Кортни заявила: «Да, мам, она просто не понимает, вот почему она такая грустная».

Я спросила: «Что ты имеешь в виду? Чего она не понимает?»

«Ну, она просто не понимает того, что когда кто-то так запутался в жизни, как ее сын, то смерть для него – не наказание. Так как, когда он умирает, он затем становится ребенком в новой семье и никакие плохие дела уже не преследуют его. И это намного лучше, потому что он не тратит своей энергии и может быстрее всему выучиться, чтобы начать жить по-новому. А она просто не понимает этого, мама. Если бы она понимала, то не грустила бы». И с этим Кортни вылетела из кухни.

Я покрываюсь гусиной кожей, когда слышу такую речь. Мне потребовалось около трех часов, чтобы полностью осознать, что Кортни хотела мне доказать. Я считаю, что это глубокая интеграция убеждений. Это особенно поразительно, если учесть ее возраст. Поверьте мне, это исходит не от нас. Мы ходим в пресвитерианскую церковь и считаемся людьми широких взглядов, но это не религиозная догма. Она никогда раньше не слышала подобных рассуждений. Это все исходит исключительно от нее.

Я чувствую большую ответственность, так как должна помочь Кортни сохранить и развить все, что заложено в ней. Я чувствую, что мой ребенок обладает более высокой и сложной душой, чем я. В этот момент я сама чувствовала себя ребенком, который задает детские вопросы. Не проявляя грубости или высокомерия, она быстро поставила меня на место.

Некоторые люди спрашивают меня, как переживания из прошлых жизней повлияли на моих детей, произошло ли что-то с ними за все эти годы. Могу с уверенностью сказать, что это им не повредило. И я убеждена, что воспоминания помогли им стать более сильными личностями.

Прошло более восьми лет после того, как Чейз и Сара впервые заговорили о своих прошлых жизнях, и сейчас оба они цветущие подростки. В следующем году Сара закончит свой колледж, а Чейз перейдет в высшую школу. Сара все время в движении – она выигрывает награды в спортивных состязаниях, поет и очень хорошо учится в школе. Она проявляет энтузиазм во всем. Все знают о том, что она может пуститься в пляс в самом неожиданном месте – в супермаркете, в школьных залах, но чаще всего – у нас на кухне. Мы от души хохочем, глядя на нее.

Чейз уже не маленький мальчик – он шести футов ростом. Чейз мечтает стать писателем, а его страсть к барабанам перешла в серьезное увлечение. Он играет в группе рок-н-ролла, на чьей визитной карточке красуются такие слова: «Ничем не заменишь живую музыку на вечеринках». Он до сих нор производит громкие (но уже синхронизированные) звуки. Его последовательность изумляет меня.

Оба моих ребенка полны творческой энергии и любознательности, что я приписываю раскрытию их древней памяти. Они знают, что мы со Стивом полностью принимаем их переживания, и это вдохновляет их на расширение собственных горизонтов. Самое главное то, что они научились доверять собственной интуиции и слушаться вдохновения. Их каналы всегда открыты для доступа творческой энергии.

Моя работа настолько чужда им, как обычно чужда всякая родительская работа детям. Они редко теперь вспоминают о прошлых жизнях, и некогда живые образы давно поблекли. И все же время от времени они задают мне вопросы, которые дают мне понять, что их воспоминания о прошлых жизнях сформировали их мировоззрение: «Интересно, какие были мои отношения с подругой в прошлой жизни? Мы просто читаем мысли друг у друга». Или: «Интересно, какая часть кармы переходит из жизни в жизнь». Я отвечаю, что не знаю, и слушаю их рассуждения. Обычно те ответы, которые дети дают на собственные вопросы, гораздо интереснее всего, что я могла бы сказать по этому поводу.

Иногда я думаю о том, насколько моя жизнь изменилась с того момента, когда Норман попросил Чейза сесть мне на руки и закрыть глаза. Я думаю также о том, какой была бы моя жизнь, если бы я не поверила в то, что сказали мои дети в тот вечер. Или если бы я, поверив им, оставила это знание лишь для себя и хранила бы в темном чулане памяти, как хранят куклы Барби или конструкторы «Лего», когда уже выросли из того возраста, чтобы играть ими. Наверное, я до сих пор хваталась бы за все – за работу, развлечение или приключение, – что могло бы придать видимость смысла моей жизни.

Но я просто не могла проигнорировать силу детских воспоминаний. Я поняла, что все, что произошло тогда на кухне, входило в более масштабный план – время, место и условия были выбраны превосходно. Это дало мне толчок, чтобы произвести работу, которой я могу поделиться с вами. Сейчас я смотрю на свою книгу не как на личную историю, а как на пример того, что может произойти, если вы откроете для себя эти великие силы. А это главное, что происходит, когда вы слушаете своих детей – слушаете по-настоящему – всей своей душой и всем своим сердцем.

1. Т. S. Eliot, Four Quartets (New Yourk: Harcourr, Brace and World, 1971), p. 16.

2. Ibid., p. 15.

3. W. Y. Evans-Wentz, trans., The Tibetan Book of the Dead (London: Oxford University Press, 1960), p.96.

4. Swami Prabhavananda and Frederick Manchester, eds., The Upanishads (New Yourk: New American Library, 1957).

5. William Blake, «A Memorable Fancy», in English Romantik Poetry and Prose, edited by Russell Noyes (London: Oxford University Press, 1956), p. 212.