Создатель сел поудобнее, обнажил меч, положил на камень рядом с собой. Закрыл глаза, сосредоточился.

Итак — космос.

Космос. Черная, холодная пустота, до которой никому никогда нет никакого дела. Оттуда, из бездны, медленно падает туча. Вот она уже входит в атмосферу, и крошечные существа, бесконечное время спавшие в состоянии спор, оживают, а ветер, дующий со стороны Дикого леса, разносит их над миром. Крошки пропитываются влагой, восстанавливают чувства, и самое главное из них — чувство голода. Пройдут считанные минуты, и они долетят до земли. Здесь их ждет много, много пищи: люди будут вдыхать их, и истощенные малышки станут грызть трахеи, легкие, насыщаясь и превращаясь каждое — в миллион, и опять вырываться в воздух, носясь до следующего вздоха, и опять насыщаться и размножаться и вновь разлетаться в поисках новой добычи, до тех пор пока последний из людей не сдохнет на этой носящей Дьявола планете. Посмотрим, кто тогда защитит нечистого от праведного гнева Господа!

Олег вздрогнул, повернулся на бок и быстро шлепнул себя по щеке. Взглянул на ладонь: так и есть, комар успел насосаться. Олег потер ладони, закрыл глаза. Сна не осталось ни в одном глазу. Ну и ладно. Все, что он мог сделать в нынешней ситуации, так это пробраться через лес к морю и переждать эпидемию, барахтаясь в теплых волнах. А это можно проделать и на один день позже.

Сна не было.

Олег сел, взял будильник: шесть утра. Часа два еще мог бы дрыхнуть. Ну да ладно. Он встал, забрал со стула одежду, тихонько дошел до ванной. Забрался под горячий душ.

Хорошо! В мире Тысячи Солнц такого нет.

От души прополоскавшись, Олег оделся, прошлепал на кухню, поставил чайник. Нашел в шкафчике банку растворимого кофе.

Из коридора послышались шаги, в кухню вошла Таня.

— А ты чего поднялась? — удивился Олег.

— Поговорить мне с тобой нужно. — Таня присела у стола. — У отца жена ресторан у Исаакиевского собора открывает. Предлагает нам пойти к ней работать.

— О, — удивился Олег, — стало быть, и в нашей семье буржуи завелись?

— Ты не против?

— А кем она хочет нас взять? Литейщики, мне кажется, в ресторанном деле ни к чему.

— Уборщиками, посудомойщиками…

— Доброта твоей мачехи, Танюша, не знает границ. — Олег выключил закипевший чайник, налил в чашку кипяток, стал размешивать сахар. — Да только есть у меня такое подозрение, что платить она будет не по-честному, а по-родственному. А уборщицам даже честные люди больше трети моей зарплаты не дадут.

— А ты можешь понять, — внезапно вскипела Таня, — что твоя работа у меня уже вот где сидит. — Она резанула ладонью по горлу. — Вот уж не думала вдовой при живом муже остаться! Ты как картонный персонаж: утром ушел, ночью пришел, поел, поспал. Ни слова, ни ответа, ни привета. Есть муж — нет мужа! В попугае больше чувств, чем в тебе! Не могу я так больше!

— Перестань ты в самом деле, — отмахнулся Олег, — нормальная жизнь. Что же, мне из-за твоего попугая работу бросать? Альбертовна довольна, зарплату платят без задержек, все как у людей. Ищешь проблему на пустом месте.

— При чем тут попугай, Олег? Ты же на себя не похож! Я тебя пилила раньше… Ты за последние месяцы даже телевизора ни разу не включал! По телефону ни с кем не разговаривал. На Сашку — тоже не смотришь. Как подменили. Я уже не знаю, что и думать. Наркотиков боялась, следы уколов ночью на тебе искала. В тебя будто другой человек вселился. Чужой. В гробу я видала такую работу! Мне не деньги, мне Олег нужен — прежний.

— Ты все преувеличиваешь, Танюша, — попытался успокоить жену Олег, прихлебывая горячий кофе. — Ты бы свои горести попыталась тому изложить, кто без работы по полгода сидит. Знаешь, что бы тебе ответили? Так что не выдумывай. А я побегу, пора. — И он отправился на Обводный канал, в жаркую, душную мастерскую, к восковкам и муфельной печи. В постоянно повторяющийся кошмарный сон Создателя. На планету Тысячи Солнц все равно удастся попасть только вечером.

Проснулся Создатель усыпанный иголками и еловыми ветками. Вокруг на влажном камне валялись, помимо мелкого мусора, довольно крупные сучья. Попади такой ночью в голову — можно и не проснуться. Вся одежда вымокла: судя по тому, что кровь вампира начисто смыло, а игольчатый ковер под елями потемнел от влаги, — ливень был неслабый.

— Похоже, над моим телом пронесся настоящий ураган, — заметил, поднимаясь на ноги, Олег. — А я даже не проснулся. Прямо не знаю, пугаться этого своего качества или гордиться.

Высоко над макушками деревьев синело голубое небо, но жаркие лучи светил до мокрого и холодного Господа не добирались.

— Пора трогаться в путь, — мудро решил Олег. — Вот только в каком направлении?

Впервые за все время пребывания в мире Тысячи Солнц он не видел ни единого ориентира. Темные ели вокруг вымахали чуть не до небес, заслоняя все вокруг плотной стеной. Теоретически следовало забраться на дерево и высмотреть дорогу. Но, как гласит русская пословица, нельзя на елку влезть и ничего не ободрать. «Драть» Олегу ничего не хотелось.

— Будем проще, — решил он. — Назад мне сейчас нельзя. Значит, пойдем дальше по тропе. Авось кривая вывезет.

Создатель взял меч в руку, тяжело вздохнул, опустился на четвереньки и полез под широкие зеленые лапы.

Проползав не меньше двух часов, Олег наткнулся на очередной скальный выступ, быстро забрался на самый верх и растянулся без сил. Он смог преодолеть всего метров триста, по счастью не встретив ни единого живого существа. Возможно, гномы и могли быстро бегать по этой тропе, но для человека она не годилась: встать в полный рост никак, меч спрятать в ножны страшно, а на трех конечностях даже гончая особо не разгонится. Если он Господь Бог, то должен найти другой способ передвижения…