! – укладываясь поудобней, ворочался на своем ложе Казанцев. – Только из одной заварухи выбрались, как ты в новую лезешь, еще хлеще первой.

– Опять ты недоволен, – буркнул Спиридонов. – Вообще-то это дело сугубо добровольное, тебя никто не заставляет. Как говорится, баба с возу, и волки сыты.

– Потехи час.

– В смысле?

– Правильно говорить: баба с возу – потехи час, – зевнув, благодушно пояснил Василий. – Да я, собственно, и не отказываюсь от участия, так больше, для порядку ворчу.

– Может, дадите уже поспать, умники? – подал голос со своей лежанки Сашка. – Бубнят и бубнят без остановки.

– О, великий немой заговорил! – поднял голову лейтенант. – Это же надо, за день ни слова не проронил, а тут такая длинная речь.

– Спи! – в один голос рявкнули приятели на говорливого дэпээсника.

– Сплю-сплю.

Наконец, все угомонились, но сон почему-то не шел. Сергей лежал на спине, уставившись в усыпанное звездами небо, прислушиваясь к равномерному сопению товарищей. С одной стороны, служить и защищать было его профессией, нет, скорее, даже призванием в той, прошлой жизни. И он гордился этим, как бы громко это ни звучало, и, если бы дело касалось его одного, бывший разведчик и бывший опер свято и безоговорочно верил бы в правильность принятых решений, но сейчас червем грызли сомнения. Имеет ли он право втравить доверившихся ему людей в бойню, последствия которой туманны и непредсказуемы? Поймут ли его? Пойдут ли за ним? Ответы на эти вопросы в голову не приходили. Постаравшись отбросить назойливые мысли, закрыл глаза и стал проваливаться в забытье, из которого его вырвал тихий шорох. Кто-то легонько потряс за плечо.

Не открывая глаз, он перехватил кисть чужой руки и, перекатившись, подмял под себя неизвестного, свободной рукой выхватывая нож. Незнакомец как-то жалобно по-детски пискнул, и только теперь Спиридонов понял, что перед ним женщина.

На помощь подскочили разбуженные шумом товарищи, луч фонарика выхватил из темноты испуганное девичье лицо и длинные густые волосы.

– Ты кто? – Старлей был настолько ошарашен, что едва не выпустил пленницу.

– Это же я, Катя, не узнаете? Вы меня вчера ночью спасли. Слезьте с меня, пожалуйста, вы очень тяжелый.