— Вот невезуха, Кузьмич!.. Чуть-чуть не успели. Теперь придется дожидаться утра… — раздосадованно буркнул Малышев, внимательно прислушиваясь к доносившемуся от строений негромкому разговору.

Беседовало сразу несколько мужчин. К сожалению, из-за расстояния голоса смешивались в сплошной гул, и это не позволяло разобрать даже самые внятные слова. Как и понять, на каком языке ведется беседа. То есть понять: кто тут, местные жители или немцы?

— Как минимум трое или четверо… — прикинул Малышев.

— Не меньше, — согласился Телегин.

— Ну что ж. Вариантов нет. Передай всем отойти в глубь леса. Метров на триста. Искать укрытие для ночевки. Будем ждать рассвета. Ничего не поделаешь, приказ мы получили однозначный: не раскрываться!

— Может, я погляжу тихонько, командир? — предложил старшина Телегин. — Один. Я же в лесу, как дома.

— В твоем умении ходить я не сомневаюсь, Кузьмич, — помотал головой Малышев. — Можешь не напоминать. Ну а если у них там собаки? Что тогда?

— Не слышно же.

— Вот именно. Возможно, псы хорошо обученные… — неуверенно промолвил тот. — Стоит ли рисковать, Кузьмич? Времени жаль, но засветить группу — гораздо хуже.

— Я аккуратно, командир, — попытался переубедить его старшина. — Пока их по головам посчитать можно да на форму поглядеть. А как стемнеет — в дом уйдут, вообще ничего не увидишь. К самим окнам я точно не полезу. Зато сейчас, вон с той точки, — Телегин указал Малышеву примерное место на опушке, — мне все как на ладони видно будет… Уж если я к соболю подбирался, то и фрицевского пса как-нибудь сдюжу обмануть… Послушаю, понюхаю… Кстати, командир, ты не чувствуешь? Здесь какой-то странный запах. Не то что не лесным духом, а я бы даже сказал не по-крестьянски, не землей, а чем-то чужим пахнет.

Малышев глубоко втянул воздух, но ничего примечательного не почувствовал. Вроде все как всегда, обычный лесной аромат — с отчетливо преобладающим запахом влажной прели от грибов да подгнивающей листвы.

— В конце концов, командир, «призраки» мы или кто? — настаивал на своем Телегин. — Хорошо, если мы наткнулись на то, что искали. А если — опять мимо? Целых восемь часов впустую расходуем!..

— Ладно, — неохотно сдался Малышев, прекрасно понимая, что потерянная возле пустых зданий ночь может сильно усложнить его группе выполнение поставленной задачи, да и вообще спутать все расчеты. И тут же мгновенно обернулся на хрустнувшую под чьей-то ногой сухую веточку.

— Решаете, как сподручнее фашистский аэродром уничтожить? — тихонько прошептал подошедший Колесников.

— Какой аэродром, Серега? — удивился Малышев. — Приснилось что-то, пилот?

— Я, товарищ командир, с детства при самолетах. Этот запах ни с чем не спутаешь… — Он с видимым удовольствием, полной грудью вдохнул вечерний воздух. — Чуешь, как прошибает? Тут тебе и мазут, и железная окалина, и перегретая резина и… само собой — совершенно неповторимый аромат авиационного бензина. Можете завязать мне глаза, но летное поле я всегда узнаю.

— Если честно, ничего не чувствую.

— Вообще-то выветрилось все порядком, не спорю, — кивнул летчик. — Но это как моряку близость моря. Оно еще в сотне километров, а он уже запах соли и крик чаек слышит.

— Значит, аэродром… Это очень-очень хорошо, — подытожил главное Малышев. — Ну-ка, парни, отошли от греха подальше… В укрытии пошушукаемся.

Нырнув в яму, оставшуюся от взрыва бомбы, — видимо, какой-то летчик не дотащил груза до цели и сбросил его в лесу, — капитан устало прислонился плечами к краю воронки.

— Заброшенный аэродром… — повторил он медленно, потирая в задумчивости лицо. — Всего в десяти километрах от Дубовиц, а значит — и от склада с сырьем. В пределах полуторачасового марш-броска. Очень заманчиво. И, судя по тому, что мы уже успели заметить — почти не охраняемый. А ведь это именно то, что нам нужно… Как считаешь, пилот: сможет здесь приземлиться транспортник с десантом? В другом-то месте, ближе к объектам, охрана наверняка серьезнее будет. С ходу в бой вступать придется.

— По размерам взлетно-посадочной полосы годится, да, — кивнул Колесников. — Но на покрытие надо ближе взглянуть. Без личного осмотра судить не берусь. Может, наши полотно так плотно разбомбили, что там колдобина на колдобине?.. Восстановлению не подлежит, вот и забросили фрицы аэродром. Отступают, возиться некогда.

— Гм, эту возможность я как-то упустил из виду… — чуть обескураженно произнес Малышев. — Что ж, значит, по-любому придется ждать рассвета. Степаныч, тебе первому в охранение. Сергей, через два часа сменишь ефрейтора. Остальным — отдыхать.