Да, времена стояли бесхитростнее нынешних, но около года мы были своего рода любовницами. Мы обе понимали, что мы не лесбиянки, однако делали все, что положено в таких случаях. В смысле наслаждения, нежности и познания. Я ни о чем не жалею и ничего не стыжусь. Всякие подробности меня ничуть не заводят, я вспоминаю, как нам было весело, вспоминаю нашу страсть.

Разумеется, потом у нее появился парень, и наш роман оборвался. Мы обе сочли это естественным и неизбежным, еще какое-то время встречались, но уже без постели. Мне не терпелось самой попробовать с мужчиной. Позже я узнала, что она показала своему приятелю наше место на реке; наверное, там они трахались. Через несколько лет в Сплите я случайно встретила этого парня. Он рассказал, что в конце концов Таша его бросила ради какого-то кавалериста, который потом стал политиком. Парень все еще по ней грустил, и я его понимала. Будь я мужчиной, я бы потеряла голову от любви к ней.

Именно Таше хватило ума понять, что сжирает моего отца.

В детстве я привыкла по утрам забираться в нагретую родительскую постель, чтобы понежиться, а то и всю ночь спала с родителями, если привидится кошмар.

Потом их супружество закончилось, и отец, изредка ночуя дома, ложился в отдельной комнате. Когда папа был дома, я от него не отлипала, потому что все остальное время была маминой дочкой и не хотела, чтоб он чувствовал себя отверженным.

Как-то утром, проснувшись в его постели, я прижалась к нему и чмокнула в щеку. Отец весь напрягся, даже покрылся испариной. Я о чем-то болтала, не помню. Отец тяжело вздохнул.

– Больше со мной не ложись, – сказал он. – Ты уже не маленькая.

– Ну, папа! – заартачилась я, но он меня оборвал:

– Не спорь! Ступай в свою комнату.

Я жутко расстроилась. Чуть не плача, с порога взглянула на него, но он отвернулся к стене.

Я была обижена – меня ведь отвергли! Я грызла пальцы и гадала, в чем же провинилась. Мысли заходили в тупик, ответа не было, но я понимала, что отношения наши рухнули.

Потом я излила душу подруге, и Наташа мигом все смекнула.

– Ты уже не маленькая и очень красивая. Отец – пусть он отец, но все же мужчина. Подкладывать смазливую девицу в постель мужику все равно что собаку дразнить кормежкой. То есть искушать.

– Но он же мой отец!

– Ну и что? Вы друг друга любите, ты хорошенькая и лежишь рядом. Чего ж ты хочешь? Пришлось тебя вышвырнуть, а причину тут не объяснишь. На твоем месте я бы купила ему подарок и больше не лезла в его постель.

Я купила калькулятор. В то время это была новинка, которая в магазинах не залеживалась. Весьма дорогая.

– Даже если не научусь им пользоваться, сохраню как драгоценность, – сказал отец.

Вообще-то ему больше нравилось показать, что в уме он считает быстрее, чем я на калькуляторе. Этим нашим трюком мы развлекали гостей.

Отец подарил мне кассету Франсуазы Арди [25] .

– Не знаю, какую муру слушает нынешняя молодежь, но это поможет тебе улучшить свой французский, – сказал он.

– Так я ж учу английский и русский.

– Значит, тем более французский надо подтянуть.

За годы я полюбила эти песни, хоть не знала, о чем они, пока мне Верхний Боб Дилан не перевел. Неважно, понимала я или нет, мне нравился приятный печальный голос. Потом магнитофон зажевал пленку, и я похоронила кассету в парке. Слишком ею дорожила, чтоб просто выбросить.

Когда у Таши появился парень, мы уже не могли так часто видеться. Она беспрестанно делилась, как продвигаются их отношения, мы часами болтали по телефону, но я понимала, что ее у меня украли, что прелестью и душой ее владеет кто-то другой. Однажды ВБД дал мне послушать французскую песню, там говорилось, что одиночество – самый верный спутник, который остается до конца. Уж это мне знакомо.

Я усердно готовилась к экзаменам, на улице высматривала собак, которым хочется поиграть, но без Таши сердце мое опустело.

Просто надоело быть девственницей.

В следующий мой приход дверь вновь открыл Верхний Боб Дилан, мрачный, однако уже без траурной повязки. В машине по радио я услышал о казни пакистанского президента Бхутто [26] , но резонно предположил, что ВБД удручен чем-то иным.

От Розы я узнал, что он пригласил на обед девушку, оригинальную красавицу-спортсменку, для которой состряпал нечто особенное в китайском котелке. На мой взгляд, нелегко устроить романтический обед в доме, где со стен свисает проводка, лестница щербата, половики грязны и заскорузлы, а крыша протекает, но, видимо, у подобной молодежи свои мерила. Однако после обеда девица заявила:

– Надеюсь, ты не рассчитывал на кувырканье? У меня есть любовница – Мойра.

А ВБД считал, что эта Мойра – просто ее соседка. Он совершенно потерял голову от своей сотрапезницы и на «кувырканье» очень наделся. Уж это мне знакомо, подумал я.