— Дживс, — сказал я, — вы что-то такое говорили давеча насчет поездки на Флориду после Рождества.

— Это было всего лишь предположение, сэр.

— Вы хотите поймать на удочку тарпонга, не так ли?

— Не скрою, это мое горячее желание, сэр.

Я вздохнул. И не столько потому, что мне жалко было рыбу, быть может, добрую мать и жену, которую хотят подцепить на крючок и вырвать из круга близких и любимых. Меня лично без ножа резало сознание, что я пропущу в клубе «Трутни» турнир по метанию летучих стрел, где мне светило стать победителем. Но — ничего не поделаешь. Я подавил сожаления.

— Тогда отправляйтесь за билетами.

— Очень хорошо, сэр.

А я прибавил торжественным тоном:

— И да поможет небо той рыбе, Дживс, которая вздумает потягаться хитростью с вами. Ее усилия останутся тщетны.

Сирил Грули, младший партнер издательства «Попгуд и Грули» (Нью-Йорк, Медисон-авеню), отрабатывал легкий удар, используя вместо лунки гуттаперчевый стаканчик, но когда вошла Патриция Бинстед, его секретарша, оставил это занятие и крепко обнял ее — не потому, что издатели не могут спокойно видеть красивых девушек, а потому, что она была его невестой. Вернувшись из Райской долины, они собирались зайти в приличную церковь, а там — стать мужем и женой.

— Кто-то пришел? — спросил он, не разжимая объятий. — По делу?

— Да. Попгуда нет, а явился сам Дракула. Очень похож, один к одному. Вообще-то он профессор Пепперидж Фармер. Хочет подписать договор.

— Книги пишет?

— Вот, написал. Называется «Гипноз как способ раскрытия механизмов подсознания» и т. д. и т. п. Попгуд заменил на «Спать, спа-ать…». Говорит, так занятней.

— Несомненно.

— Примешь его?

— Конечно, моя королева.

— Да, Попгуд сказал, аванс — не больше двухсот долларов, — прибавила Патриция.

Через минуту-другую посетитель вошел в кабинет. Вид у него и впрямь был ужасный. Лицо — желтое, мрачное, в морщинах, глаза такие, что не дай Бог увидеть в темноте, да еще в пустынном месте. Но Грули часто общался с авторами и ко многому привык.

— Заходите, — с обычной любезностью сказал он. — Хорошо, что застали. Уезжаю в Райскую долину.

— Поиграть в гольф? — догадался профессор, взглянув на короткую клюшку.

— Да.

— Хорошо играете?

— О нет! Я печальный и особый случай. В теории знаю все, на практике — мажу.

— Надо низко держать голову.

— Томми Аткинс говорит то же самое, но она как-то не держится.

— Такова жизнь.

— Да, не подарок…

— Если вам угодно так выразиться.

— Угодно. Но перейдем к делу. Мисс Бинстед сообщила, что вы пришли подписать договор. Вот он. Кажется, все в порядке, только мы не оговорили сумму аванса.

— Что предлагаете вы?

— Сто долларов. Издавая такие книги, мы идем на риск. Поскольку в них нет любовной линии, нельзя изобразить на супере полуголую даму, что вызвало бы гневные статьи, которые резко повышают спрос. Кроме того, бумага дорожает, типография повышает цену, переплетчики… Что с вами? Почему вы жестикулируете?

— Есть французская кровь. С материнской стороны.

— Попробуйте сдерживаться. Как-то укачивает.

— Да? Очень интересно. Вижу, у вас закрываются глаза. Вы просто засыпаете! Засыпаете… засыпаете… засыпаете…

Проснулся Сирил часа в два. К счастью, Дракулы уже не было. Странно, подумал он, они ведь не договорились об авансе. Наверное, решили снова встретиться. И, выбросив это из головы, издатель взялся за клюшку, а позже, после ленча, уехал в Райскую долину.

В иллюстрированном буклете об отеле «Рай» прямо говорится, что эта долина — мир мечты, воплощение прекрасного, где широкие просторы, нежные ветерки и так далее даруют измученному горожанину новые силы. Красные шарики его крови плодятся с такой скоростью, что он ощущает je ne sais quoi [21] или, если хотите, bien etre [22] , словно вышел из чистки. Мало того, буквально рядом с отелем можно поиграть в гольф за соответствующую плату.

Буклет не упоминает о том, что место это, сама площадка, поражает своими неудобствами. Соорудил ее один шотландец, видимо — из ненависти к человечеству придавший ей сходство с худшими, что есть на его родине. Привлечь она может игрока с высокими идеалами и неискоренимой тягой к преодолению препятствий. Первый же взгляд на нее вверг Сирила в то состояние, которое в науке именуют «мандраж». Он записался на завтрашний матч, он всегда на них записывался, вспоминая, что однажды сыграл очень хорошо, но мысль о том, что придется действовать при заматерелых мастерах, сама по себе вызывала ощущение, что примерно пятьдесят семь гусениц ползают вниз и вверх по спине. Можно сравнить его с дворнягой, попавшей на собачью выставку.