В шесть часов вечера остатки гарнизона Турели прекратили сопротивление. Спустя еще три часа Жанна первая проехала по только что восстановленному мосту и вошла в Орлеан через южные ворота.

А назавтра, в воскресенье 8 мая, английские военачальники Суффолк и Талбот увели своих людей из-под стен города.

За снятием осады с Орлеана последовало несколько блестящих побед, завершивших разгром англичан в долине Луары. 11 июня семитысячное французское войско вышло из Орлеана и направилось к крепости Жаржо, где находилась часть английской армии. На следующий день город был взят штурмом. Под Жаржо французы захватили в плен многих англичан, в том числе графа Суффолка и его брата Джона Пуля. Другой английский отряд, ушедший из-под Орлеана, укрылся в стенах Менга и Божанси; им командовали Талбот и Фастолф. Французы 15 июня овладели Менгом, а 17 июня они появились у Божанси, и в тот же день гарнизон крепости капитулировал. Назавтра войска сошлись для битвы у деревни Пате. {144}

До сих пор французы выбивали англичан из укреплений, теперь же им предстояло встретиться с ними в открытом поле. Англичане, получившие незадолго до этого подкрепления, были еще очень сильны, и многие французские военачальники сомневались в исходе сражения. Вот какой разговор состоялся между Жанной и главнокомандующим французской армией герцогом Алаисон-ским: «Будем ли мы сражаться, Жанна?» — «Есть ли у вас добрые шпоры»? — «Чтобы удирать?» — «Пет, чтобы преследовать! Побегут англичане, и вы должны будете крепко пришпорить вашего коня, чтобы догнать их» (D, 1,322).

Эти слова оказались пророческими: 18 июня в битве при Пате французы одержали полную победу. Их авангард внезапно атаковал английских лучников, которые еще не успели приготовиться к бою, и смял их ряды. А в это время основные силы французов двинулись в обход. В рядах английских рыцарей, которые за последнее время утратили свою былую самоуверенность, поднялась паника. Сигнал к отступлению подал Фастолф, умчавшись первым с поля боя. За ним последовали другие всадники, оставив пехоту без защиты. Победители захватили в плен 200 человек, среди них был сэр Джон Тал-бот, знаменитый английский полководец того времени, одно имя которого наводило ужас на противников. Говорили, что число убитых англичан чуть ли не в десять раз превышало число пленных.

В результате «недели побед» вся долина Средней Луары была очищена от англичан. Наступал перелом в ходе Столетней войны. {145}

Каковы были отклики на известие о победе под Орлеаном? Начнем с далеких. О реакции за пределами Франции мы можем судить по очень интересному источнику. Это «Хроника Антонио Морозини», названная так по имени ее составителя, знатного венецианца, жившего в первой трети XV в. Отчасти это действительно хроника Венеции, отчасти же собрание писем и донесений, адресованных самому Морозини и другому нобилю Марко Джустиниани. Эти документы охватывают почти четыре десятилетия (1396–1433 гг.), причем особенно обильная корреспонденция приходится на 1429–1433 гг.

Венецианцы недаром слыли в те времена самыми искусными дипломатами, самыми ловкими разведчиками и самыми осведомленными политиками. Они раньше других поняли, каким ценным товаром является информация, и приобретали этот товар везде, где могли. Корреспонденты Морозини и Джустиниани занимали очень удобные наблюдательные пункты в Генуе, Марселе, Авиньоне и Брюгге — в центрах коммерции, банковских спекуляций и политических интриг, на биржах секретов, слухов и сплетен. Оттуда регулярно поступала ценная информация, причем преимущественное внимание уделялось дипломатии и войнам.

С лета 1429 г. в корреспонденции, поступающей в Венецию, начинают преобладать сюжеты, связанные с деятельностью Жанны д'Арк. Впрочем, мы напрасно стали бы искать в этих письмах точные сведения о самих событиях: их авторы наблюдали эти события издали, из-за рубежа (ни Марсель, ни Авиньон не входили тогда в состав Французского королевства), часто пользовались информацией из вторых и третьих рук, а подчас и просто передавали непроверенные слухи и предположения. Но именно этим их письма и интересны. В них можно услышать {146} «глас молвы», можно проследить, как складывалось вокруг Жанны общественное мнение, как формировалась оценка ее личности и действий.

Наибольший интерес в этом плане представляет серия писем, которые послал в мае — июле 1429 г. Пан-краццо Джустиниани своему отцу Марко. Он писал из Брюгге, который был не только одним из крупнейших торгово-ремесленных центров Западной Европы, но и столицей Фландрии, входившей, как и другие провинции Нидерландов, в состав «империи» Филиппа Бургундского. Герцог часто наведывался в этот город и оставался там подолгу.

Панкраццо имел обыкновение писать одно письмо в течение многих дней, дополняя его все новыми известиями: видимо, не часто была возможность послать доверительную информацию с надежным человеком. В результате каждое такое донесение становилось как бы мини-хроникой.

Вот перед нами его письмо, начатое 10 мая. Оно было получено в Венеции 18 июня, т. е. закончено и отправлено из Брюгге 26–28 мая. Оно почти целиком посвящено французским делам.

«Мессир, — начинает Панкраццо, — я уже вам писал 4-го сего месяца и сообщал о том, как упорно осаждали англичане Орлеан в течение полугода. Я писал вам также с том выстреле из бомбарды, коим был убит их предводитель граф Солсбери. Вслед за этой потерей англичане, не щадя ни денег, ни людей, употребили все силы, дабы еще больше сжать осаду, — как для того, чтобы отомстить за смерть своего предводителя, так и для того, чтобы стяжать победу. В самом деле, если бы они взяли Орлеан, то смогли бы легко стать хозяевами Франции, а дофина отправить в богадельню» (89, т. III, 16).