Если бы вы знали, сколько оказалось в Ленинграде девочек, похожих на меня! Чуть не каждый день забегал ко мне кто-нибудь из ребят моего звена и, таинственно вызвав на лестницу, сообщал, что видел девочку, — ну совсем-совсем, как я, только…

И вот эти «только» удручали меня… «Только»… она еще совсем маленькая. «Только»… она уже большая… «Только»… она коротко стриженная, и волосы светлые… Как-то прибежал маленький Ваня Петров и, захлебываясь, выпалил:

— Олежка! Нашел! Она!

— Ванька!.. И никаких «только»?..

— Какие там «только»! Ну, ты — и ты! Две капли воды! Красавица! — затараторил он, вытаращив глаза, — волосы черные, брови — тоже, ресницы — во! (он показал чуть не полметра), познакомился на катке. Сказал, что у нее есть брат… Заинтересовалась до чего! Уж я тебя нахвалил, будь покоен! Я ей…

— Постой, Ванька! — перебил я его. — А глаза?!

— Глаза?.. — он пристально поглядел на меня и сразу скис. — Глаза… Глаза у нее… Ну кто ж тебя знал… Мне казалось, что и у тебя черные, как угли…

Я чуть не побил его.

Сам я с утра до ночи бродил по улицам, вглядываясь в лица всех встречных девушек, обгоняя всех идущих впереди. Я удивлялся, — где ребята видят столько похожих на меня? Я не встречал ни одной…

Дед ни о чем не спрашивал меня. Он знал, где я пропадаю; но что я мог сказать ему?

Нянька ворчала:

— И где тебя носит, непутевого? Управы-то на тебя нет! Дед твой сам — что дите малое, где ему с тобой сладить? Эх, будь старик жив, он бы тебе показал, озорнику!

Мы с дедушкой отмалчивались.

В конце каникул я совершенно случайно попал в цирк. Представление подходило к концу. Под куполом летали с трапеции на трапецию воздушные гимнасты. Цирк замер. Я почему-то опустил глаза и вдруг по ту сторону арены в моем же ряду увидел ее!..

Да, это была, несомненно, она! Она сидела, вся вытянувшись, высоко подняв лицо и со страхом следила за рискованным номером.

Не помню, я, кажется, вскрикнул. Потом бросился к проходу, наступая на чьи-то ноги, хватаясь за чьи-то плечи. На меня зашикали, кто-то схватил меня за руку, но я вырвался, — и вот я уже в проходе и бегу вниз — к арене, прыгая через несколько ступенек. Я не спускаю глаз с девочки, боясь потерять ее из виду. Но тут чьи-то сильные руки хватают меня. Я кричу:

— Пустите! — но кто-то зажимает мне рот. Я судорожно отбиваюсь, но меня уже ведут в вестибюль и сдают на руки милиционеру.

— Сумасшедший! Разве можно такой шум поднимать! Они же сорваться могут!

Дальше — помню — какие-то люди долго расспрашивали, кто я и зачем так бежал, а я спеша им объяснял, что нашел сестру, и умолял скорей отпустить меня. А когда меня, наконец, отпустили и я снова вбежал в зрительный зал цирка, он был пуст; я бросился на улицу — на остановке трамвая стояло всего несколько человек. Ее между ними не было.

Тогда я остановился среди площади и расплакался, как маленький.

Каникулы кончились, начались занятия. В первые же дни я схватил три двойки. Я совсем не мог готовить уроки, — я искал сестру.

Кирилл собрал экстренный сбор звена. Было много споров. Кое кто из ребят убеждал меня бросить искать и взяться за учебу, другие предлагали вовлечь в поиски весь отряд. Кирилл всё время молчал и сосредоточенно думал. Потом поднял руку, — все смолкли.

— Олег хочет искать, — сказал Кирилл, — его дело. Но чтоб к сбору отряда — ни одной двойки. Отряда не вовлекать. Не мешать учебе. Всё.

Признаюсь, я немного обиделся на него.

После уроков меня подозвал классный воспитатель.

— Яковенко, что с тобой? Почему у тебя вдруг двойки?

Я опустил глаза, не зная, что ответить.

— Что мешает тебе учиться? — спросил он участливо. — Может быть, у тебя какое-нибудь горе? Чем помочь тебе?

Я сказал очень твердо:

— Спасибо. Да, горе у меня есть, но я справлюсь с ним сам. А двоек больше не будет, честное пионерское.

Шли дни за днями. Мне было очень трудно, но я взял себя в руки и засел за занятия. Мне крепко помогли ребята подогнать всё. К сбору у меня не было уже ни одной двойки. Но на душе у меня было очень тяжело. Я не смел посмотреть в глаза деду. Я чувствовал, что он наблюдает за мной, но мы ни разу не заговорили с ним о том, что мучило нас обоих. Я несколько раз ходил в цирк, — больше ее там не было. По субботам я старался приготовить все уроки на понедельник, а в воскресенье снова бродил весь день по улицам, — и надежда найти девочку таяла и таяла.

А честное пионерское, данное деду?..

Наступила весна. Учебный год подходил к концу.

Как-то в воскресенье Кирилл пришел ко мне так рано, что поднял меня с постели. Несмотря на всю его выдержку, вид у него был взволнованный.

— Кирилл, что случилось?

— Одевайся. Едем.

— Куда?!

— Увидишь.

Через две минуты я был готов. Дед еще спал. Мимо няньки, кричавшей что-то о завтраке, мы с Кириллом выбежали на улицу.

Мы долго ехали в трамвае на другой конец города. На все мои расспросы Кирилл отвечал одно: