— Ты мне сказки рассказывал про упырей, про леших. А про это, с ножом и собаками, не говорил!

— Я тебе говорил: не связывайся?! А ты что? Приключения я люблю, приключения! Ну, и как тебе приключеньице? Огребла? Скажи спасибо, я догадался, куда ты из номера пропала.

— Спасибо, дорогой, век помнить буду, — поклонилась девушка. — Ну, догадался ты — и что? Пользы от тебя, как от козла молока.

Открылась дверь, один из послушников поставил внутрь коробку, вышел обратно. Роксалана оглянулась, потом наклонилась к ведуну и еще несколько раз вмазала ему по физиономии:

— Говоришь, ценность потеряю? Говоришь, испорчусь от гангрены? Я тебе, что, джинсы, чтобы цену от пятна терять? Я тебе банан подгнивший?

Она сморщилась и затрясла рукой.

— Дура, я же тебя от наручников спасал!

— Ах, я еще и дура? — послышался в подвале новый шлепок. — Сам ты идиот! Колдун недоделанный. Сделать хотел козу, утюг получился вдруг… Из-за тебя, козла, мы тут оказались.

Она добрела до коробки, открыла, вынула пластиковую бутылку с водой и жадно припала к горлышку. Поглотив почти пол-литра, снова склонилась к картонке, поковырялась, достала шоколадку, уселась рядом с дверью и стала неторопливо жевать. Запила, съела еще одну, потом третью, похлопала ладонью о ладонь.

— Больше не могу. Они, вроде, и маленькие, но такие сытные!

— Дай попить.

— Обойдешься!!! Это все из-за тебя! Из-за тебя мы тут застряли! — Девушка вернулась к крюку, подняла с пола обрезки одежды, посмотрела, скомкала и швырнула Олегу в лицо: — Вот, вот, видишь?! Видишь?! Доволен? Пить ему хочется!

Ведун откинул голову и закрыл глаза. Аркаим прав: за пару дней он от жажды не умрет. Когда ехать соберутся, тогда и попьет.

Некоторое время он слышал только шорохи, потом Роксалана легонько пнула его в бок:

— На, бери! — Девушка протягивала бутылку минералки.

Ведун дернулся, но наручники заставили его откинуться обратно.

— Проклятье… Дай попить, пожалуйста.

— На.

— Ты же видишь, руки скованы.

— Какие вы, мужики, беспомощные… — Она присела рядом на корточки, отвернула пробку, ткнула горлышком в губы: — Ладно, пей. Только не увлекайся. А то потом еще и пописать захочешь. Мне, что, тебе штаны придется снимать?

— Спасибо.

— Не за что. — Она прихлебнула из бутылки сама. — И что теперь с нами будет?

— Разве ты не поняла? Послезавтра нас сунут в самолет, довезут до Питера, там Аркаим найдет Урсулу, а нас, пожалуй, убьет. Даже тебя, кудряшка, при всем твоем очаровании. Он, видишь ли, бессмертен. А значит — импотент.

— Может, все-таки не убьет?

— Тогда еще хуже…

— Что может быть хуже смерти?

— Дашь шоколадку — скажу.

— Ты чего, маленький?

— Нет, большой. И сильно хочу жрать!

— Ладно, принесу.

Роксалана сходила к двери, вернулась с двумя плитками, освободила их от оберток, сложила одну на другую, дала Олегу откусить, подождала, пока он прожует, и спросила:

— Так чего вы с ним затеяли?

— Понимаешь… — проглотил сладко-горькую массу Середин. — Аркаим поклоняется богу мертвых Итшахру. Чтобы открыть богу врата в этот мир, сделать Землю царством Итшахра, царством мертвых, нужно принести в жертву одну мою знакомую. Вот ее-то он и ищет.

— Он что, псих? Как можно хотеть сделать весь мир царством мертвых?

— Ну, теоретически в этом есть некоторые плюсы. — Олег вытянул голову и откусил еще кусок сдвоенной плитки. — Во-первых, все живые смогут наконец-то воссоединиться со своими предками, умершими друзьями, родителями, знакомыми. Потом, в этом мире уже не будет страха смерти…

— Потому что все умрут?

— Вот именно. И, наконец, самое главное. В этом мире Аркаим станет верховным правителем с возможностями всесильного бога.

— Вот сука какая!

— Ну, не знаю, — пожал плечами Середин. — Многие бы согласились.

— И ты?

— Мне предлагали. Я отказался.

— Молодец! — Роксалана наклонилась и поцеловала его в губы, потом поднесла шоколадку: — Вот, скушай еще кусочек.

— Так что вариантов два. Вроде, этот мир чародею начал нравиться, и он передумал его уничтожать. Посему он действительно приберет Урсулу, чтобы в чужие руки не попала, и оставит все как есть. А нас с наслаждением истребит. Из мести. Ну, и чтобы свидетелей не было.

— А второй?

— Второй вариант — это открытие врат. Тогда он обязательно оставит меня в живых. Чтобы я увидел, как он вспарывает Урсуле горло. Чтобы увидел, как в мир приходит Итшахр. Чтобы сделался первым его рабом. Первым — в смысле самым униженным. Главным мальчиком для битья.

— Так ведь надо что-то делать!

— Мы и делаем.

— Что?

— Ждем. До Питера путь неблизкий, все еще не раз перемениться успеет. Или у тебя есть другие предложения?

— Ты знаешь, давай я вдоль тебя вытянусь. Зябко чего-то одной. А ты тепленький. Хотя, чего я спрашиваю? Ты же тут вроде бревна… — И она стала расстилать обрывки сорочки у Олега под боком.