Выходить с ним и говорить на улице Маше не хотелось. Может, Шпагин уже приехал за ней? Или пришел? И торчит теперь где-нибудь под окнами офиса. А вдруг с букетом? Конфуз…

– Давайте лучше здесь поговорим.

Маша увлекла его в дальний угол вестибюля. Усадила на мягкий стул. Дядька был очень толстым. Но ничего, уместился с тяжелым кряхтением. Попытался сцепить пальцы на животе, не вышло. Руки коротки.

– Итак, Иван Сергеевич, я вас слушаю. – Маша уселась напротив, очень удачно поставив стул так, что солнце из окна светило ей в спину.

– Тут такая история… – он уперся ладонями в сиденья двух других стульев, чуть качнулся, глянул на нее исподлобья. – Пришла ко мне с жалобой одна женщина.

– На меня?! – Брови Маши выгнулись дугой.

– Нет, нет, что вы! – фальшиво рассмеялся следователь.

Девушка ему точно не понравилась. Слишком красивая, слишком уверенная в себе, слишком опрятная и нарядная. Он заметил, не дурак, как она смотрела на него и брезгливо плечиками подергивала, будто он со свалки городской только что выполз. Ну да, прокурен. Ну да, от лосьона, которым брызгался утром при бритье, уже и следа нет. Ну да, джемпер еще вчера следовало постирать. И что с того?! Презирать его за это следует уже с первого взгляда?!

Ишь ты, фифа какая! Согласен он с этой старой перечницей. На сто десять процентов согласен – девица неприятная, к тому же, возможно, под чужими документами тут ошивается.

– Женщина пришла ко мне не столько с жалобой, сколько с просьбой разыскать одного молодого человека, – мягким голосом, частенько вводящим в заблуждение многих его собеседников, проговорил Иван Сергеевич.

– Ой, погодите! – улыбнулась теперь уже довольно раскованно Маша. – Попробую угадать…

– Пробуйте! – Говор залихватски шлепнул ладонь о ладонь.

– Это была родная тетка нашего сотрудника Евгения?

– Не совсем так.

– А в чем я ошиблась?

– Она не родная его тетка, это она немного того… приврала. Она его соседка.

– Да? А тут кричала, что приехала к племяннику, а его нет. Что обещал встретить и не встретил. А оказывается, она ни в каком родстве с ним не состоит?

– Нет. – Говор развел руками и тут же приложил ладони к груди. – Но давайте простим ее за это. Ибо двигало дамой беспокойство.

– Беспокойство? Не поняла. – Маша наморщила лоб. – Он ей деньги должен?

– Да нет. Тут другое.

– И что?

Маша демонстративно оголила запястье, глянула на часики и озабоченно сжала губы. Она торопится! Ей некогда выяснять причины чьего-то беспокойства, по сути своей нелепые.

– Понимаете, Мария Сергеевна, она просто беспокоится о нем, потому что считает себя отчасти виновной в его исчезновении.

Говор брякнул и тут же по ее надменно взметнувшимся бровям понял, что сморозил глупость. Она сейчас скажет: а я при чем? И будет права.

Маша так и сказала.

– Она виновна, а я тут при чем?! Вы меня извините, Иван Сергеевич, но мне правда некогда. Всего доброго…

Он позволил ей подняться со стула. Даже не помешал дойти до выхода и отворить на улицу дверь. Но потом все же догнал. Уже на ступеньках.

– Вашего сотрудника разыскивал некий мужчина, – сердито затараторил Говор, поймав Машу за локоток. Она попыталась вырваться, он не дал. – Он зашел к соседям. Соседкой оказалась как раз та самая дама. Они много говорили, пили чай. И она незаметно так выболтала ему все.

– Что все?!

Маша немного расслабила напряженную руку, насторожилась. Что могли видеть Женькины соседи? Она никогда к нему домой не приезжала и даже смутно представляет, где он проживает. Может, он что-то такое о ней рассказывал? И опять же эти проклятые три часа, выпавшие так некстати из ее памяти.

– О том, как вы приехали к нему на мотоцикле. – Говор быстро, быстро шипел ей прямо в ухо, непозволительно близко расположив свой рот от ее надушенной шейки. – Как жили у него несколько дней. Потом укатили восвояси. Женя остался. И этот мужчина, к слову, ваш отец и разыскивает вас. Так вот потом этот мужчина увел в неизвестном направлении вашего сотрудника. Дама явилась сюда. И что она видит?! Правильнее, кого?!

– Кого? – Маша не знала, смеяться ей или орать в полный голос о том, что на нее напал сумасшедший.

– Она видит вас!

– Ну да, все верно. Мы с ней столкнулись. Она еще назвала меня странным именем. Кажется… Кажется, Влада?

– Это ваше имя, милая! Ваше настоящее имя! И не надо тут притворяться и корчить из себя! – И Говор, ослепленный непонятной яростью и неожиданно проснувшейся ненавистью ко всему прекрасному, взвизгнул: – А то я тебя, шмара, сейчас отволоку в отдел и посажу туда, куда…