Во всём, даже в мелочах, он следовал Евангелию, духу Христову. Он смог стать великим наставником, потому что исповедовал своей жизнью великое смирение, был слугою всем нам и тем самым — образцом для всех нас.

Скромность, смирение, простота и непритязательность, присущие, по словам о. Александра, великим святым (напр., Феодосию Печерскому и Сергию Радонежскому), были в высшей степени свойственны ему самому.

Никакой сентиментальности, расслабленности, дряблости духа, никакого святочного добродушия. Нет, трезвость.

Возрождал дух народа после многих десятилетий насилия и одичания.

Харизма духовного водительства, наставничества.

Просто смешно читать о якобы литературной неумелости о. Александра. Всякий, кто читал и слышал его, знает, что он был богословом–художником, замечательным стилистом, мастером слова. Каждая его проповедь, книга, статья — произведение искусства.

Сейчас особенно ясно, что весь этот поток новостей, стихия политических страстей, политическая суета, калейдоскопическая смена фигур на сцене политического театра — всё это пена, селевый поток, сметающий на своем пути многие жизни, но оставляющий лишь горечь, разочарование и опустошенность.

Пока эта политическая жизнь лишена духовно–нравственного измерения, она обрекает нас на крысиные гонки, на вечный бег в беличьем колесе. И всё это очень быстро кончается — личным крахом, смертью, увенчивающей бессмысленную, ничтожную жизнь.

Только следование Христу дает опору в этой жизни, придает ей цель и смысл, оправдывает наше пребывание на земле. Именно этому учил нас отец Александр.

Он был дан нам ввиду нашей духовной немощи. И он отнят у нас ввиду нашего недостоинства. Нашего — в широком смысле: народа, страны, Русской Православной Церкви. Но и в узком смысле — тоже, в смысле прихода новодеревенского. Инфантильное сознание, об опасности которого отец нас предупреждал, и не раз, оно невероятно живуче, и оно может привести к страшным последствиям. Это удобно — не только отдать себя на волю Божию (что правильно), но и отрешиться от собственной воли вообще — плыть по течению. Это ленивое, потребительское сознание, которое рассчитывает не на свои внутренние, духовные усилия, а лишь на то, что тебя будут вести, пасти и думать тебе не надо ни о чем.

Это опасное заблуждение, и оно карается сурово. О. Александр говорил, что корень этого заблуждения — в непонимании смысла Богочеловечества, которое (непонимание) ведет к несвободе.

О. Александр, по слову Христа, познал истину, и она сделала его свободным. Мы истину не познали — и мы несвободны.

Мне кажется, для человека, еще неустойчивого в вере, о. Александр был великим примером и великим утешением: если есть о. Александр, значит есть Бог, есть Христос.

Новая Деревня. Троица. У могилы о. Александра.

Первая старуха: — Ну, нашли кто убил?

Вторая старуха: — Не нашли.

Я: — И не найдут.

Первая старуха: — Значит свои его убили.

Я: — Это кто же — «свои»?

Первая: — Ну, друзья его.

Я: — Да нет, таких «друзей» у него не было. Это именно не свои, а чужие.

Вторая: — Мне знакомая рассказывала: он к ней за неделю до смерти приезжал в Калининград и говорил: «Мне так много надо успеть сделать, а жить мне осталось совсем мало». Не знаю, было это или нет, но она говорит — он к каким-то знакомым заезжал.

То к ней самой, то «к каким-то знакомым». Так рождаются мифы. Но в мифе есть и правда: он знал, что жить ему осталось мало…

Другая старуха у могилы о. Александра. Земно кланяется, молится:

— Упокой тебя Боже. С праздником тебя, отче!

Он создавал вокруг себя особое молитвенное пространство. Это было как бы заряженное духовное поле.

О. Александр — гигант духа. Первыми осознали масштаб его личности и масштаб его дела не его друзья, а враги. Именно поэтому он стал объектом дикой ненависти, мишенью самых темных сил.

Это убийство задумал, подготовил и осуществил симбиоз клерикальных, государственно–репрессивных и правонационалистических (профашистских) сил.

Это убийство — трагедия не только о. Александра. Это трагедия общества и трагедия Церкви. Всей Церкви. Провал в архаику.

Невероятным напряжением сил человечество исторгает из себя такие сгустки энергии, как отец Александр, как Сахаров, как Швейцер. Это протуберанцы света и добра. Это энергия благодатная, спасительная, спасающая всех нас от гибели.

Как Сократ, о. Александр не отклонил чашу.

Сократ — христианин до Христа. Отец Александр — христианин после Христа.

Христос — Он ведь тоже не отклонил чашу.

30 тиранов осудили Сократа на смерть.

30 сребреников получил Иуда.

30 лет служения о. Александра в сане священника.

Выходит, 30 — тоже символическое число.

Сколько я ни подходил к нему под благословение — никогда он меня не благословлял. Только обнимал и целовал… Но это и было благословение.

Отец призывал нас к бодрствованию — и всегда бодрствовал.

Он призывал нас прощать — и прощал нам все наши художества.

Он призывал любить Бога — и любил Его беззаветно, всем сердцем, всей душой, всем разумением, всей крепостью.

Он призывал только к тому, что испытывал и знал сам.

Если он умел, испытывал, знал — значит, это возможно.