Ничья планета

Аннотация

Рассказ известен также под названием "Mиp между"

Джек Вэнс Ничья планета Перевод Г. Корчагина 1 К концу восьмого месяца полета среди экипажа исследовательского крейсера «Блюэльм» не осталось ни одного человека с нерасшатанными нервами. Уже три месяца сверх запланированного находилась в космосе экспедиция из системы Голубой Звезды, и вести дальнейшие поиски неоткрытых планет значило рисковать судьбой команды. Хорошо это понимая, исследователь Бернисти приказал возвращаться к Голубой Звезде. Вопреки его ожиданиям, приказ не вызвал особой радости у подчиненных. Как расплата за долгое перенапряжение навалилась апатия. Члены экипажа могли часами сидеть и глядеть в одну точку; они мало ели, еще меньше разговаривали друг с другом. Чего только не испробовал Бернисти, чтобы растормошить команду: устраивал соревнования, транслировал по корабельному радио легкую музыку, заставлял коков готовить изысканные яства — все без толку. Он даже велел подругам петь эротические песенки, опять же, передававшиеся по радио. Но и это мероприятие не увенчалось успехом. Бернисти ходил мрачнее тучи, не видя выхода. Он знал: если привести домой деморализованную команду, ее расформируют, пусть даже она подобрана с учетом всех требований психологической совместимости и считается одной из лучших. — В таком случае, давай задержимся, — предложила Берел, его фаворитка. Бернисти удивленно взглянул на нее — не ослышался ли? — и отрицательно покачал лобастой головой. — Если задержимся, будет еще хуже. — Что ты предлагаешь? — спросила она. Бернисти признался, что ничего путного ему не приходит в голову, и ушел к себе. В конце концов он решился на рискованный шаг и приказал изменить курс и возвращаться домой через систему Кэй. Этот путь был чреват опасностями, но обещал много интересного: невиданные доселе миры, уникальные (благодаря запрету на любые шаблоны в архитектуре) города, незнакомый уклад жизни кэйтян. Когда впереди во всей своей красе засияла Кэй, Бернисти понял, что его замысел, по-видимому, оказался удачен. Команда оживилась, и в стальных серых коридорах снова зазвучали голоса обменивающихся впечатлениями, а то и спорящих, людей. «Блюэльм» скользил над эклиптикой Кэй. Мимо проплывали планеты, так близко, что на экранах можно было различить города и крупнейшие фабрики. Вот остались позади Кит и Келмет с городами, укрытыми под защитными куполами, затем Карнфэй, Кобленц, Каванаф, за ними — само солнце Кэй, потом — безжизненные гиганты Конбальд и Кинсл, покрытые коркой замерзшего аммиака, и наконец вся система Кэй осталась за кормой. Теперь Бернисти сидел как на иголках: хватит ли команде полученного заряда интеллектуальной энергии до конца путешествия, или депрессия возобновится? Впереди, в неделе полета, Голубая Звезда, но им еще предстояло миновать желтое солнце, о котором Бернисти ничего не знал... Когда желтая звезда появилась на экранах, картограф Бландвик воскликнул: — Планета! Этот возглас ни у кого не вызвал радости. За восемь месяцев поисков он раздавался на борту «Блюэльма» много раз, и всегда оказывалось, что на вновь открытой планете либо от жара плавится сталь, либо ее воздух разъедает кожу, либо, наоборот, от его недостатка у человека разрываются легкие. — Атмосфера! — завопил картограф. На сей раз на экран с интересом взглянул метеоролог. — Средняя температура у поверхности — двадцать четыре градуса! — удивился он. Бернисти подошел к приборам и сам определил силу тяжести. — Одна целая и три десятых нормальной... — Он дал знак навигатору готовить корабль к посадке, а сам долго стоял перед экраном и смотрел на висящий в пустоте диск. — Что-то тут не так, — задумчиво произнес он. — Или мы, или кэйтяне давным-давно должны были наткнуться на эту планету. Она как раз посередке между нашими системами. — Бернисти, эта планета — ничья, — сообщил ему вскоре библиотекарь. — Ни Голубая Звезда, ни Кэй не заявляли о своих правах на нее. Данные об ее изучении и освоении тоже отсутствуют. — Но известно хотя бы, что она вообще существует? — с сарказмом спросил Бернисти. — Да, разумеется. Мы называем ее Мараплексой, а Кэйтяне — Меллифло. Но нет сведений, чтобы кто-то пытался ее колонизировать. — Состав атмосферы: метан, углекислота, аммиак, водяные пары,–-вмешался метеоролог. — Иными словами, воздух типа 6-Д. Дышать им невозможно, но, в принципе, он пригоден для переработки. — Ни хлорофилла, ни гемофилла, ни следов биохимических процессов, — пробормотал ботаник, глядя на экран. — Короче говоря, растительная жизнь отсутствует. — Дайте-ка мне все это усвоить,–сказал Бернисти.–Температура, гравитация, давление — в норме? — В норме. — Химически активных газов нет? — Нет. — А как насчет разумной жизни? — Ни единого признака. — Неужели никто не пытался освоить эту планету? — недоверчиво спросил Бернисти и, не дождавшись ответа, торжественно произнес: — Значит, будем садиться, — обращаясь к радисту, добавил: — Сообщи команде о моем решении. Свяжись с центром, и обязательно— с Архивной Станцией. С этой минуты Мараплекса под опекой Голубой Звезды. «Блюэльм» замедлил ход и развернулся. Бернисти сидел рядом с Берел и не отрывал глаз от экрана. — Но почему, почему, почему?–допытывался навигатор Бландвик у картографа. — Почему кэйтяне не установили свою опеку? — Видимо, по той же причине, что и мы — проглядели. — Мы бороздили Галактику, облетали далекие планеты и не заметили у себя под носом жемчужину, — сказала Берел, искоса взглянув на Бернисти. — А тут и работы всего — слегка изменить атмосферу, — подхватил он. — И вскоре эта планета превратится в сад. — Но не будут ли кэйтяне против?–-спросил Бландвик. — А нам какое дело? — Вряд ли им придется по вкусу наша затея. — Тем хуже для них. — Они могут настаивать на своем приоритете. — О нем нет никаких сведений. — Но тогда... Бернисти оборвал его: — Бландвик, отправляйся каркать к подругам! Им всегда скучно, когда мужчины заняты делом, вот и ступай к ним со своим нытьем! — Я знаю кэйтян,–стоял на своем Бландвик. — Любой успех Голубой Звезды — удар по их самолюбию. Они не смирятся с колонизацией Мараплексы. — У них нет выбора, придется смириться, — заявила Берел с беззаботным смехом, из-за которого Бернисти предпочел ее остальным подругам. — Ты ошибаешься! —с жаром возразил Бландвик, и Бернисти успокаивающе поднял руку. — Там видно будет. Вскоре радист Бафко вручил Бернисти три радиограммы. Голубая Звезда поздравляла его с открытием, Архивная Станция безоговорочно подтверждала права Голубой Звезды на Мараплексу. Третья депеша — с Кэй — видимо, была отправлена в спешке. В ней говорилось, что система Кэй до сего времени считала Мараплексу нейтральной, не подлежащей освоению планетой, поскольку Мараплекса находится между двумя мирами. Следовательно, ее отход к Голубой Звезде для Кэй нежелателен. Бернисти порадовался двум первым радиограммам и посмеялся над последней. — По всему видать, их поисковики дали маху. Кэйтянам новые земли нужны больше, чем нам — уж очень быстро они плодятся. Берел фыркнула. — Поросятся, как свиньи. Их и людьми-то не назовешь. — Если верить легенде, они люди. Говорят, и мы, и они — выходцы с одной планеты. — Красивая легенда, но где она, эта планета, древняя, далекая Земля? Бернисти пожал плечами. — Я не верю в легенды. Сейчас наша планета — под нами. — Как ты ее назовешь? Бернисти задумался. — Мы еще успеем подобрать ей имя, — сказал он наконец.–Можно назвать Новой Землей, в честь нашей прародины. Наверное, постороннему человеку Новая Земля показалась бы холодной, суровой, негостеприимной. Над равнинами и горами выли ветры; кристаллы щелочных соединений, покрывающие огромные пространства, сверкали под солнцем. Но Бернисти сравнивал этот мир с неограненным алмазом, считая его классическим образцом планеты, пригодной для переделки. Он уже знал, что уровень радиации на ее поверхности невысок, в атмосфере нет галогенов и других ядовитых газов, а в почве–инородной органики, еще более ядовитой, чем галогены. Как-то раз, прогуливаясь по голой, открытой всем ветрам равнине, он поделился с Берел своими мечтами. — Здесь будет сад, — говорил он, обводя рукой пустыню, посреди которой стоял корабль. — А с тех холмов, — он показал на невысокую гряду за кораблем, — потекут реки. — — Для этого нужны атмосферные осадки, — заметила Берел. — Это все детали. Какой уважающий себя эколог будет беспокоиться о таких мелочах? — Я подруга, а не эколог... — Ну, извини. — ... и не могу считать мелочью тысячу миллиардов тонн воды. Бернисти рассмеялся. — Вода будет. Всему свое время. Сначала сократим количество двуокиси углерода в атмосфере. Для этого посадим в лёсс особую разновидность вики, специально созданную для воздуха типа 6-Д. — Но разве росткам не нужен кислород? — Смотри. Из отверстия в корпусе «Блюэльма» вырвалось коричнево-зеленое облако и поднялось, подхваченное ветром. — Споры двух разновидностей симбиотических лишайников. Одни образуют на стеблях вики стручки, содержащие кислород. Другие вырабатывают воду, соединяя метан с кислородом. Два лишайника и вика — исходная растительная триада для подобных планет. Берел взглянула на пыльный горизонт. — Наверное, все будет, как ты говоришь. Но мне трудно в это поверить. — Через три недели равнина зазеленеет. Через шесть недель растения дадут споры и семена. Через шесть месяцев весь мир покроется сорокафутовым слоем растительности. А через год мы займемся экологическим творчеством. — Если позволят кэйтяне. — Они не посмеют нам мешать. Это наша планета. Берел окинула пытливым взглядом широкие плечи и чеканный профиль Бернисти. — Ты рассуждаешь с мужской самоуверенностью. По-твоему, все зависит только от Архивной Станции. Я же считаю, что в мире очень многое зависит от людских амбиций. — Ты полагаешься на интуицию, я — на логику. — Логика говорит тебе, что Кэй согласится с Архивной Станцией. Моя интуиция утверждает иное. — Но чем они могут нам помешать, эти кэйтяне? Напасть — не посмеют, выгнать — не сумеют. — Кто знает. — У них не хватит духу начать войну. — Надолго мы здесь обосновались? — Как только убедимся, что вика прижилась, сразу полетим домой. — А потом? — Потом–вернемся и займемся экологией. 2 На тринадцатый день ботаник Бартенброк отправился на лёссовую равнину и к вечеру вернулся с первыми побегами. Он показал их Бернисти, и тот долго вертел в руках стебелек с блестящими листочками на верхушке. К стволу крепились крохотные белые и бледно-зеленые стручки лишайников. — В зеленых — кислород, в белых — вода, — сказал Бернисти, показывая растения Берел. — Значит, скоро воздух Новой Земли будет пригоден для дыхания?–спросила она. — Ты еще увидешь на этой равнине города Голубой Звезды. — Мой дорогой Бернисти, иногда я сомневаюсь в этом. В его головных телефонах зазвучал голос радиста: — Бернисти, это Бафко. На орбите три корабля. Спрашиваю, откуда — не отвечают. Бернисти бросил растение на землю. — А как же города Голубой Звезды? — спросла Бере л. Он не ответил и зашагал прочь. Вслед за ним Берел поднялась в рубку «Блюэльма». Бернисти включил экран. — Где они? — спросила Берел. — Облетают планету. Ведут разведку. — Какого класса корабли? — Военный патруль. Они с Кэй, это точно. Вот они. На экране появились три темных силуэта. — Обратись к ним на универсальном языке. Поприветствуй, — приказал Бернисти радисту. — Сейчас. Бернисти, не отрываясь, смотрел на экран. Бафко заговорил на древнем языке Вселенной. Безмолвствующие корабли тормозили и разворачивались. — Похоже, садятся, — тихо сказала Берел. — Да, — глухо подтвердил Бернисти. — Они вооружены и могут нас уничтожить. — Могут. Но не отважатся. — Ты такой знаток психологии кэйтян? — А ты? — вспылил Бернисти. — Прежде чем стать подругой, я много училась. Скоро истекает срок моей службы, и я решила продолжить занятия. — Вряд ли из тебя получится такой же хороший ученый, как подруга. Впрочем, дело твое. Если тебе и впрямь охота забивать чепухой свою прелестную головку, я найду другую спутницу. Она кивнула в сторону экрана с темными пятнами снижающихся кораблей. — Если успеешь. Из приемника полилась незнакомая речь. Как Бернисти ни вслушивался, он ничего не смог понять. В конце концов он не выдержал и спросил радиста: — Что они говорят? — Требуют, чтобы мы убирались. Дескать, права на эту планету принадлежат Кэй. — Скажи, пусть сами убираются. Они рехнулись, так и передай. Нет, лучше предложим им запросить Архивную Станцию. Бафко заговорил на древнем языке. Ответ пришел незамедлительно. — Решили садиться, — сказал радист. — Похоже, они не шутят. — Пусть садятся. Пусть делают, что хотят. Архивная Станция подтвердила наши права. Бернисти вышел из корабля и стал смотреть, как чужие корабли опускаются на лёссовую равнину. Когда бьющее из дюз пламя коснулось молодых побегов вики, его лицо исказилось. Кто-то подошел и встал за спиной. Он повернулся и увидел Берел. — Что тебе нужно? — отрывисто спросил Бернисти. — Подругам здесь делать нечего. — Считай меня не подругой, а студенткой-практиканткой. Бернисти улыбнулся, представив Берел в этой роли. — Смешно? — спросила она. — Впрочем, мне это безразлично. Если пойдешь к кэйтянам, возьми меня с собой. — Тебя?! — Я говорю на кэйтянском и универсальном. Бернисти в изумлении посмотрел на нее, потом пожал плечами. — Ладно, будешь переводить. Из люка, открывшегося в корпусе черного корабля, вышло восемь человек. Бернисти впервые в жизни увидел кэйтян, и они оказались именно такими, какими он их представлял: высокими, худощавыми, в черных облегающих костюмах и накидках, с обритыми головами, раскрашенными в алый и черный цвета. — Наверное, мы им кажемся такими же странными, — прошептала Берел. Бернисти не ответил. Он не считал себя странным. Восемь человек остановились футах в двадцати от них. Все они были вооружены и с холодным любопытством рассматривали разведчиков с Голубой Звезды. Как только Берел заговорила, на нее с удивлением уставилось восемь пар глаз. Ей ответил кэйтянин, стоявший впереди. — Что он говорит? — спросил Бернисти. Берел ухмыльнулась. — Спрашивает, не я ли, женщина, возглавляю экспедицию. Бернисти вспыхнул. — Скажи им, что здесь командую я, исследователь Бернисти. Берел кивнула. Ему показалось, она говорила гораздо дольше, чем было нужно, чтобы перевести его слова. Кэйтянин ответил. — Ну? — Он требует, чтобы мы улетели. Правительство Керрикирка уполномочило его очистить эту планету. Если понадобится — силой. Бернисти смерил говорившего презрительным взглядом. — Спроси, кто он такой, — сказал он, решив протянуть время. Берел спросила и получила холодный ответ. — У него чин коммодора, или что-то вроде этого, — сказала она. — Я толком не поняла. А зовут его Каллиш, или Каллис... — Спроси этого Каллиша, не вздумал ли он начать войну. Спроси, не наплевать ли ему на решение Архивной Станции. Берел перевела. Каллиш ответил. — Он утверждает, что мы находимся на территории Кэй. Они давно открыли этот мир, но не пытались колонизировать. Если начнется война, она будет целиком на нашей совести, говорит он. — Блефует, — процедил сквозь зубы Бернисти. — Ладно, поглядим, как он сейчас запляшет. — Тонкий как игла луч бластера прочертил дымную полосу в двух шагах от кэйтянина. Каллиш мгновенно схватился за оружие. Так же поступили и люди его свиты. — Скажи им, пусть убираются на свой Керрикирк, если не хотят лишиться ног. Берел перевела, стараясь говорить как можно спо койнее. Каллиш нажал на спуск лучемета, и под нога ми у Бернисти промчалась оранжевая точка. Берел сказала, запинаясь: — — Он говорит: сами убирайтесь. Бернисти неторопливо провел лучом еще одну ли нию в пыли, у самых черных башмаков. — Бернисти, ты недооцениваешь кэйтян! — с трево гой воскликнула Берел. — Они упрямы, как... — А они недооценивают Бернисти! Кэйтяне обменялись друг с другом несколькими фразами, затем Каллиш снова черкнул лучом под но гами у Бернисти. Бернисти отшатнулся, но тут же стиснул зубы и шаг нул вперед. — Это опасная игра! — крикнула ему Берел. Бернисти прицелился, и на сандалии Каллиша поле тела раскаленная пыль. Кэйтянин отскочил, и люди, стоявшие за его спиной, заревели. Ухмыляясь как са тир, Каллиш чуть приподнял ствол. Ударил тонкий луч; еще миг — и он резанет Бернисти по лодыжкам, если только тот не отпрянет или Каллиш не опустит оружие. Берел затаила дыхание, ее зрачки расширились. Луч неумолимо приближался и наконец ударил по ногам. Но Бернисти как стоял, так и остался стоять, с выражением упрямства и торжества на искаженном болью лице. Он улыбнулся и приподнял бластер. Каллиш повернулся на каблуках, запахнулся в чер ную накидку и пошел прочь. Бернисти проводил его взглядом. Рядом стояла Берел и ждала, не решаясь заговорить. Через минуту корабли Кэй взмыли над пыльной поверхностью Новой Земли, испепелив вели кое множество побегов вики. Берел повернулась к Бернисти. Он был бледен и едва держался на ногах. Она подставила ему плечо и повела к кораблю. От «Блюэльма» уже бежали с носилками Бландвик и врач. Когда врач срезал с ног Бернисти клочья обожженной кожи, тот прохрипел, обращаясь к Берел: — Я победил! Сегодня я победил... — Это стоило тебе ног! — Новые отращу... — От прикосновения скальпеля к обнаженному нерву Бернисти вскрикнул и покрылся потом. — А вот новую планету не вырастишь... Вопреки ожиданиям Бернисти, кэйтяне больше не высаживались на Новую Землю. Шли дни, не принося заметных перемен. Раз за разом вставало солнце, проплывало над буро-желто-серым ландшафтом и тонуло на западе в красно-зеленой дымке. По-прежнему над лёссовой равниной дули ветры. Благодаря врачу, не пожалевшему мышечной и костной ткани для пересадки, а также гормональных препаратов, у Бернисти стали заново расти ноги. Вскоре он гулял на протезах вокруг «Блюэльма». Через шесть дней после встречи с кэйтянами с Голубой Звезды прилетел корабль «Бодри». На его борту находились целая экологическая лаборатория и огромный запас семян, спор, яиц, спермы, икры, луковиц, личинок, куколок, клеток, эмбрионов, амеб, бактерий, вирусов, всевозможных питательных культур и растворов. Здесь были все необходимые инструменты, а также некоторое количество нуклеиновых кислот и протоплазмы для создания простейших организмов. Теперь каждый член экипажа «Блюэльма» мог выбирать: возвращаться на Голубую Звезду или продолжать работу на Новой Земле. Бернисти без колебаний решил остаться, его примеру последовали две трети команды. На другой день «Блюэльм» стартовал и взял курс на родину. Этот день был ознаменован рядом событий. Вопервых, произошла значительная перемена в жизни Бернисти. Он получил почетное звание — эколог. Вовторых, Новая Земля приобрела статус обитаемого мира. Лёссовую равнину уже покрывал зелено-коричневый ковер вики с крапинками лишайников. Вика дала первые семена, а лишайники к тому времени тричетыре раза выбросили споры. В атмосфере Новой Земли пока не наблюдалось перемен — все те же С02, метан, аммиак, следы водяных паров и инертного газа, — но площадь растительного покрова увеличилась буквально на глазах. И наконец, третьим событием того дня был прилет Катрин. Стоя на верхней палубе «Бодри», Бернисти увидел, как неподалеку опускается спасательная шлюпка. Казалось, ее пилот очень неопытен, или смертельно устал. — Эта шлюпка с Кэй, — хрипло произнесла Берел, стоявшая рядом с Бернисти. — С чего ты взяла? — удивился он. — Она могла прилететь с Канопуса, или из системы Гремера. А может, это датский корабль с Копенгага. — Нет. Она с Кэй. Из шлюпки, спотыкаясь, вышла молодая женщина. Даже издали Бернисти поразила ее красота. Кроме куполообразного шлема на голове, на ней почти ничего не было. Краем глаза Бернисти заметил, как напряглась Берел. Странно. Он не раз забавлялся с другими подругами, но не замечал, чтобы она ревновала. Может быть, она почувствовала в гостье более опасную соперницу? Берел глухо произнесла: — Это шпионка. Кэйтянская шпионка. Прогони ее! Но Бернисти уже надел шлем и не услышал ее слов. Он спустился по трапу и заковылял навстречу молодой женщине, медленно бредущей против ветра к «Бодри». Когда они встретились, Бернисти протянул ей руку. Девушка — жгучая брюнетка с бледной, чуть отсвечивающей, как старый пергамент, кожей и огромными темными глазами была стройнее, изящней большинства женщин Голубой Звезды. У Бернисти защемило в груди. Юная незнакомка показалась ему беззащитной и одинокой–только Берел когда-то вызвала у него такое чувство. А сейчас Берел стояла за спиной и не скрывала ненависти к чужеземке. — Бернисти, она шпионка! — повторила Берел. — Неужели тебе это не ясно? — Спроси, что ей здесь нужно, — велел Бернисти. — Бернисти, я говорю на языке Голубой Звезды, — улыбнулась гостья. — Можешь сам спросить. — Очень хорошо. Кто ты? Зачем прилетела? — Мое имя — Катрин... — Она кэйтянка! — воскликнула Берел. — Я преступница. Бежала из-под стражи. — Пойдем на корабль,–сказал Бернисти. — Потолкуем. Поглядеть на кэйтянку в кают-компанию «Бодри» собралась почти вся команда. На вопрос кто она такая, Катрин ответила: — Я дочь помещика — Черкеса. — Кого? — переспросила Берел. — Черкесы — древнее разбойничье племя, — объяснила Катрин. — Их потомки до сих пор живут в горах Кевиота. — Выходит, ты дочь разбойника? — Не только дочь, но и сама — полноправная разбойница. — И какое же преступление ты совершила? — с интересом спросил Бернисти. Она произнесла незнакомое кэйтянское слово. Бернисти взглянул на Берел, но та тоже не поняла. — А еще, — продолжала Катрин, — я нахлобучила кадило на голову попу. Меня хотели сурово наказать. К счастью удалось похитить спасательную шлюпку. — Невероятно! — фыркнула Берел. Бернисти сидел и с любопытством разглядывал девушку. — Наверное, ты все-таки шпионка. Больше нам нечего предположить. Что ты на это скажешь? — Ничего. Как я могу доказать обратное? — Значит, отрицаешь? Лицо Катрин оживилось. Она посмотрела Бернисти в глаза и вдруг засмеялась. — Нет. Признаю — я шпионка! — Я знала, знала! — воскликнула Берел. — Цыц, женщина! — прикрикнул на нее Бернисти и снова обратился к Катрин: — Итак, ты признаешься, что ты — разведчица? — И ты мне веришь? — Будь я проклят, если знаю, верить или нет. — Неужели ты не видишь, какая она хитрая стерва? — возмутилась Берел. — Она же смеется тебе в глаза! — Тихо!–рявкнул Бернисти. — Дай разобраться! — Он обернулся к Катрин. — Только сумасшедшая может признаться, что она — вражеская лазутчица. — А может, я и есть–сумасшедшая!–ответила девушка, посерьезнев. Бернисти махнул рукой. — Ладно, неважно. Нам нечего скрывать. Хочешь шпионить — на здорвье, хоть тайно, хоть явно. А если тебе в самом деле нужно убежище, считай, что ты его получила. Эта земля принадлежит Голубой Звезде. — Спасибо, Бернисти. 3 Бернисти и картограф Бродерик летели над Новой Землей. Местность, которую они фотографировали, везде была одинакова — темная, отталкивающая, словно внутренняя поверхность печи. Насколько хватало глаз — лёссовая равнина, лишь кое-где выпирали из земли скалы — останцы. — Гляди, — Бродерик указал подбородком вниз. — Что это? Бернисти увидел три огромных квадрата потрескавшегося камня, полузанесенных песком. — Либо самые большие монокристаллы во вселенной, либо мы — не первая разумная раса, посетившая эту планету. — Будем садиться? — спросил картограф. Бернисти навел на квадраты зрительную трубу. — Отсюда почти ничего не видать... Ладно, пусть ими займутся археологи. На обратном пути Бернисти велел картографу посадить шлюпку у края зелено-коричневого массива. Он вылез и долго рассматривал побеги вики. — Через шесть недель весь мир покроется растительностью, — уверенно сказал он. — А это что за красное пятнышко? — спросил Бродерик. — Красное пятнышко? — Бернисти нахмурился. — Похоже на ржавчину или плесень. — Это плохо? — Да. Очень плохо... Откуда оно взялось? Когда мы высадились, планета была стерильной. — Споры, прилетевшие из космоса? — предположил Бродерик. Бернисти кивнул. — Или привезенные на корабле... Ты определил координаты этого места? — С точностью до сантиметра. — Ничего, сейчас я уничтожу эту гадость. — И Бернисти выжег большой участок растительности, которой он так гордился. На пути к «Бодри» он молчал и, не отрываясь, смотрел на равнину, покрытую пестрым ковром вики. Как только шлюпка опустилась возле корабля, он выскочил и побежал — но не к «Бодри», а к ближайшим зарослям. — Здесь нет... — бормотал он, отрывая и разглядывая листья вики. — И здесь... тут тоже чисто... — Бернисти! Он оглянулся. К нему приближался угрюмый Байрон, ботаник. Бернисти упал духом. — Тут появился неизвестный паразит. — «Ржавчина»? — «Ржавчина». Она убивает вику. — Образцы взял? — спросил Бернисти. — Мы уже ищем способы защиты. — Хорошо...' Но «ржавчина» оказалась живучей, и уничтожать ее, не причиняя вреда вике и лишайникам, долгое время не удавалось. Тем временем цвет вики изменился от коричнево-зеленого до красно-зеленого, листья съежились и покрылись слизью. Бернисти недосыпал, злился, ругал подчиненных. — И вы называете себя экологами?–выговаривал он им. — Какую-то несчастную «ржавчину» не можете одолеть? Эх вы, тупицы! А ну, дай сюда! — Он выхватывал у раздраженного, красноглазого Байрона круглое приборное стеклышко с новой культурой и сам садился за микроскоп. Наконец, удалось найти плесневый грибок, который успешно боролся со «ржавчиной». Но к тому времени вика вовсю гнила, а лишайники опадали как осенняя листва. Все члены экспедиции трудились не покладая рук. Лаборатория и прилегающие помещения были заставлены сосудами с новой культурой, в кают-компании, двигательном отсеке и библиотеке стояли лотки с сохнущими спорами. Заглянув как-то раз в лабораторию, Бернисти увидел Катрин. Она увлеченно сортировала высушенные споры. Бернисти следил за нею, пока она не обернулась. Но он был слишком утомлен, чтобы заводить разговор, а потому ограничился кивком и удалился. Плесневый грибок активно взялся за уничтожение «ржавчины», но было уже поздно. — Ладно, — сказал Бернисти. — Мы снова посеем вику. Теперь мы знаем, с чем предстоит бороться, и имеем надежное оружие. Вскоре появились новые побеги вики, да и немало старой выздоровело. Убивая «ржавчину», грибок отчасти погибал, отчасти принимался за лишайники, которые пришлись ему по вкусу. К счастью, микробиоло-, гам вскоре удалось найти вирус, пожирающий грибок. Дела как будто шли неплохо, Но Бернисти не мог избавиться от дурных предчувствий. На собрании экипажа он сказал: — Теперь у нас вместо трех агентов — шесть: вика, два лишайника, «ржавчина», плесень и вирус. Чем разнообразнее жизнь, тем труднее ее контролировать. Если так пойдет и дальше, я буду вынужден настоять на полной стерилизации планеты. Несмотря на все предосторожности, «ржавчина» появилась вновь — на сей раз черная. Но Бернисти был наготове: и двух дней не прошло, как удалось найти средство защиты. Вика избавилась от недуга, а вскоре пришла пора цветения. Планета уже полностью окуталась коричнево-зеленым покровом, его толщина местами достигала сорока футов. Ежедневно огромное количество С02 разлагалось с образованием метана и кислорода, метан соединялся с водой и тоже давал кислород. Бернисти внимательно следил за изменением состава атмосферы, и наступил день, когда можно стало говорить о «следах» кислорода в воздухе. В тот день он велел устроить праздничный ужин. На планетах Голубой Звезды бытовала традиция есть в одиночестве— принятие пищи считалось почти таким же неприличным зрелищем, как дефекация. Простодушный и импульсивный Бернисти решил, что дружеское застолье поднимет дух команды, и не задумываясь пренебрег этим обычаем. Но многие из сидевших за столом испытывали неловкость, и начало банкета получилось натянутым. Дальше пошло еще хуже — сказывались усталость и нервное напряжение последних дней, а от спиртных напитков люди размякли и приуныли. Возле Бернисти сидела Берел. В последние недели они несколько раз спали вместе, но Берел чувствовала, что Бернисти стал равнодушен к ней. Когда она замечала, какие взгляды он бросает на раскрасневшуюся от вина Катрин, ей хотелось плакать. «Ну и пусть, ну и пусть! — твердила она про себя. — Какое мне дело до этой дубины, этого бабника! Скоро кончится моя служба в подругах, я смогу учиться и жить с кем захочу, и навсегда забуду этого противного эгоиста». Тем временем тот, о ком она так нелестно думала, вздрагивал как школьник, встречаясь взглядом с Катрин. «Берел мила и добра, — размышлял он, — но Катрин! Какая чуткость! Какая душа!» Опьяненный картограф Бродерик вдруг схватил Катрин за плечи, развернул к себе лицом и поцеловал. Она оттолкнула его и с мольбой посмотрела на Бернисти. Этого оказалось достаточно, чтобы он вскочил, отвел девушку к своему креслу и усадил на колени. От ее запаха у него не меньше чем от вина закружилась голова. Он не замечал разгневанного лица Берел. «Ну и пусть!» —снова в отчаянии подумала подруга. И вдруг вцепилась ему в рукав. — Бернисти! Бернисти! — Ну? — недовольно отозвался он. — «Ржавчина»! Я поняла, откуда она взялась. — Из космоса! Откуда еще? — Из шлюпки Берел. Она не лазутчица, а диверсантка! — Слушая ее Катрин улыбалась как ни в чем не бывало. — Она — кэйтянский агент! Враг! — Ха! — пробормотал Бернисти, глуповато улыбаясь. — Бабьи дрязги. — Ах, так! Бабьи дрязги?! — возмутилась Берел. — А что, по-твоему, происходит сейчас, пока ты жрешь и пьянствуешь? — Что? — спросил Бернисти, переводя удивленный взгляд с одной девушки на другую. — Пока ты тут прохлаждаешься, кэйтяне губят наши посевы. — Да? Это правда? — Глядя то на Берел, то на Катрин, Бернисти казался себе неуклюжим и глупым. Катрин поерзала у него на коленях и с деланной веселостью предложила: — Если ты веришь ей, пойди посмотри на экраны радаров и телескопов. Бернисти с облегчением вздохнул. — Ага! Я же говорил. — Нет, нет, нет! — закричала Берел. — Она пытается тебя околпачить. Бернисти вновь помрачнел. — Взгляни на экраны радаров, — приказал он Бафко и, чуть помедлив, поднялся на ноги. — Я пойду с тобой. — Конечно, как можно верить...–язвительно начала Катрин, но Бернисти оборвал ее: — Доверяй, но проверяй. Бафко нажал несколько кнопок, и на экране радара появилась искорка. — Корабль! — Приближается или удаляется? — Сейчас — удаляется. — Дай запись. Бафко отмотал часть пленки назад. Бернисти нахмурился. — А, черт! Бафко задумчиво посмотрел на него. — Странно. — Что странно? — Едва подлетев к Новой Земле, корабль повернул обратно. — Бафко взглянул на счетчик времени. — Ровно четыре с половиной минуты назад... — Как раз в тот момент, когда мы выходили из кают-компании... — Ты думаешь... — Не знаю, что и думать. — Как будто их кто-то предупредил. — Кто предупредил? Каким образом? —Поколебавшись, Бернисти произнес: — Вполне возможно, Катрин... Бафко вопросительно взглянул ему в лицо. — Как ты с ней поступишь? — Никак, пока не докажу, что она — враг. Конеч-* но, она ведет себя подозрительно... — Он включил обратную перемотку видеозаписи. — Посмотрим, что они натворили, каких еще паразитов подбросили... Но никаких следов преступления Бернисти и Бафко не обнаружили. Желто-зеленые небеса были чисты, вика — невредима. Бернисти вызвал Бландвика и велел слетать на исследовательской шлюпке за образцами растений. Через час ботаник вернулся, осторожно неся в вытянутой руке шелковый мешочек. — Не знаю, что это такое, — сказал Бландвик. — Наверняка дрянь какая-нибудь. — Бернисти отнес мешочек в лабораторию, отдал двум ботаникам и четырем энтомологам и уселся в сторонке ждать результата. Вскоре он получил ответ: — Это яйца мелкого насекомого, вероятно, какойто разновидности клеща. Бернисти обвел мрачным взглядом шестерых ученых и кивнул. — Нужно вам говорить, что делать? — Нет. Он отправился к себе в кабинет и вызвал Берел. Едва она переступила порог, спросил: — Откуда ты узнала о карабле кэйтян? Берел выдержала его взгляд, не моргнув. — Я не знала. Догадалась. В глазах у Бернисти мелькнуло удивление. — У тебя настолько развита интуиция? — Интуиция тут ни при чем, — раздраженно ответиила Берел. — Вполне достаточно логики. Сам посуди: прилетает кэитянская шпионка, и сразу все у нас идет наперекосяк. Сначала появляется красная «ржавчина», потом черная. «Ржавчину» удается одолеть, и ты — этакий герой-полководец–устраиваешь пир на весь мир. Разве откажется она-от такой прекрасной возможности вызвать новую напасть? Бернисти нехотя кивнул. — Ты права. — Ну, и с чем мы будем бороться на этот раз? — спросила Берел. — С клещом, растительноядной вошью. Надеюсь, мы с ней быстро справимся. — А что потом? — Похоже, кэйтяне решили до смерти замучить нас работой. — Похоже. — Думаешь, удастся? — Не знаю. В одном уверена — предстоят тяжелые дни. С паразитами очень трудно бороться. В кабинет вошел Банта, главный энтомолог, и протянул Бернисти пробирку с насекомыми. — Вон они — вылупились. — Уже? — Мы их немного поторопили. — А смогут они дышать здешним воздухом? Ведь кислорода почти нет, зато аммиака–с избытком. — Еще как! Аммиак-то им и нужен! Бернисти с ненавистью поглядел на пробирку и добавил: — А еще–наша вика. Берел заглянула ему через плечо. — И что теперь делать? Банта смутился. — У клещей есть враги — некоторые паразиты, вирусы, стрекозы и панцирные мошки, которые очень быстро размножаются. Думаю, они-то и помогут нам. Вообще-то, мы уже начали разводить мошек, способных жить в этой атмосфере. — Молодец, Банта! — Бернисти встал. — Куда ты? — спросила Берел. — Хочу взглянуть на вику. — Я с тобой. Но у трапа Бернисти больше смотрел на небо, чем на вику. — Что ты там высматриваешь? — поинтересовалась Берел. — Видишь облачко? — показал Бернисти. — Облачко? — Да. Оно едва заметное, но это только начало. Первая гроза — вот будет событие! — Лишь бы от молний не взорвались метан и кислород, а то от нас мокрого места не останется. — Правильно, — кивнул Бернисти. — Надо высадить растения — метано филы. — А как мы избавимся от аммиака? — У нас есть болотное растение с Салсиберри, в его клетках происходит реакция: 12Н3 + 902=18Н20. — И что нам это даст?–удивилась Берел. — Считай это моей прихотью. — Бернисти сорвал стебелек вики. — Вот она. Видишь? Мелкая желтая тля. Вот, и вот, и здесь, под листком. — А как насчет мошек? — Скоро Банта выпустит на свободу половину своего запаса. Возможно, на воле они будут размножаться быстрее, чем в лаборатории. — А Катрин знает о них? — Ты все еще злишься на нее? — Я считаю ее врагом. — А я считаю, с кэйтянами связана либо она, либо ты. — Что ты сказал? — Берел вспыхнула. — Кто-то предупредил гостей, и они ушли. Проще всего подозревать Катрин, но ведь и ты знала, что корабль на орбите. Берел резко повернулась и пошла к трапу «Бодри». 4 Мошки немедленно взялись за истребление клещей. Сначала количество и тех, и других возросло, затем резко уменьшилось. После этого вика стала расти быстрее, а вскоре ботаники рассеяли семена широколистых растений, выделяющих азот взамен поглощаемого аммиака, и метанофилов с молодых метановых планет — похожие на огромные башни из слоновой кости, они соединяли кислород с метаном. У Бернисти полностью исцелились ноги, даже пришлось вместо удобных, разношенных башмаков подобрать новые, на размер больше. Катрин любезно помогла ему надеть непривычную жесткую обувь из голубой кожи. Будто между прочим, Бернисти спросил ее: — Вот что меня интересует, Катрин: как тебе удается говорить со своими? Она бросила на него испуганный взгляд, затем рассмеялась. — Так же, как и тебе — с помощью рта. — А в какие часы ты выходишь на связь? — Почти каждый день примерно в это время. — Мне бы хотелось посмотреть, как ты это делаешь. — Пожалуйста. — Она повернулась к иллюминатору и сказала несколько фраз на кэйтянском. — Переведи, пожалуйста, — вежливо попросил Бернисти. — Мы потерпели провал, боевой дух команды «Бодри» по-прежнему высок, а Бернисти — прекрасный руководитель и замечательный мужчина. — Что ты им посоветовала? Она улыбнулась. — Советовать–не мое дело. Я ничего не смыслю в экологии. — Очень хорошо, — сказал Бернисти, вставая. — Поглядим. На следующий день, просматривая видеозапись, они узнали о визите еще двух кораблей. — Разгрузились и ушли, — заключил Бафко. Груз состоял из куколок свирепых синих ос — охотниц на мошек. Мошки гибли, клещи благоденствовали, вика увядала, лишаясь сока, уходящего через бесчисленные хоботки. На борьбу с осами Бернисти выпустил гусениц. Осы селились в губчатых грибах (их споры были рассеяны вместе с куколками). Гусеницы поедали грибы, а без гнезд личинки ос не выживали. Зато мошки плодились во множестве и не давали спуску клещам. Тогда началось настоящее вторжение всевозможных вредителей. В одну из ночей на орбите появились три огромных корабля, и на Новую Землю посыпались армии земноводных, насекомых, паукообразных и прочих тварей, многим из которых и названия было не подыскать. Освоителям не хватало средств, чтобы противостоять натиску, к тому же некоторые заболели от укусов насекомых, а у одного даже началась гангрена. Прежняя картина вокруг «Бодри»–вика с лишайниками и пыль, поднимаемая ветром–сменилась фантастическими джунглями. В гуще листвы охотились друг на друга чудовищные твари; многие из них, попав в непривычную среду, давали невиданное потомство. Появились пауки и ящерицы величиной с кошку, скорпионы, звенящие как колокольчики, длинноногие крабы, ядовитые бабочки, гигантская моль, которая с каждым новым поколением увеличивалась в размерах. На борту «Бодри» царило уныние. Бернисти попрежнему выходил на прогулку вокруг корабля, но делал это скорее по привычке, чем по необходимости. Проблема, с которой столкнулась его малочисленная команда, оказалась слишком сложной. Как-то раз на прогулке к нему подошел Бландвик с очередным докладом о состоянии атмосферы. Бернисти с мрачным удовлетворением узнал, что за минувшие сутки содержание кислорода и водяных паров существенно не изменилось. — Вообще-то воды гораздо больше, но она — в клетках всей этой живности,–сказал Бландвик. Бернисти покачал головой. — Что толку? Они пожирают вику быстрее, чем мы успеваем их убивать. Нахмурясь, Бландвик сказал: — Да, кэйтяне взялись за нас всерьез. Средств не выбирают. — Это верно. Сыплют на наши головы все без разбору. — Тактика стрельбы из дробовика,–-задумчиво произнес Бландвик. — А почему бы и нам не попробовать? Вместо того, чтобы каждый раз кропотливо отбирать самых активных питомцев, выпустим их скопом на планету, и дело с концом. Бернисти сделал еще несколько неуклюжих шагов обдумывая предложенное, и остановился. — Почему бы и нет? — сказал он. — Хуже чем сейчас наверняка не будет. Ладно, Бландвик, — добавил он с ухмылкой, — попробуем выстрелить из дробовика. Если будет хоть какой-нибудь толк, первое поселение назовем твоим именем. — Гм! — хмыкнул пессимист Бландвик, и Бернисти поднялся на корабль — отдавать распоряжения. В те дни на борту не осталось незанятыми ни одной пробирки, колбы, инкубатора, лотка и полки; едва удавалось хоть сколько-нибудь приспособить их содержимое к азотистой атмосфере, оно отправлялось наружу. В дело шло все: растения, грибки, бактерии, ракообразные, сухопутные ганоидные, даже некоторые простейшие млекопитающие — короче говоря, жизненные формы с тридцати планет. Если до сих пор Новая Земля была полем сражения, то теперь она превратилась в сумасшедший дом. Особенно широко расселилась по планете одна из разновидностей пальмы. Между деревьями пауки наставили сетей, в них то и дело застревали всякие летучие твари. Среди ветвей царил ад — там спаривались, убивали, жрали, росли, дрались, плодились. Бернисти с каждым днем становился все веселее. Хлопая Бландвика по плечу, он говорил: — Твое имя мы дадим не только городу, но и целой философской системе. «Метод Бландвика» — каково?! Но метеоролог не спешил радоваться. — «Метод Бландвика» дает неплохой результат, но последнее слово остается за кэйтянами. — Что они могут сделать? — возражал Бернисти. — Им не вывести тварей свирепее и прожорливее, чем те, которых мы сами выпустили на планету. Бландвик кисло улыбнулся. — Думаешь, они так легко сдадутся? Бернисти махнул рукой — все-таки метеоролог сумел испортить ему настроение — и отправился на поиски Берел. — Ну, подруга, что теперь говорит тебе интуицИЯ?–спросил он, встретив ее. — Как всегда, когда ты празднуешь победу–что новая беда не за горами. — А нельзя ли назвать срок поточнее? — Об этом спроси шпионку, — холодно посоветовала Берел. — Хорошо, — сказал Бернисти. — Будь любезна, найди ее и пришли ко мне. Вскоре появилась Катрин. — Да, Бернисти? — Мне бы хотелось узнать, о чем ты сегодня говорила с кэйтянами. — Я сообщила, что твоя команда справилась с самыми трудными проблемами. — И как они отреагировали? — Никак. — Что ты предложила сделать? — Нанести вам сокрушительный удар или оставить в покое. — Все-таки, как ты говоришь с ними? Катрин засмеялась, ослепив его белоснежными зубками. — Так же как и с тобой. — Когда по-твоему, они нападут. — Не знаю. У меня такое ощущение, что они запаздывают. А у тебя? — И у меня. — Бернисти обернулся. В каюту вошел Бафко. — Корабли Кэй, — доложил радист. — Круглая дюжина. Идут атакующим строем, пушки — что жерла вулканов. — Вот и дождались, — вздохнул Бернисти. 5 За три дня на Новой Земле погибло все живое. И не просто погибло, а растаяло, превратясь в густой серый сироп, который стекал в низины, свисал как слюна с утесов и быстро высыхал на ветру. Бернисти смотрел в иллюминатор и не верил своим глазам: там, где недавно буйствовали джунгли, осталась голая равнина; по планете снова гуляли пыльные смерчи. Лишь один вид существ не растаял вместе с остальными— огромная моль. Как ей удалось выжить — никто из экипажа «Бодри» не догадывался. Этим насекомым не под силу было лететь против ветра, и они бесцельно парили над безжизненной землей. Суматоха, царившая на борту во врем атаки, сменилась унынием и тупым озлоблением, искавшим и не находившим выхода. Бернисти ходил по кораблю, пытаясь ободрить людей, пока не свалился с ног от усталости. Он проснулся со смутным ощущением тревоги, торопливо оделся и поспешил в кают-компанию. Там было полно возбужденного, размахивающего руками народу. Бледная Катрин сидела в кресле, судорожно вцепясь в подлокотники; за ее спиной с гарротой в руках стоял Банта. Бернисти понял, что идея убить кэйтянку родилась на корабле давно. Бернисти вышел на середину салона и, не пожалев кулака, сломал Банте челюсть. — Что здесь происходит?–взревел он. — Казнь изменницы, — мрачно ответила Берел. — Какая она изменница?! Катрин не клялась нам в верности. — Ты не станешь отрицать, что она шпионка и повинна во всех наших бедах. Бернисти засмеялся. — Она никогда и не пыталась втереться к нам в доверие. Все молчали. Бернисти ловил ненавидящие взгляды. Он пнул поднимающегося Банту. — Пошел отсюда, ты... Я не потерплю в своей команде линчевателей! — Она предала нас!–закричала Берел. — Как она могла предать? Разве она просила, чтобы мы ей верили? Сосем напротив–не скрывала, что связана со своими. — Стараясь при этом убедить тебя, что шутит, — язвительно заметила Берел. Бернисти задумчиво посмотрел. — Если я правильно понял ее характер, она никогда не лжет. Это ее единственная защита. Если Катрин говорит, что поддерживает связь с Кэй, значит, так оно и есть.–Он повернулся к врачу. — Принеси инфраскоп. Инфраскоп помог им увидеть необычные тени в теле Катрин: маленький диск в гортани, две небольшие коробочки, прикрепленные к диафрагме, и провода под кожей ног. Врач ахнул от удивления. — Что это? — Вживленная рация, — сказал Бафко.–Диск — микрофон, коробочки — приемник и передатчик, провода в ногах — антенны. Лучшего средства связи для шпиона придумать невозможно. — Говорю вам, она не шпионка! — вскричал Бернисти. — Она ничего от меня не скрывала, просто я не придавал значения ее словам. Я виноват, а не она! Если вам так хочется кого-то удавить, удавите меня. Берел повернулась и вышла из кают-компании, за ней — остальные. Бернисти погладил Катрин по плечу. — Ну что ж, ты хорошо сделала свое дело, — глухо произнес он. — Да, — сказала Катрин. — Хорошо. — Она встала и вышла за дверь. Бернисти двинулся следом. В воздушном шлюзе Катрин надела шлем, открыла люк и спустилась на землю. Бернисти следил за ней в иллюминатор. Куда ей идти? Некуда... Кэтрин шла умирать. К ней кинулась огромная моль, девушка обернулась, и Бернисти понял, что ей страшно. Моль подлетела поближе, но промахнулась, и ветер понес ее дальше. Бернисти прикусил губу, затем горько улыбнулся. — Будь оно все проклято, — пробормотал он, надевая шлем. Бафко схватил его за руку. — Бернисти, ты куда? — Она смелая и стойкая, зачем ей умирать? — Она — враг! — Лучше отважные враги, чем трусливые друзья! — Он выскочил из корабля и побежал к Катрин. Под ногами похрустывала корка высохшей слизи. На него упала тень крыльев. Подняв голову, он увидел огромные, блестящие глаза с пурпурным отливом, ткнул вверх кулаком и взвыл от боли — забыл, что вывихнута кисть. Моль с проломленным хитиновым панцирем осталась биться на земле, а он побежал дальше, подгоняемый ветром. Катрин лежала на спине, а крылатая тварь тыкала ей в грудь слабым хоботком, пытаясь проколоть одежду. Еще одна моль ударила Бернисти в спину. Он упал, откатился в сторону, вскочил и бросился к Катрин. Оторвал у чудища крылья, открутил голову. Сзади налетели другие твари, но от корабля, пронзая небо иглами лучей, бежали Бафко и еще несколько человек. Бернисти отнес Катрин в медицинский отсек и положил на кушетку. — Вытащи рацию, — велел он врачу. — Сделай из Катрин нормальную женщину. Отныне она будет передавать на Кэй только то, что мы захотим. Когда он вошел в каюту к Берел, та праздно сидела на диване в соблазнительно просвечивающем платье. Но лицо Бернисти осталось равнодушным. Скрывая смятение, Берел спросила: — Чего тебе нужно? — Мы начинаем сначала! — Сначала? После того, что стало с планетой? — На этот раз мы будем действовать иначе. — Вот как? — Тебе знакома природа Керрикирка, главной планеты системы Кэй? — Нет. — Через полгода мы ее воспроизведем в точности. — Но ведь это нелепо! Кэйтяне наверняка умеют бороться со своей растительностью. — Вот именно! — Бернисти улыбнулся и отправился в медицинский отсек. Врач уже закончил операцию. — Проснулась? — спросил Бернисти. — Да. Бернисти склонился над столом и сказал девушке: — У тебя нет больше рации. — Я знаю. — Будешь с нами работать? — Да. Я буду верна тебе, любимый. Бернисти кивнул, погладил ее по щеке и вышел. В скором времени с Голубой Звезды прибыли заказанные образцы растительного и животного мира Керрикирка. Как только удалось приспособить их к условиям Новой Земли, они отправились за борт. Прошло три месяца. Чужие растения прижились, активно воздействуя на атмосферу; количество кислорода и воды быстро увеличивалось, и первые дожди не заставили себя ждать. Тогда опять прилетели кэйтяне. Но освоители легко справились с инвазией, а затем Бернисти, ухмыляясь, выпустил в возникшие к тому времени водоемы керрикиркских земноводных. После этого неприятельские корабли стали прибывать ежемесячно, а Бернисти и его людям пришлось трудиться не покладая рук. Многие роптали. Тех, кто просился домой, Бернисти отпускал без возражений. Улетела Берел, как только истек срок ее контракта. У Бернисти на душе кошки скребли, когда Берел холодно прощалась с ним у тра па, но вернувшись в каюту и встретив там Катрин, он снова повеселел. Вскоре опять прилетели кэйтяне, и новая орда го лодных тварей принялась опустошать планету. — Когда же это кончится!–стонали одни. — Сколь ко можно носить воду в решете? Другие крепились, внушив себе, что Новая Земля — поле сражения, а сами они — солдаты Голубой Звезды. Бернисти беззаботно махал рукой. — Спокойствие, спокойствие. Потерпите еще месяц. — Почему месяц? — Неужели не понимаете? Через месяц прилетят кэйтяне. Когда снова прилетели корабли с неистовой,, алчу щей боя жизнью, Бернисти сказал: — Пора! Его люди собрали самых смертоносных вредителей подождали, когда они расплодятся, и погрузили семе на, споры и яйца в трюм «Бодри». И вот однажды корабль стартовал с Новой Земли и направился в систему Кэй с грузом самых беспощад ных врагов растительного и животного мира Керри кирка. Вскоре корабль вернулся, а на Керрикирке раз разилась катастрофа. Прошло шесть месяцев. За этот срок ни разу Новую Землю не посещали незваные гости. — Если кэйтяне не сумасшедшие, — говорил Бернисти серьезному человеку, прибывшему с Голу бой Звезды ему на замену, — они больше не прилетят. Слишком уязвимы они для собственных вредителей. — А что теперь будешь делать ты, Бернисти? — Спросил новый правитель Новой Земли, улыбаясь краешком рта. До ушей Бернисти донесся отдаленный гул. — Это «Блюэльм», — сказал он.–Вернулся с Голубой Звезды. Вот и ответ. — Полетишь на поиски следующей Новой Земли? — улыбка стала шире, от нее повеяло превосходством оседлого человека над скитальцем. — Может быть, удастся найти Старую... — Бернисти ковырнул ботинком землю и подцепил осколок красной пластмассы со словом «СТОП». — Гм... — хмыкнул он. — Любопытно... Вэнс Д. Повести и рассказы. – Лорд Д. Бронзовый топор. М.: Контакт, 1992, стр. 140-168