Нукер покосился на Олега, подобрал с земли бурдюк, сунул недоеденное мясо в рот, поднялся и отошел за возок. Его жизненный опыт подсказывал, что он рискует познакомиться ближе не с женщиной Приносящего добычу, а с его мечом. В кочевьях никогда не существовало ничейных девушек. И уж тем более — свободных. А посягая на чужое имущество, всегда рискуешь напороться на клинок хозяина.

— Во дурак… — хмыкнула девушка, огляделась и двинулась к четырем воинам постарше, сидевшим дальше.

Однако и эти кочевники решили, что «близко знакомиться» со спутницей посланника предков так же полезно, как гладить голодную гремучую змею, и сделали вид, что вспомнили про важные дела еще до того, как Роксалана успела к ним приблизиться. Девушка презрительно выдохнула вслед:

— Трусы!

Между тем ближайшие нукеры, заметив размолвку главы войска и его спутницы, предпочли отступить подальше, не дожидаясь продолжения. Оно и понятно: колдун и воительница поссорятся-помирятся, а обида на вмешавшихся в свару останется. И вскоре наверняка аукнется. Если посланник предков нежить в проклятом болоте истребил — нечто он и для человека надежной порчи не найдет?

— Ну ты и гад! — правильно все поняв, вернулась к ведуну девушка. — Гендерный шовинист! Я это тебе припомню!

— Есть будешь? — улыбнулся Середин. — Хватит кипятиться, лопнешь.

— Доволен, да? Доволен? — У Роксаланы от злости заиграли крылья носа. — Твое счастье, что у меня меча с собой нет.

— Ты хочешь, чтобы тебя закололи на моей тризне и отправили в мир мертвых в общем кургане? — с наивным видом поинтересовался ведун. — И сложили красивую легенду, как супруги жили мало и шумно, зато умерли в один день.

— И не мечтай! — чуть не проткнула его пальцем девушка. — Я тебя… Я тебе… Погоди, вернемся домой…

— И не забудь, — отер руки о траву ведун, — что только я знаю, как нам с тобой вернуться обратно в будущее.

— Чмо невоспитанное!

— Ну нету здесь салфеток! — возмутился подобному упреку Олег. — И крана с мылом и полотенцами!

— И этот фоллинг-тренд блоб-фиша [2] еще набивается мне в мужья! — вскинула глаза к небу девушка. — Уж лучше бы я наелась мухоморов.

— Еще успеешь, — пообещал ведун, нутром почуявший, что услышал не комплимент. — Если все пойдет хорошо, до осени мы успеем расстаться.

— Ты повесишься? — радостно поинтересовалась Роксалана.

— Повесится твой папа, — не удержавшись, огрызнулся Олег, — когда снова увидит тебя дома. Я думаю, пока кочевники меняют у каимовцев свою добычу на железо и безделушки, мы вполне можем купить лодку и уйти вниз по реке. До Каспия добраться не трудно, течение само донесет. А возле устья Волги попытаемся на купеческую ладью напроситься. Здесь все рядом, за три-четыре месяца до Мурома доберемся.

— Подожди, — напряглась девушка. — Тут же почти треть обоза — наша доля! Как мы ее получим, если во время консультаций уплывем?

— Каких консультаций? — не понял собеседницу Середин.

— Переговоров о продаже добычи! — повысила голос Роксалана.

— А-а, — хмыкнул Олег. — Вообще-то по-русски это называется торгом.

— Да хоть «первичное размещение»! — рыкнула девушка и прошлась перед ним из стороны в сторону. Про свой забавный внешний вид она явно забыла. — Как мы получим нашу долю, если уплывем?

— Ох, на колу висит мочало, — выдохнул ведун. — Ты что, не понимаешь? Мы не на лифте домой поедем, нас заклинание перенесет. Так что никакого добра мы с собой не унесем, не получится. Только одежда да то, что в руках и в карманах.

— Я согласна положить в карманы пару кило золота, — кивнула девушка.

— А золота не будет, милая, — приторно улыбнулся ей Середин. — Не в ходу здесь такая валюта. Каимовцы для оплаты стеклярус предпочитают, как древние египтяне. Помнишь, как саксы у дикарей золото на бусы выменивали? Ну вот, теперь, кроме бус, туземцы ничем не платят.

— Как же эти?.. — многозначительно повела пальцем вокруг девушка.

— Здесь куча металлургических плавилен и мастерских. Мечи, ножи, топоры, копья кочевники с руками оторвут, за них можешь не беспокоиться. Останутся довольны. А вот нам под шумок хорошо бы исчезнуть. А то я нынче вроде талисмана. «Приносящий добычу». — Олег покачал головой. — Так просто не отпустят.

— Давай тоже мечей и топоров в обмен возьмем? — Понизив голос, Роксалана оглянулась по сторонам, опустилась на колени, одернула поддоспешник, взяла из горшка перед ведуном поблескивающий жиром кусок мяса, брезгливо стерла белые крупинки пальцем. — Я помню, железо тогда ходовым товаром считалось. Погрузим в лодку, отвезем в Муром, там за золото и продадим.

— Ты видела, сколько народу увязалось меня домой «провожать»? Думаешь, им просто скучно дома? Думаешь, они так просто смотреть станут, как я в лодку сажусь, и ручкой с берега помашут? Они хотят новой войны и новой добычи! Но я новой крови больше не допущу. После того, как нукеры, что ходили с нами в Булгарию, смогут обменять свою добычу на что-то реально ценное, моя совесть будет чиста. И я испаряюсь, понятно? Хочешь — со мной плыви, хочешь — в этом веке оставайся, уговаривать не стану.