Светлейший Эрд положил руку на рукоять Белого Меча. Того самого, который много веков назад туринг вагаров Свант Улайвсон вручил первому Асенару, Данилу, сыну Асхенны.

— Благодарю всех, кто пришел сегодня, чтобы вершить справедливость! — Мощный голос Наследника Асенаров эхом отразился от высоких сводов. — Мы собрались здесь, братья, по желанию присутствующего здесь Аскеля, сына Робура, чтобы решить…

Аскель смотрел на Меч.

«Ах, если бы он был у меня! — мечтал он. — Тогда никто не смог бы навязать мне свою волю. Тогда Инги…»

Задумавшись, Аскель едва не упустил момент, когда по знаку Эрда трое стражников ввели в зал его невесту.

Аскель взглянул на нее — и похолодел.

Нет, это не Инги! Это не может быть Инги…

«Неужели отец не солгал! — подумал он с ужасом. — Неужели она в самом деле сошла с ума?!»

Довольная усмешка тронула губы Светлейшего Робура, когда он увидел, какое впечатление на сына произвела перемена во внешности людоедки.

Но лучше ему было бы смотреть не на сына, а на брата. Эрд сам посоветовал Робуру подыскать для девушки успокоительное зелье. Но уж никак не думал Светлейший, что Робур превратит свою подопечную в животное. Какие-то отрепья вместо одежды, слипшиеся всклокоченные волосы, бессмысленный взгляд белесых глаз, сочащаяся изо рта слюна…

Но Светлейший Эрд прекрасно владел собой. Его лицо осталось бесстрастным. И таким же спокойным голосом он продолжил прерванную фразу.

— …Собрались, чтобы решить: может ли избранная им невеста стать его супругой и матерью детей, в чьих жилах будет течь кровь Асхенны. Сейчас я еще раз, публично, спрашиваю тебя, Светлейший Аскель: ты все еще хочешь взять в жены девицу Инги?

… Конечно, Инги не стали отправлять на север. Ее попросту заточили в звериную клетку (Робур заявил, что это наилучшее место для людоедки). Ее пытались лишить даже одежды, но уж тут она показала себя: троих тюремщиков унесли из зверинца на носилках. К сожалению, врагов было слишком много, а Инги ослабела от голода. В конце концов ее скрутили, избили и заковали в цепи. Одежду, правда, оставили. Вернее, то, что от нее осталось.

Но и в цепях Инги не теряла надежды. Она старательно съедала все, что ей приносили, хотя кормили ее, как собаку: объедками от замковых трапез. Зато — сытно. Робур решил, что, если Инги будет выглядеть истощенной, его могут обвинить в том, что он морит ее голодом. Инги всё еще верила, что рано или поздно Аскель вспомнит о ней. Еще она мечтала. О том, что к ней вернется Колесница. О том, что в замковое подземелье придет зеленоглазый бог и освободит ее… Все же Инги была еще совсем юной, и ей трудно было поверить, что ее дальнейшая жизнь так и закончится здесь, на цепи, в пропахшей нечистотами звериной клетке, под вой и рычание запертых по соседству хищников.

Но дни шли за днями — и ничего не происходило. Инги ждала…

И дождалась. Однажды решетку открыли не для того, чтобы швырнуть ей полусъеденный окорок. В клетку, морща нос от скверного запаха, вошел хозяин замка Светлейший Робур. А за ним — рунский маг Дунгал.

И Инги поняла: сейчас что-то произойдет. А поскольку, как она думала, худшего с ней уже не может случиться, то, значит, следует ждать лучшего…

Она не знала, что главное ее унижение — впереди.

Дунгал долго разглядывал ее особенным, магическим, взглядом, потом повернулся к Робуру.

— Я не рискну прикоснуться к ее душе, Светлейший, — сказал Дунгал. — Это может привести к очень опасным последствиям. Но я могу сделать покорным только тело. Это мне по силам, поскольку не затрагивает ее душу и разум, а лишь связь их с телесной оболочкой. Она не сможет говорить и удерживать естественные отправления, но сможет дышать, пить и есть самостоятельно. То есть пребывать в таком состоянии достаточно долго, месяц или два. Пока не рассеются чары.

— Прекрасно! — одобрил Робур. — Приступайте, почтенный. Приступайте немедленно. Через три дня я должен привезти ее в Глориан и доставить на суд.

«Какой еще суд?» — успела подумать Инги. А вот спросить не успела. Дунгал взмахнул рукой, и язык Инги перестал ее слушаться.

Самое страшное, что она была в полном сознании. Она знала, куда ее ведут. Светлейший Робур сам сказал ей об этом. Она знала, что наконец-то сможет увидеть Аскеля… И вот что по-настоящему ужасно: он тоже ее увидит. Вот такую… Довольный Робур подвел ее покорное тело к зеркалу и поведал обо всем. «Не думаю, что мой сын захочет такую невесту, — заявил он со злорадством. — Мой сын — и сумасшедшая соххоггоя! Такое и представить страшно! — Тут Светлейший был совершенно искренен. — А если бы ты знала, как от тебя воняет…»

— …Светлейший Аскель, ты все еще хочешь взять в жены девицу Инги? — спросил Эрд.

Аскель молчал. На Инги он старался не глядеть.

— Ты в своем уме, внук? — вполголоса проговорил адмирал Гардарис. — Вот это — твоя невеста?

— Да, — не поднимая головы, прошептал Аскель.

— Ты что-то сказал? — спросил Эрд.

— Да, — уже громче произнес Аскель.

— Что — да?

— Да, — уже тверже произнес Аскель. — Я хочу взять в жены присутствующую здесь девицу Инги.