В известном романе Жюля Верна рассказывается о том, как моряки с интересом обследуют желудок акулы, ожидая найти что-нибудь интересное, поскольку акулы известны своей всеядностью и прожорливостью. В их внутренностях находили подковы, ручные гранаты и взрывчатку, мешки с проросшим картофелем, номерные автомобильные знаки и даже комплект рыцарских доспехов вместе со шлёмом и забралом, а также шарф с надписью на русском языке "Зенит — чемпион". За свою не такую уж долгую пятилетнюю практику Балашова убедилась, что человеческие особи мало чем отличаются от морских хищников. В их пищеводах и желудках попадались металлические шарики, пластиковые пуговицы, косточки ягод, баллоны для похудения, пучки волос, пластиковые пакеты с наркотиками. В сообществе патологоанатомов ходили легенды о том, как из некоторых тел килограммами извлекались драгоценные камни и золотые изделия. Поэтому Юля нисколько не удивилась, когда в нижнем сужении пищевода скальпель наткнулся на что-то твердое. Она вытащила небольшой круглый предмет и, промыв его под струей из шланга, с удивлением обнаружила у себя в руках кольцо бело-серебристого цвета. Она снова отошла к подоконнику посмотрела кольцо на свет и задумалась.

"Кольцо белого цвета, но это не серебро. Серебро за это время уже бы окислилось и почернело, особенно учитывая ту химию, которой напичкана речка. Тогда что — белое золото?" она подбросила кольцо и ощутила его приличный, по сравнению с размером, вес.

"Точно — белое золото".

Белое золото было последним писком моды среди местных бизнесменов, чиновников и бандитов, которые щеголяли в серебристых часах, цепочках, перстнях, браслетах.

Ноги Лены что-то коснулось, она вздрогнула и, посмотрев вниз, увидела кошачий хвост, торчащий из-под её халата.

— Барсик! Ты что здесь делаешь?

Кошки жили на другой половине здания, в которой располагался обычный (не судебно-медицинский) городской морг. Там их специально держали для борьбы с крысами, которые без всякого стеснения объедали покойников. Как-то они прогрызли гроб с телом, оставленный санитарами без присмотра, и отъели у тела уши. Приехавшие родственники подняли жуткий крик и несколько успокоились только после того как пострадавшему пришили уши, которые пришлось отрезать от неопознанного и невостребованного тела. С появлением Барсика проблема была решена. Он передавил четырех крыс, а остальные разбежались и больше не появлялись. В благодарность его поставили на усиленное питание, а чтобы не скучал — принесли и зачислили в штат кошку Милку.

— Барсик, иди-ка сюда, кис-кис, — сказала Лена.

Кот пролез между её ног, вопросительно взглянул голубыми сиамскими глазами и тихо мяукнул.

— Сюда, сюда — Лена похлопала по подоконнику.

Кот немного присел и одним махом взлетел на подоконник. Поглаживая его одной рукой, другой Лена стала тереть кольцо о густую серую шерсть. Кольцо заискрилось и засверкало, на нем проступила надпись на незнакомом языке. Лена поднесла его к глазам, и кольцо само собой скатилось на указательный палец. Раздалось душераздирающее мяуканье, и наступила темнота.

— Варвара Аркадьевна, Варвара Аркадьевна! Ваше Превосходительство!

Лена открыла глаза и увидела склонившееся над ней лицо девушки, обрамлённое чепцом.

— Пора вставать, Варвара Аркадьевна.

Лена села в кровати и обнаружила, что находится в небольшой комнате со сводчатым потолком и стенами, обитыми светлой аквамариновой узорчатой материей. Возле кровати стояла девушка в длинном, до пола, тёмном платье.

"Где я? Почему "превосходительство?" — с испугом подумала Балашова. И тут же непостижимым образом осознала, что она — вовсе не Балашова, а Нелидова, фрейлина императрицы Александры Фёдоровны. А эта комната — её почивальня в Зимнем Дворце. А курносая девушка, стоящая возле кровати — её камеристка Катенька.

Лена встала и огляделась. Комната освещалась небольшой, свисающей с потолка люстрой с белыми свечами. Пол был затянут шерстяным ковром с узором из розовых цветов. В одном углу стояла ширма из матового стекла, за которой был виден туалетный столик с овальным зеркалом, придвинутый к стене. На столике стояли фаянсовый тазик и кувшин, под которым лежало полотенце. В другом углу стоял письменный стол со шкафом, в котором были дверки и выдвижные полки. Перед обоими столиками находились изящные кресла с изогнутыми спинками и локотниками в виде лебедей и круглые пуфики.

Лена решительно подошла к зеркалу. На неё смотрело не лишённое приятности обрамлённое черными локонами лицо молодой женщины лет за тридцать с большими темно-серыми глазами, длинными черными бровями, аккуратным носом и губами бантиком. Тут же в её голове стали всплывать образы, которые постепенно складывались в единое целое как части пазла.

"Покойный папенька, Аркадий Иванович, действительный тайный советник…покойная матушка Софья Фёдоровна, рождённая Буксгевден… пятеро братьев и пятеро сестер…апрель 1838 года, встреча на маскараде с Его Императорским Величеством Николаем Павловичем…назначение фрейлиной Её Императорского Величества Александры Фёдоровны… Николай Первый Павлович…мощная почти двухметровая фигура в мундире с эполетами, большие навыкате глаза, овальное, несколько одутловатое лицо с твердым подбородком, прямым носом, большим с залысинами лбом…Вот он уже без мундира, в сорочке, в одной с ней кровати…"

Лена почувствовала напряжение внизу живота.

— Катенька, будь добра, посвети и приготовь умываться, — сказала Лена, кивнув в сторону чуланчика в противоположном конце комнаты.

— Да, ваша милость, — камеристка сделала книксен, взяла канделябр и отнесла в чуланчик.

Зайдя в клозет, Лена плотно закрыла дверь, задрала ночную сорочку, уселась на стульчак и задумалась.

Каким-то образом её сознание оказалось в теле фаворитки императора Николая Первого… Ах, да, кольцо. Она вытянула ладонь; в колышущемся свете свечей кольцо загадочно мерцало на указательном пальце правой руки. Жгучее желание снять и забросить кольцо куда подальше было быстро подавлено. Мало ли к чему это приведет. Она может оказаться где-нибудь в первобытной пещере, а не в Зимнем Дворце в январе 1855 года.