Мою книгу иногда упрекают в том, что она лишь перечисляет многочисленные проблемы, возникающие в Китае, не предлагая способов их решения. Мне кажется удивительным, что находятся люди, согласные принять книгу, посвященную незнакомой культуре, только если она содержит готовые решения, предлагаемые автором. Какие бы вопросы ни стояли сейчас перед Китаем, какие бы проблемы ни волновали остальные страны, мы сможем найти решение только в процессе диалога, а разумный диалог возможен, только если мы хоть немного поймем природу обсуждаемых проблем. Эта книга — не более чем предисловие к такой дискуссии. Я никогда не рассчитывал, что она станет последним словом, но хочу, чтобы она стала вступлением.

Эта книга была бы невозможна без щедрости и помощи многих людей. Ответственность за ее содержание, безусловно, лежит исключительно на моих плечах, но я хотел бы выразить свою глубочайшую признательность следующим людям, потратившим свое время, оказавшим бесценную помощь или иначе поддержавшим мои усилия: Тому Алену (Tom Alain), Джейсону Бернштейну (Jason Bernstein), Бруку Эпли (Brooke Eplee), Анатолю Файкину (Anatole Faykin), Джеффри Гурвицу (Jeffrey Hurwitz), Беннету Хаймеру (Bennett Hymer), Гэндолу Киму (Handol Kim), Скотту Клепперу (Scott Klepper), Ариэлю Кронману (Ariel Kronman), Мартину Лакину (Martin Lakin), Рэйчел Лакин (Rachel Lakin), Джиму Ллевелину (Jim Llewellyn), Хьюго Рэстоллу (Hugo Restall), Бенджамину Робертсону (Benjamin Robertson), Марианне Зальц (Marianna Salz), Стиву Шеру (Steve Slier), Бенждамину Шволлу (Benjamin Schwall), Габриелле Уортман (Gabriella Wortmann).

Непредсказуемость, с которой Китайская Народная Республика реагирует на любую, даже самую завуалированную критику положения в стране, заставляет вести себя осторожно. Многие из тех, кто помогал мне в работе над книгой, попросили не называть их имен ни на этой, ни на других страницах. Среди них были и китайцы, и граждане других стран.

Каждый должен иметь возможность высказать свое мнение или поддержать тех, кто это делает, не боясь последствий. Свобода слова должна стать всеобщим правом, в особенности, если дискуссии и дебаты идут обществу на пользу. Решив остаться в тени, мои сторонники помогли продемонстрировать еще одно важное обстоятельство: прежде чем Китай сможет играть в мире более важную, возможно, решающую роль, в стране должны произойти серьезные изменения.

В Китае производили все на свете, а заодно и все вообразимые запахи. На многочисленных фабриках вас встречали дурманящие испарения клея, используемого для изготовления кожаной обуви, ореховый аромат керамической посуды, обжигаемой в газовых печах, кисловатый привкус полипропиленовых пластмасс, расплавленных перед отливкой под давлением. Каждому производственному процессу соответствовал свой неповторимый мир запахов, и те, кто занимался экспортным производством достаточно долго, часто могли определить характер производства на фабрике посредством одного лишь обоняния.

Я даже не мог себе представить такого разнообразия типов производств, с каким мне пришлось столкнуться за время моей работы в Южном Китае. И хотя обычно их воздействие на органы чувств было очень сильным, а порой и просто ошеломляющим, мне редко доводилось встречать владельцев фабрик, которые хоть как-то реагировали на запахи.

Помню, на одной особенно пахучей фабрике, стоя у ворот вместе с начальником, я оглядывал пространство, окутанное белой дымкой. Позади нас, на некотором удалении, рабочие окунали трубы из нержавеющей стали в ванны с реактивами. Это был процесс никелировки. Почувствовав привкус металла во рту, я непроизвольно наморщил нос.

— Хао чоу, — сказал я. — Ну и вонь.

Не успели слова слететь с моих губ, как я пожалел об этом, хотя и был наполовину уверен, что начальник со мной согласится. Он выбросил свою сигарету и повернулся ко мне.

— Вы, иностранцы, — сказал он, — приезжаете в Китай и жалуетесь на загрязнение окружающей среды, не понимаю, почему.

Он обвел рукой покрытый дымкой ландшафт, окружавший нас:

— По мне, здесь пахнет деньгами.

В Китае для многих мечтавших о лучшей жизни эти промышленные веяния ассоциировались с лучшими экономическими возможностями, а более бедные уголки, пахшие свежестью или просто лишенные запахов, вызывали не зависть, а жалость.

На всех предприятиях, куда меня забрасывала работа, я обращал особое внимание на запахи, и виной тому моя самая первая фабрика. Там производили то, что в Китае называют товарами повседневной химии(daily use chemicals) — товары для ухода за телом вроде мыла, шампуня и крема для рук.

Предприятие с названием King Chemical располагалось в глуши, у подножия большого холма. Был ясный, солнечный день, аромат косметики наполнял воздух, и я подумал про себя: «Вот, значит, как пахнет светшоп». [2] Сладкий цветочный аромат был легко узнаваем: его можно было встретить в банке, в магазине, да где угодно. Так пахли мыло и шампуни во всем Южном Китае.

Делами на фабрике управляла миниатюрная привлекательная женщина, настоявшая на том, чтобы я называл ее Чжен Цзе.

Это обращение мне было понятно: Чжен — ее фамилия, а Цзе определяло ее как «старшую сестру». Она пояснила, что работницы должны обращаться к ней таким образом, потому что она хочет быть для них объектом восхищения и обожания.

«Сестра» Чжен объяснила, что ее муж уехал по делам и потому не сможет присоединиться к нашей экскурсии по фабрике. Вместо него нас будет сопровождать небольшой эскорт из менеджеров компании.