Но, несмотря на то что ограда их ограждала, все матери Королевства без устали твердили своим детям об опасностях, подстерегающих их за ней; и дети тут же убегали в лес и пытались найти в заборе щелочку и заглянуть в нее. Все они, как один, не теряли надежды попасть в Западную Дубравию, пока не вырастали и не обзаводились семьей. Тогда они остерегали собственных детей против неведомых им самим опасностей.

Неудивительно, что, когда Джон заявил о своем намерении отправиться на охоту в Дубравию, все министры до смерти перепугались за своих детей и закричали хором:

— Это запрещено!

— Я уже слышал это от мамы, когда был маленьким, — сказал Джон. — Завтра мы отправляемся охотиться в Западной Дубравии.

— Ваше Величество! Все матери и отцы Королевства восстанут против вас, если вы велите сломать забор.

— Значит, мы просто перескочим через него, — сказал юный Король, — и все равно будем завтра охотиться в Дубравии.

Он пошел распорядиться, чтобы Селина достала его охотничьи принадлежности, и увидел, что она стоит у стола, опершись на щетку, и читает его стихотворение.

— Сейчас же положите на место, — сердито сказал Король.

— Извольте, — ответила Селина. Она отошла в сторону и принялась вытирать пыль с каминной доски.

Король подождал, не скажет ли она еще что-нибудь, но, так как она молчала, первым заговорить пришлось ему.

— Я еду завтра на охоту, Селина, — холодно промолвил он. — Выньте мои вещи.

— Какие вещи? — спросила Селина.

— Охотничьи, какие же еще! — сказал Король и подумал: «В жизни не встречал такой глупой девушки».

— Хорошо, — сказала Селина. — Значит, вы отправляетесь на охоту?

— О чем я вам и толкую.

— А куда?

— В Западную Дубравию.

— Да ну? — сказала Селина.

— Я бы хотел, — сказал Король, выйдя из себя, — чтобы вы наконец поняли, что у меня слово не расходится с делом.

Селина принялась сметать пыль со стола и смахнула метелочкой на пол листок со стихотворением. Король сердито поднял его, немного помолчал, сильно покраснел и спросил:

— Вы, выходит, читали это?

— Угу, — подтвердила Селина.

Наступила долгая пауза.

— Ну и что вы об этом думаете? — спросил Король.

— Это ведь стишок, да? — спросила Селина.

— Да.

— Так я и подумала, — сказал Селина. — Ну, здесь уже все прибрано. — И она вышла из комнаты.

Король так на нее рассердился, что скомкал листок в тугой шарик и, просто чтобы ей досадить, бросил его в мусорную корзинку.

Наступило утро, и охота тронулась в путь, прямиком к Западной Дубравии.

Впереди, горя нетерпением, ехал на белоснежном коне юный Король, его сопровождала свита придворных и охотников. Вскоре они увидели вдали высокую ограду, но теперь она не казалась Королю такой высокой, как в детстве. Возле ограды, как всегда, были дети; стоя на цыпочках, присев на корточки или согнувшись, они старались заглянуть за ограду или сквозь нее.

— Посторонитесь, дети! — крикнул Король и пришпорил скакуна. Конь перелетел через забор, как большая белая птица, и следом за Королем с гулким топотом поскакали его придворные. Но… ни один не последовал за ним до конца. Некоторые из них были отцами и так много раз остерегали своих сыновей от ждущих их здесь опасностей, что теперь сами испугались их; другие были сыновья, пусть и взрослые, которым их родители, услышав о предстоящей охоте, снова напомнили о том, что их подстерегает в Западной Дубравии. Так или иначе, все они, как один, и отцы, и сыновья, повернули своих коней у самой ограды, и только Король — ведь он был сирота и холостяк — перескочил через нее и углубился в лес в полном одиночестве.

Когда он очутился по ту сторону, первым его чувством было разочарование. Конь стоял по самые бабки в пожухлых листьях, а впереди был завал: беспорядочно накиданная груда сухих веток и прутьев, увядшего папоротника и засохшей травы, белых от плесени и черных от гнили. В ней застрял всевозможный хлам — разорванные картинки, сломанные куклы, битая игрушечная посуда, ржавые дудочки, старые птичьи гнезда и повядшие венки, клочки лент, выщербленные стеклянные шарики, книжки без обложек с исчирканными карандашом страницами и наборы красок с погнутыми крышками и почти без красок, а те, что еще там оставались, так растрескались, что красить ими было давно нельзя. И еще тысяча разных вещей, одна хуже и бесполезней другой. Король взял в руки две из них — музыкальный волчок со сломанной пружиной и продранного бумажного змей без хвоста. Он попробовал раскрутить волчок и запустить змея, но безуспешно. Рассерженный и удивленный Король проехал через скопление хлама и мусора, чтобы посмотреть, что же там, с другой стороны.

Но и там ничего не было — лишь свободное, покрытое серым песком пространство, плоское, ровное, как блюдо, и огромное, как пустыня. Этой песчаной глади не было конца; и Король — хотя ехал уже более часа — видел вокруг все одно и то же, что вблизи, что вдали. Внезапно его охватил страх, — уж не придется ли ему вечно скитаться в этой пустоте? Оглянувшись, он с трудом разглядел оставленный позади завал, слабой тенью маячивший на горизонте. А вдруг не станем видно и его? Как тогда найти дорогу обратно? В панике Король повернул коня и без оглядки поскакал назад; через час со вздохом облегчения он снова был у себя в Трудландии, по другую сторону ограды.