— Костя, индейцы уходят! — растолкал Росина Немеровский.

Мастер клуба «Черный Шатун» открыл глаза и с удивлением увидел низко над головой черный закопченный потолок.

— Где я?

Этот вопрос задал не Костя, а проснувшийся рядом на соломенном тюфяке милиционер.

— Сам то ты кто? — не удержался Росин.

— Рубин я, Леша… — патрульный сжал голову ладонями. — Вспомнил, мы у вас на фестивале за порядком следим. Вы даже не представляете мужики, какая мне ночью хрень приснилась!

— Счастливчик, — вздохнул Немеровский. — Ему приснилось. А вот мы, кажется, влипли в эту историю по-настоящему.

Росин с тоской посмотрел на рубленные стены, засыпанный сеном пол, слепленную из камней печь, затянутые пергаментом окна. Ему никак не верилось что сейчас, утром, ничего не прекратилось, что ночной кошмар продолжается.

— Ну как, проснулся? — нетерпеливо поинтересовался Миша. — Короче, я пописать вышел, а индейцы внизу свои вигвамы собирают. Что делать то теперь станем?

— Почему собирают?

— Костя, родной! Ты забыл, что им вчера гадалка нагадала? Домой идти! Вот они манатки и складывают. Мы остаемся или вместе с ними с этого дикого места смываемся?

— Бакены на шоссе?

— Бакенов на реке нет, — терпеливо объяснил Немеровский. — Шоссе я специально не искал, но на его месте кроны лесные колышутся. Соображай быстрее, а то ничего сделать не успеем!

— Ох, тысяча китайцев, пошли! — Росин решительно поднялся.

— Эй, постойте! — поднялся следом патрульный. — Может мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Облаченные в доспехи воины ратники невесело рассмеялись:

— Нам бы кто объяснил!

Рубин вышел на улицу следом за участниками фестиваля, замер, словно наскочил на невидимую стену, медленно обвел взглядом открывшуюся картину: четыре низких, крытых дранкой избы, несколько жердяных сарайчиков, следы двух пожарищ. Мысленно холодея, Алексей расстегнул кобуру, достал «ПМ», выщелкнул обойму: пустая. Он понюхал ствол, еще раз оглядывая деревню:

— Черт! Значит, правда…

Патрульный спрятал пистолет и кинулся догонять ратников.

Длинное Перо уже успел снять брезент со своего вигвама и теперь старательно запихивал его в большой каркасный рюкзак. Рядом его женщина, которую Росин знал только внешне, складывала в другой рюкзак всякую мелочь, вроде подстилок, кастрюль, веревок.

— Уходите? — остановился рядом Костя.

— Такова воля Великого Отца. Он зовет нас на земли предков, — степенно произнес вождь.

— И куда сейчас?

— Дойдем до Петербурга, посмотрим, как обстоят дела с транспортом, — перешел на цивилизованный язык вождь. — Может быть, в этом мире визы уже не нужны. Тогда купим билеты, или наймем корабль. А если нужно оформлять документы, пошлем запрос братьям в Венесуэлу, они оформят вызов.

— Может, хоть позавтракаете?

— Позавтракаем, — милостиво согласился Длинное Перо, покосившись на полевую кухню, из трубы которой вовсю валил дым. — А затем сразу отправимся в путь.

— Я предлагаю возвращаться в Питер вместе, — переглянулся с Немеровским Костя. — Судя по тому, что случилось вчера на холме, здесь попадаются недобрые люди, против которых ваши луки и ножи могут оказаться бессильны.

— Дорога общая, — пожал плечами индеец. — Если хотите разделить ее с нами, мы спорить не станем.

— Подождите! — нагнал их запыхавшийся патрульный, — А это… Степа, сержант, вчера в Кировск уходил… Он где? Еще не вернулся.

Мужчины переглянулись. Вождь отвернулся и продолжил укладывать рюкзак, Немеровский отвел глаза и отчаянно зачесал нос.

— Ты хоть помнишь, что здесь вчера случилось? — вздохнул Росин.

— Вы про этих… Про психов с мечами?

— Про них самых. Понимаешь, Леха… Твой сержант в лесу еще нескольких таких встретил…

— Ну и что?

— Твой сержант, Алексей, на этот раз проиграл…

— Вы хотите сказать?..

— Его зарубили. Насмерть.

— И что теперь? — Рубкин принялся отчаянно растирать лоб.

— Мы все собираемся возвращаться в Санкт-Петербург. Если хочешь, пошли с нами.

— А… А Стас?

— Это еще один? — Росин пожал плечами. — Тут был, от деревни нас отгонял. Не знаю… В «УАЗике» посмотри, может, он в машине ночевал.

Патрульный кивнул и пошел к выезду с луга, а Росин оглянулся на холм:

— Миш, а ты Никиту видел?

— Нет.

— Надо же его предупредить, что мы уходим, а то как бы не отстал.