– Никаких нарушений. Рыльце у него в пушку. Напротив, если он будет молчать, то пойдет прямиком в отдел борьбы с организованной преступностью. Кроме ограбления пары церквей, в которых он действительно замешан, на Гейзериха с удовольствием повесят еще десяток подобных преступлений, к которым он не причастен. И заметьте, Анджей, у меня не возникнет ни малейших угрызений совести.

– Да? У меня тоже.

– Вы не любите нарушителей закона вообще или только черных археологов?

– Удовлетворит вас, если я скажу, что кровных братьев, попирающих закон, я тоже не приветствую?

– Вполне.

За окном промелькнул указатель: «Красное Село». Пашутин свернул на Гатчинское шоссе. Какое-то время дорога шла среди заснеженных полей, потом оборотень увел внедорожник на проселок. Впрочем, в свете фар можно было разглядеть достаточно наезженную колею. Потянулись ряды коттеджей, если так можно назвать одно– и двухэтажные домики, построенные кто во что горазд. Из труб тянуло дымком – еловые или сосновые дрова. Живя в городе, я начал забывать этот запах. В некоторых домиках горел свет, но большинство домиков, по всей видимости, пустовали. Что ж, тем лучше.

Пашутин остановился рядом с оградой из проволочной сетки. По обе стороны от нее торчали чахлые кустики, наполовину заметенные снегом.

– Приехали.

– Шум не поднимет? – Я указал на занавешенное окошко. Сквозь плотные шторы пробивался желтый свет.

– Пусть попробует…

Молодые оборотни выскочили из задних дверей. Оба были одеты в легкие кожаные куртки. Тот, что был без шрама, вынул из подмышечной кобуры пистолет, сунул его спереди за брючный ремень, затянул «змейку» куртки под горло.

Пашутин проследил за моим взглядом.

– Это АПБ [107] ,—пояснил он. – Стреляет очень тихо. Хотя, я уверен, открывать пальбу нам не придется.

Между калиткой, сваренной из гнутых труб, и крыльцом на две ступеньки лежал нетронутый снег. Значит, это Гейзерих, или как его там, дня три из дома не выходил. А может, его вообще там нет. Ну уехал человек по делам, забыл выключить электрическое освещение… Но когда я поделился предположением с Николаем, он указал на тоненькую струйку дыма, поднимающуюся над трубой.

– Дрова надо подкидывать время от времени. – И, помрачнев, добавил:—Хорошо, что не угорел с пьяных глаз. Он нам живым нужен. Саша, вперед!

Шрамолицый оборотень без труда перемахнул калитку, крадущимся шагом приблизился к двери, осторожно потянул ручку на себя. Покачал головой.

– Ломать не будем, – вполголоса проговорил Пашутин. Поманил пальцем второго помощника, показал на приоткрытое чердачное окошко. – Гриша!

Тот коротко кивнул и последовал за Александром. Они работали слаженно, любо-дорого поглядеть. Один подставил ладони, второй, оттолкнувшись, вспрыгнул ему на плечи, подтянулся и исчез в черном окошке.

– Пойдемте, Анджей.

Пашутин перепрыгнул калитку в одно касание. Мои сверхсилы кровного брата позволили преодолеть препятствие вообще по воздуху. Лишь встав ногами в рыхлый снег, я устыдился глупого ребячества.

Мы подошли к крыльцу. Саша припал ухом к облупленной краске.

Через несколько мгновений щелкнул шпингалет. Дверь распахнулась.

Первыми туда нырнули оборотни.

В глубине дома что-то загремело, послышалось сдавленное ругательство.

Я, осторожно перешагивая разбросанную обувь, опрокинутые ведра и какие-то коробки, пересек полутемный коридорчик и вошел в довольно просторную для людских жилищ комнату.

В воздухе висели клубы дыма. Окурки, явно не помещаясь, торчали из трех больших алюминиевывх кружек. Кроме них на столе наблюдалось несколько тарелок с объедками столь отвратительного вида, что, будь на моем месте кто-то, не знакомый с кучами отбросов на улицах средневековых местечек, его бы точно вывернуло наизнанку. За столом сидел плечистый мужчина в запятнанной на груди тельняшке и с мутным взглядом. Когда-то он был коротко острижен, но теперь отросшие волосы торчали в разные стороны, придавая ему дикий и вместе с тем слегка комический вид. Картину дополняли полуседая щетина, налитый багрянцем нос и синюшные мешки под глазами. В правом ухе Гейзериха, если это вправду был он, я заметил сияние серебряной серьги.

Кроме стола и топчана, на котором восседал хозяин, в комнате стоял обшарпанный книжный шкаф, к удивлению не заваленный подшивками старых газет, а уставленный книгами, некоторые из которых имели достаточно раритетный вид. Несколько поломанных стульев валялись у стены, будто их в ярости в нее швыряли.

Саша и Гриша стояли по обе стороны от Гейзериха, готовые немедленно действовать по обстоятельствам. Но в их напряженном ожидании, на мой взгляд, не было ни малейшей нужды. Глаза черного археолога неотрывно следили за недопитой бутылкой водки «Хортица». Две ее опустошенные близняшки стыдливо выглядывали из-за ножки стола.