Месть и любовь

Аннотация

Клер Тэкерэй — журналистка. Работает в колонке новостей, одна воспитывает дочь. Надеется, что заметки о жизни мультимиллионера Хэла Норта станут решающим шагом в ее карьере. Больше всего опасается красавцев, способных заставить ее потерять голову. Хэл Норт — бывший городской хулиган, новый владелец поместья Крэнбрук-Парк. Не общается с прессой. Больше всего опасается журналисток, особенно таких хорошеньких, как Клер Тэкерэй…

Глава 1 «КРЭНБРУК ПРОДАН? Судьба Крэнбрук-Парка стала объектом повышенного внимания на прошлой неделе, после того, как один из центральных телевизионных каналов заявил о тяжелом финансовом положении его владельца, чем вызвал озабоченность кредиторов поместья. На территории Крэнбрук-Парка, главной достопримечательностью которого являются развалины аббатства, построенного в XII веке, с пятнадцатого столетия проживают представители одного и того же семейства. Оригинальный зал Тюдоров, построенный Томасом Крэнбруком и значительно расширенный в последние десятилетия, а также сам парк, основанный в XVIII веке Хампфреем Рептоном, долгое время являлись излюбленным местом жителей Мейбриджа. Нынешний баронет, сэр Роберт Крэнбрук, великодушно приветствовал проведение на территории своего поместья благотворительных мероприятий. Журнал «Обозреватель» связался сегодня с представителями агентства недвижимости, чтобы прояснить ситуацию, но они отказались давать комментарии». «Обозреватель Мейбриджа», четверг, 21 апреля Сэр Роберт Крэнбрук кинул взгляд через стол. Могущество этого мужчины не могло скрыть даже инвалидное кресло и разбивший его инсульт. Только рука его предательски тряслась, когда он взял у адвоката ручку, чтобы поставить подпись под отказом от власти и привилегий, передававшихся в его семье из поколения в поколение. — Тебе, случайно, не нужен образец моего ДНК, мальчишка? — спросил он, бросая ручку на стол. Его речь была невнятна, но взгляд сверкал высокомерием пятисотлетней выдержки. — Ты готов к тому, что имя твоей матери будет не раз произнесено в суде, чтобы удовлетворить твое притязание? Потому что я собираюсь жестоко оспаривать твое право наследовать мой титул. Даже сейчас, когда он потерял все, он продолжал думать об имени. Титул барона, который к нему прилагался, был очень весом. Рука Хэла Норта не дрогнула ни на секунду, когда он собирал бумаги и ставил под ними свою подпись. Он никак не отреагировал на презрительное обращение к себе. Сам Крэнбрук-Парк не имел для него никакого значения. Главное — чувство победы над врагом, сидящим сейчас на другом конце стола, которое приносило ему полное удовлетворение. Или почти полное. Приспешник Крэнбрука, Тэкерэй, не дожил до этого момента, но его дочь все еще снимала коттедж на территории поместья. Оставалось выгнать ее из дома, и его миссия будет завершена. — Ты не сможешь сражаться со мной, Крэнбрук, — сказал он, возвращая ручку адвокату. — Ты заложил свою душу налоговому инспектору, и если я не оплачу твои долги, ты станешь банкротом и проведешь остаток жизни в приюте для нищих. — Господин Норт… — Мне совершенно неинтересен тот аспект, что ты — мой отец. Ты отказался признавать меня своим сыном, когда еще это было для меня значимо, — продолжил он, игнорируя возгласы протеста со стороны стряпчего Крэнбрука. Прошлое касалось только их двоих. Больше никого. — Я не собираюсь признавать тебя. Мне не нужно ни твое имя, ни твой титул. В отличие от тебя, мне не пришлось дожидаться смерти отца для того, чтобы завоевать свое место под солнцем и стать мужчиной. — Он взял в руки документы на владение Крэнбрук-Парком — пергаментный свиток, перевязанный красной лентой с королевской печатью. Теперь имение принадлежало ему. — Ни одному человеку в мире я не обязан своим успехом. Все, что у меня есть, включая это имение, которое ты потерял из-за того, что был слишком ленивым любителем легкой жизни, — все это я заработал честным непосильным трудом, который ты всегда считал ниже собственного достоинства. Ты мог бы избежать подобного плачевного состояния, если бы был более трудолюбивым человеком. — Ты — браконьер, обычный воришка… — Зато теперь я обедаю с президентами и премьер-министрами, пока ты дожидаешься смерти в мире, ограниченном одной-единственной комнатой с видом на клумбу. — Хэл повернулся к своему адвокату, передал ему свиток, словно это была лишь свернутая в трубочку газета, и встал в надежде закончить разговор. Ему нужен был глоток свежего воздуха. — Подумай о том, как я буду сидеть за твоим столом, как я все тут переделаю, Крэнбрук. Подумай о моей матери, которая будет спать в королевской спальне и сидеть за столом, где твои предки подхалимничали перед королем, вместо того чтобы служить ему верой и правдой. — Он кивнул свидетелям. — Мы закончили. — Закончили! — Сэр Роберт Крэнбрук оперся на стол и постарался встать. — Твоя мать была лживой шлюхой, которая взяла деньги, желая избавиться от тебя, а потом использовала тебя как средство для шантажа, чтобы и дальше содержать своего бесполезного мужа-пропойцу. Он сел на место, отмахиваясь от подоспевшей помощи. Хэл Норт никогда не стал бы мультимиллионером, если бы с детства не научился скрывать истинные эмоции. Вот и теперь он стоял с каменным выражением лица, пытаясь заглушить кипение внутри. — Невозможно шантажировать невиновного, Крэнбрук. — Никто не заставлял ее снова и снова приходить сюда. Просить с каждым годом все больше. Я ее купил, полностью оплатив все счета. — Хэл… — тихо произнес один из его адвокатов. — Пойдем уже. — То, что она спала в королевской кровати, не сделало ее другой женщиной, а те суммы, которые ты ей выплачивал, не делают тебя менее похожим на подлеца. Крэнбрук поднял палец, который на этот раз уже не дрожал, и указал им на Хэла: — Ты ненавидел меня за все те годы, когда я не признавал тебя, а теперь свершилось то, о чем ты так долго мечтал, и ты думаешь, что наконец победил. Наслаждайся моментом, потому что завтра ты поймешь, что тебе незачем вставать с кровати. Жена тебя бросила. Детей у тебя нет. Мы с тобой в одинаковом положении. — Не смей так говорить! — В одинаковом, — повторил Крэнбрук. — Ты не можешь побороть генетику. — Его губы скривились в подобии усмешки. — Именно об этом я буду думать, когда меня будут кормить через трубочку. Поверь мне, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Клер Тэкерэй свернула на велосипеде с основной дороги и поехала по пешеходной дорожке, ведущей через Крэнбрук-Парк. Знак, запрещающий передвижение на велосипеде, незадолго до Рождества был сбит квадроциклом, к тому же было слишком поздно и она очень устала после долгого рабочего дня, поэтому идти пешком ей не хотелось. Обычно она не нарушала правил, к тому же в это время суток вряд ли кому-то понадобится здесь идти. В основном здании никто не жил, кроме смотрителя, правда, иногда здесь появлялись рыбаки, которые спешили воспользоваться безлюдностью поместья в это время года и половить форель сэра Роберта в Крэне. Еще оставался Арчи. Совершая очередной поворот, она была готова увидеть ослика Арчи, который не любил, когда кто-то передвигался в быстром темпе по его владениям, и создавал подобие живой преграды на пути, до ужаса пугая любителей бега трусцой. Поэтому у нее всегда было с собой угощение для него, и теперь она опустила руку в корзину, чтобы вытащить оттуда яблоко. Она не смогла нащупать фрукт и посмотрела вниз. Ее первой ошибкой стало то, что она не остановилась в ту минуту, когда поняла, что ей нечем будет отвлечь внимание животного, и если первое еще можно было упустить, второе представляло реальную опасность. И пока в ее голове роем проносились вопросы относительно того, что происходит, Арчи появился из одной из дыр в ветхом заборе, без труда пробираясь через прутья, а сама она была слишком занята, усердно вращая педали, чтобы обогнать его. Второй ее ошибкой стало то, что она оглянулась назад, чтобы посмотреть, насколько далеко ослик. И следующее, что она поняла, — это то, что катится по земле кувырком, не понимая, где заканчиваются ее конечности и начинаются детали велосипеда. Самое странное было то, что конечности в этой свалке участвовали не только ее. В результате она приземлилась лицом вниз на клумбу с колокольчиками, растущими возле изгороди. Арчи остановился возле нее, принюхался и, убедившись, что миссия выполнена, поспешил спрятаться в ожидании новой жертвы. К сожалению, мужчина, в которого она врезалась и который представлял собой вторую часть их с велосипедом сэндвича, никуда не торопился. — Какого черта вы здесь делаете? — спросил он. — Нюхаю колокольчики, — пробурчала она, пытаясь сохранять спокойствие, хотя в голове у нее пролетали тучи мыслей, одна мрачнее другой. Ей понадобилось некоторое время, для того чтобы обрести хотя бы малейшую ясность сознания, и первое, что она сделала, — это отодвинула руку, которая оказалась зажатой некоторой частью мужского тела, находящейся под ручками велосипеда. — Прекрасный аромат, не находите? — Она поспешила продолжить игру, разрываясь между желанием послать его к черту и надеждой на то, что он не сильно ушибся. Не обращая внимания на ее попытки разрядить обстановку, мужчина произнес: — Это — пешеходная дорожка. — Я знаю, — пробурчала Клер, понимая, что он может создать ей серьезные неприятности в связи с нарушением закона, если окажется, что он пострадал. Эта мысль ей не понравилась. — Мне очень жаль, что я на вас наехала. Так оно и было. Ей было очень, очень жаль. Жаль, что ее бобовые атаковали утром мухи. Жаль, что она забыла яблоко для Арчи. Жаль, что на ее пути оказался господин Ворчун. Тридцать секунд назад она уже опаздывала. А теперь ей придется идти домой и приводить себя в порядок. И хуже всего, что ей придется звонить редактору новостного отдела и говорить, что ему придется отправлять другого корреспондента на встречу с председателем комитета по планированию. Он будет вне себя от ярости. Она провела в Крэнбрук-Парке всю свою жизнь, и именно она должна была освещать происходящие в нем события. — Вам не следовало использовать ее как гоночный трек… О боже… Вот она лежит в грязи, придавленная велосипедом, с незнакомым мужчиной, обнимающим ее из-за нелепого стечения обстоятельств, и он уже читает лекцию по поводу безопасного поведения на дорогах. — …к тому же вы даже не смотрели, куда едете. — Возможно, вы не заметили. Но за мной гнался осел, — сказала она. — О, я заметил. Без сочувствия, но с явным удовлетворением. — А сами-то вы? — спросила она. Хотя она его почти не видела, ей удалось заметить, что на мужчине был темно-зеленый комбинезон, и если она не ошибалась, в момент падения перед ее глазами промелькнули ноги, обутые в резиновые сапоги. — Смею предположить, что у вас нет разрешения на рыбную ловлю в окрестностях парка. — И вы совершенно правы, — признался незнакомец, явно не испытывая ни малейшего угрызения совести. — Вы ушиблись? Наконец-то! — Просто пока вы не подвинетесь, я не смогу встать. — Мне очень жаль, — сказала Клер с легким намеком на сарказм, — но после подобного падения двигаться нельзя. — Она писала статью о курсах по оказанию первой медицинской помощи для одного из женских журналов, поэтому неплохо в этом разбиралась. — Мы могли сильно пострадать. — Вы шутите? Вы предлагаете лежать и ждать, пока мимо нас пройдет врач? — У меня в сумке лежит телефон, — сказала Клер. Сумка слетела с нее в момент падения и теперь лежала слишком далеко для того, чтобы она могла сама до нее дотянуться. — Если можете достать его, наберите 911. — У вас что-то болит? — Наконец она услышала в его тоне нечто отдаленно похожее на беспокойство. — Я не собираюсь вызывать скорую помощь из-за ушибленного эго. — У меня может быть сотрясение, — заявила она. — И у вас тоже. — Если вы получили его, вам некого винить, кроме себя. Велосипедный шлем должен находиться на вашей голове, а не в багажнике. Естественно, он прав, но председатель комитета по планированию был мужчиной старой закалки. Любая журналистка, мечтающая написать статью, должна была быть безупречно воспитана и одета по случаю в юбку и туфли на высоких каблуках. И после долгих стараний, потраченных на создание высокой прически для ублажения старого женоненавистника, Клер не собиралась портить ее велосипедным шлемом. Она собиралась поехать на автобусе сегодня утром. Но тут случилась эта история с черными бабочками, и она на него не успела. — Сколько я пальцев показываю? — спросил господин Ворчун. — О… — Она часто заморгала, когда прямо перед ее носом появилась испачканная ладонь. Вторая рука оставалась на ее спине в достаточно фамильярном положении. Но она не собиралась подавать вида, что заметила это. Более мудро с ее стороны было сконцентрироваться на второй руке, грязные пальцы которой поразили ее своей утонченной формой и невероятной длиной. — Три? — предположила Клер. — Почти. — Мне кажется, в данной ситуации «почти» не очень уместно, — проворчала она. — Может, попробуем еще раз? — Сначала попробуйте сосчитать до трех. — Прямо сейчас я не совсем уверена, что помню, как меня зовут, — солгала она. — А имя Клер Тэкерэй тебе знакомо? И в этот момент она сделала глупость и, оторвав взгляд от колокольчиков, взглянула на своего собеседника. И сразу забыла про сотрясение. Теперь ей грозил сердечный приступ. Во рту пересохло, дыхание остановилось. Господин Ворчун оказался вовсе не раздражительным стариканом, защищающим честь парковой дорожки. Возможно, он был сердитым, но совсем не старым. Он был в полном расцвете сил. Такими становятся смазливые юноши, прошедшие пору двадцатилетия и достигшие полного расцвета. Хотя Хэла Норта смазливым назвать было трудно. В юности он был довольно худощавым и очень диким по характеру, что одновременно пугало и привлекало ее. Когда она была еще совсем маленькой, ей очень хотелось привлечь его внимание, но она была готова бежать со всех ног в противоположном направлении, как только он бросал на нее взгляд. Когда она стала подростком, его образ поселился в ее фантазиях, которые довели бы ее мать до сердечного приступа, если бы она только предположила, что ее драгоценная девочка мечтает о городском хулигане. Хотя беспокоиться насчет Хэла Норта у ее мамы причин не было. Клер была слишком наивна, чтобы идти дальше фантазий, и слишком молода, чтобы Хэл заметил ее существование. Кругом были толпы девиц его возраста, девиц с оформившимися фигурами, которых привлекала аура опасности и риска, окружавшая его и заставлявшая все ее тело дрожать от чувств, которым она не умела дать определение. Она чувствовала себя так, словно видела перед собой кумира из любимого фильма или рок-звезду, внезапно сошедшую с экрана телевизора. Ощущала внутреннего возбуждение, значение которого не понимала и не знала, что с ним делать. Возможно, дело было в другом. Клер была «ботаником», никогда не принадлежала к стае крутых девиц, которые хихикали по углам по поводу того, что она не понимала. Пока ее одноклассницы практиковали свои женские способности, она ограничивалась чтением чужих переживаний на страницах литературы девятнадцатого века. Он заметно возмужал с того момента, когда сэр Роберт Крэнбрук выгнал его из поместья по какой-то неизвестной ей до сих пор причине. Ее мать обсуждала случившееся с ее отцом шепотом, и когда Клер приближалась достаточно близко для того, чтобы расслышать, о чем они говорят, она сразу надевала на лицо дежурную улыбку и делала вид, что ничего не происходит. А с местными девчонками близких для сплетен отношений у нее не складывалось. И тогда на страницах ее дневника появились записи о том, что на самом деле могло случиться, о том, как он вырастет и вернется за ней, обнаружив, что из гадкого утенка она превратилась в прекрасного лебедя. Хорошая тема для сказки… Прошло много лет, дневник затерялся в коробке среди старых школьных тетрадей, а сам сказочный герой был забыт во время реального любовного романа. И теперь он лежал совсем близко к ней, ближе, чем она осмеливалась это представить в своих фантазиях. И она снова почувствовала силу его привлекательности, поняв, что ее влечение к нему никуда не делось, а с годами только окрепло. Из худощавого юноши он превратился в широкоплечего мужчину. Его огромные ладони не смотрелись теперь так нелепо на фоне тонких запястий. Его скулы выглядели все так же мужественно. Все тот же волевой подбородок и орлиный нос, который, как она предположила, пару раз ломали. Мягкий изгиб нижней губы. Клер напомнила себе, что ей теперь двадцать шесть. Теперь она — ответственный взрослый человек с серьезной работой и маленьким ребенком. Зрелая женщина, которая не краснеет. Никогда. — Я удивлена, что ты меня узнал, — сказала она, пытаясь не выдавать волнения, несмотря на бешено стучащее сердце и пылающие щеки. Еще ей не давала покоя ее рука, зажатая между его ног. Сложно не потерять самообладания, оказавшись в подобной ловушке с мужчиной, который был плодом фантазий в ее девичьей спальне. Она быстро отдернула руку, отчаянно мечтая не выглядеть глупо. — Ты не сильно изменилась. По его тону она поняла, что это не комплимент. — Все такая же чопорная и скованная. И все так же катаешься на велосипеде по пешеходной тропинке. Могу поспорить, это — единственное правило, которое ты нарушила за всю свою жизнь. — Не вижу ничего привлекательного в нарушении правил, — сказала Клер, пытаясь не реагировать на его едкие замечания. Его слова по поводу того, что она выглядит так же, как когда носила школьный пиджак и панамку, скрывавшую косички, ее потрясло. — Не вижу смысла в том, чтобы прятаться за ивами и воровать форель сэра Роберта. Или для тебя жизнь по правилам не имеет смысла? — И все так же остра на язык. Это уже слишком. Возможно, случившееся было неприятно, но тем не менее… За ней гнался осел, и любой другой мужчина на месте Хэла к этому моменту уже пытался бы сдержать улыбку. А большая часть из них уже бы громко смеялась. — Кстати, о форели, — добавил он. — Роберт Крэнбрук никогда не был владельцем рыбы. У него лишь было право стоять на берегу и пытаться поймать ее. Хотя теперь он и это не может себе позволить. — Возможно, нет, — сказала Клер. — Если верить слухам о финансовом положении сэра Роберта, новый владелец вряд ли обрадуется твоей самодеятельности. Но не беспокойся, — добавила она, предпринимая попытку разрядить обстановку, — я тебя не выдам, если ты пообещаешь забыть о моем нарушении. — Может, вылезем из канавы, прежде чем ты начнешь переговоры? Переговоры? Боже, она лишь пыталась пошутить! — Кажется, сотрясения ты не получила, — продолжил он. — И если ты только не скажешь, что не чувствуешь ног или что-то сломала, я предпочту не отрывать врачей скорой помощи от более срочной работы. — Правильное решение. — Вызов скорой помощи был не лучшим вариантом — и дело было не в недоверии к медикам, просто она не хотела сама оказаться на новостных полосах газет. — Подожди, — сказала она, хотя ей и не стоило беспокоиться по поводу того, что он начнет оказывать ей помощь. — Я посмотрю. Клер попыталась пошевелить руками и ногами, согнуть пальцы. При падении больше всего пострадало ее плечо, и она была уверена, что с минуты на минуту почувствует боль, но, скорее всего, отделается лишь синяком. Вращающаяся педаль повредила ей голень. Костяшки пальцев были поцарапаны о ручку тормоза, а левая нога по щиколотку находилась в грязной холодной луже. — Ну и?.. — спросил он. — Сойдет. — Клер очень не хотела, чтобы Хэл понял, что ей трудно дышать в его присутствии. — Конечно, будут синяки, и еще сильно болит в том месте под талией, где находится твоя рука. Он не счел нужным извиниться, в конце концов, это она въехал в него на полной скорости. Ей не следовало думать о том, на каких частях его тела появятся синяки. Особенно не следовало вспоминать, где находилась ее рука после падения. — А ты как? — спросила она немного отстраненно. — Чувствую ли я свою руку на твоей попе? Уголки его губ поползли вверх, и ее несчастное сердце, которое только-только начало успокаиваться после того, как она его узнала, гулко ухнуло вниз. Глава 2 — Повторяю вопрос, ты цел? — Клер пыталась придерживаться серьезного тона. Если бы он ответил хотя бы неким подобием улыбки, она бы не поверила собственным глазам. — Как-нибудь переживу. — И на этот раз в его глазах действительно появилась улыбка, заставив ее сердце выбивать барабанное соло. — Рискнем встать? — У меня немного кружится голова. — По крайней мере, здесь ей не пришлось врать. Хотя, возможно, падение было ни при чем. Хэл Норт казался ей безопаснее, когда ворчал. — Ладно, давай попробуем так: ты перекатишься направо, а я постараюсь высвободить нас обоих. Она слегка повернулась на бок, с трудом подавив стон, когда его холодные пальцы прикоснулись к тонкой ткани у нее под коленом. Прошла сотня лет с того момента, когда она, маленькая девочка, восхищалась им издалека, готовая упасть замертво от одного его взгляда. А он все так же пробуждал в ней сильнейшие чувства. — Не больно? — спросил он. — Нет! — сказала она слишком резко, заставив его нахмуриться. — У тебя очень холодные руки, — добавила она, когда он высвободил ее ногу из-под рамы. — Вот что может случиться, когда ловишь форель, — сказал он, подтверждая ее догадку. И это объясняло тот факт, почему она не заметила его раньше. И почему у него не было времени сориентироваться и отскочить. — Ты, как и раньше, собираешься продать свой улов хозяину трактира «Фитерс»? — спросила она, пытаясь взять разговор под контроль. — А он все еще имеет дело с браконьерской дичью? Ему придется заплатить большую сумму за свежий улов в эти дни. — Тебе это только на руку. Надеюсь, твоя удочка в порядке? — Она не моя. Я конфисковал ее у одного из рыбаков без лицензии. — Конфисковал? Когда он сел, она заметила знак на его комбинезоне. Он работает в поместье? Браконьер превратился в егеря? Почему ей казалось это странным? Он бы прекрасно подошел на роль блюстителя порядка в этой местности, поскольку знал парк вдоль и поперек… — А они разве не дорогие? — спросила она. — Удочки? — Он получит ее обратно, когда заплатит штраф. — Штраф? Это жестоко, — сказала Клер, опасаясь, что угадала, о ком именно идет речь. — Он делает то, что делал ты, когда был в его возрасте. — Разница в том, что мне хватало ума не быть пойманным. — Не думаю, что этим стоит гордиться. — У меня не было другого выбора. — С этим нельзя было поспорить. — Я так понимаю, ты знакома с пареньком? — Думаю, речь идет о Гарри Харкере. Его мать работает в главном офисе поместья. Она в отчаянии. В прошлом году он бросил школу и нигде не работает. В старые времена его бы взяли на работу здесь, обучили какому-нибудь мастерству. — И он бы работал на богачей за жалкие гроши. — Пусть немного, но лучше, чем ничего. Если поместье перейдет к новому владельцу, может, замолвишь за него слово? — Так ты не просто просишь отпустить его? Ты просишь взять его на работу? — спросил Хэл. — Может, существует государственная программа поддержки обучения? — предположила Клер. — Пожалуйста, Хэл, дай ему шанс. — Если я поговорю с ним, ты дашь шанс мне? — Даже не сомневайся, — улыбнулась она, моментально забыв ушибы и боль. — Я даже испеку тебе пирог. Лимонная начинка? Имбирный корж? Кекс с изюмом? На мгновение ей показалось, что она полностью завладела его вниманием. — Не стоит беспокоиться, — сказал он, отводя глаза и поворачиваясь к велосипеду. Она сглотнула разочарование. — Ужасно. Отсутствие яблока угробило велосипед, — сказала Клер, видя, как Хэл прислоняет велосипед к дереву. — А его можно починить? — А это того стоит? — спросил Хэл, протягивая ей руку. — Ему, наверное, лет пятьдесят. — Больше, — сказала она, подавая руку. — Он принадлежал еще няне Роберта. Его ладонь была холодной, хотя, возможно, это у нее были горячие руки. Ей стало трудно дышать, когда их пальцы переплелись и Хэл наклонился, чтобы приподнять ее и поставить на тропинку. Дрожь в коленях, мурашки по позвоночнику и волна жара — все это она испытала, поймав его испепеляющий взгляд. Вряд ли она смогла бы снова пройти его тест на количество пальцев. — Я держу тебя, — сказал он, проявляя очевидное нетерпение, но когда она попыталась отстраниться, то почувствовала, что мягкую шерстяную ткань костюма что-то удерживает. — Постой! — Она уже сломала велосипед и не собиралась еще больше усложнять ситуацию, порвав самый дорогой из своих костюмов. — Я за что-то зацепилась. — Клер вскрикнула, когда почувствовала резкую боль, уколовшись о сухой шип ежевики, острый, как гвоздь. — Что может сделать мой день еще ужаснее? — спросила она, зализывая маленькие дорожки крови на мягкой подушечке большого пальца. — Все зависит от того, давно ли ты делала прививку от столбняка. Неужели она наконец услышала заботу в его голосе? — Это был риторический вопрос, — ответила она, — но спасибо за заботу. Он мог относиться к ее словам как считал нужным. — Вот. Держи, — сказал Хэл, увидев, как она роется в карманах в поисках салфетки. Он протянул ей свежевыглаженный носовой платок и отступил назад, чтобы отцепить ее пиджак от колючек. Но моментально смазал впечатление от внезапной галантности словами: — Тебе стоило попытаться подняться раньше. Она повернулась к нему: — Прошу прощения? Он оказался гораздо ближе, чем она ожидала. Его подбородок, покрытый суточной щетиной, скользнул по ее щеке, заставив температуру ее тела моментально подскочить вверх. — Уже больше девяти, — заметил он. — Ты ведь спешила на работу? У него были густые темные волосы. В юности они были длиннее, спадали завитками на шею и слегка закрывали глаза. Теперь они были безупречно подстрижены. Даже падение в грязную канаву не испортило его прически, только на лбу появился вихор, что сделало его еще более красивым, если такое возможно. — Так и есть, — призналась Клер, — но я не проспала. У виска она чувствовала его теплое дыхание. Ей надо было отодвинуться, создать разумную дистанцию. До этого момента она никогда не стояла так близко к Хэлу, чтобы иметь возможность рассмотреть его глаза. Ей всегда казалось, что их оттенок ближе к темно-серому, но теперь она увидела в них зеленоватый отблеск. Он приподнял бровь, открывая складной нож: — Тебя задержало в постели что-то интересное? — Можно и так сказать. — Если грядки можно считать ее постелью. Но если он считает, что у нее роман, она это переживет. — Сейчас меня больше всего волнует встреча в муниципалитете с председателем комитета по планированию, назначенная на десять утра. Он кинул взгляд на часы: — Ты уже все равно не успеешь. — Нет. — Падение в канаву было не худшим событием в ее жизни. Теперь она могла потерять работу. — Если ты пошевелишься, я позвоню ему и предупрежу, что опаздываю. Возможно, он перенесет встречу на более позднее время. — Поаккуратнее, мисс Тэкерэй, — предупредил он. — Я ведь могу оставить все как есть. Она задумалась о том, не следует ли ей просто снять пиджак и самой освободиться из объятий ежевики, но потом решила не дергаться. Если Хэл Норт работает теперь в имении, он должен был быть в курсе событий и знать гораздо больше, чем департамент планирования. — Я собиралась поговорить с ним о Крэнбрук-Парке, — сказала она, опуская руку, потянувшуюся было к пуговицам пиджака, — ходят слухи, что его купили. — А тебя почему это интересует? — Я снимаю жилье в поместье, — сказала она. — Мой интерес вполне обоснован. — У тебя договор об аренде. — Ну да… — Остается еще три месяца. — Но я ведь знаю сэра Роберта с четырех лет и как-то сомневаюсь, что новый владелец будет так же благосклонен к старым съемщикам. Он может выгнать меня, а если не выгонит — повысит оплату. — Ей сейчас совсем не хотелось об этом думать. А если учесть, что она еще может потерять работу… — А еще ходят слухи о том, что в той части, где я сейчас живу, будет построено предприятие легкой промышленности. — Не в моем дворе, случайно? — В твоем — тоже, — резко вставила она. — Я живу в коттедже «Примроуз». — А ты не задумывалась о том, что предприятие легкой промышленности предоставит немало рабочих мест для города? — ответил Хэл, отбрасывая ненужные сожаления о доме, в котором провел детство. — Этот аспект тебя не волнует? Подумай о том же молодом Гарри Харкере. — Я — журналистка. — Слишком громкое название для того, кто работает на местную газету. — Меня интересуют все аспекты. Не стоит забывать о защите достопримечательностей. — Для тех, кто не хочет расставаться с привилегиями… — Это поместье всегда было любимым местом городских жителей. — Особенно рыбаков, — напомнил он ей. — Полагаю, раз ты занимаешься освещением местных новостей, ты работаешь на городскую газетенку? — Да, на «Обозреватель», — сказала Клер, пытаясь игнорировать его пренебрежительный тон и концентрируясь на том, что надо вытянуть из него максимум информации. — Ты так замечательно училась, и эта работа — предел твоих мечтаний? Улыбаться становилось все тяжелее. — Твоя мама говорила, что ты получишь работу в Оксбридже. Высокооплачиваемую должность в средствах массовой информации. — Неужели? — спросила она так, словно в ее памяти не был жив каждый момент пережитого позора, когда ее мама чесала языком в местном магазине. Клер знала, что над ними обеими подсмеивались у них за спиной. — Очевидно, я оказалась не столь умной, как она считала. — А если по правде? Ей должно было польстить то, что он ей не поверил, но воспоминания о прошлом разбередили старые раны, и ей было очень тяжело. — Наверное, это связано с тем, что я родила ребенка. — Если он вернулся домой, рано или поздно он об этом узнает. — Мисс Всезнайка и Зубрилка проиграла в сражении с гормонами. В свое время эта история наделала много шума. — Могу себе представить. А я его знаю? Отца ребенка? — В городе осталось не так много людей, знакомых тебе, — сказала Клер, не желая развивать тему. И через много лет крушение юношеских мечтаний все еще отзывалось болью. — Как ты сам заметил, здесь для молодежи почти нет работы. Состояние сэра Роберта уменьшалось с каждым годом. Низкий доход довел его бизнес до разорения, пришлось закрыть фабрики, а само поместье потеряло доход, благодаря которому держалось на плаву. Главное здание нуждалась в реставрации. Большая часть зданий была на грани развала, заборы и ограды также требовали ремонта. Отдельная благодарность за это Арчи. — Ты имеешь в виду, что осталось немного людей, которые помнят меня? — спросил Хэл. — Ты бы от этого только выиграл. — Думаешь, иначе мне бы были здесь не рады? — Да нет… Я просто хотела сказать… — Я знаю, что именно ты хотела сказать, — сказал он, возвращаясь к освобождению ее костюма, запутавшегося в кустах ежевики. — Скажи мне, пожалуйста, что здесь происходит. — Она не теряла надежды получить его ответ или, по крайней мере, понять, знает ли он его сам. — В ближайшие дни будет объявлено о судьбе поместья. Полагаю, в офис твоей газеты это сообщение тоже поступит. — Оно продано! — Это не просто новость — настоящая сенсация! Новые интриги, новые рабочие места… — А кто владелец? — Хочешь заработать очки для «Обозревателя», Клер? Уголки его рта приподнялись, и в ее животе мгновенно запорхали бабочки. Может, она и стала взрослее и мудрее, но он все так же магически действовал на нее. — Или просто хочешь стать первой обладательницей интересной сплетни? — Я — мать-одиночка, работающая полный рабочий день, — сказала она, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся гормоны. — У меня нет времени заниматься пустой болтовней. — Значит, отец ребенка не задержался? — Это в прошлом. Ну же, Хэл! — Она почти умоляла. — Это же очевидно — ты что-то знаешь. Если бы речь шла о председателе комитета по планированию, она бы постаралась пустить в ход свои женские чары. Но с Хэлом Нортом не стоило флиртовать, не задумываясь при этом о продолжении. В юности она была одержима им, смущаясь даже взглянуть в его направлении, она могла только догадываться, какую опасность представляет собой молодой Хэл Норт. Теперь она была зрелой женщиной, и у нее не было оправданий. — Вскоре это будет обнародовано, — сделала она последнюю попытку, отчаянно надеясь, что он не замечает того, что творится у нее внутри. — Значит, тебе осталось немножко подождать. — Ладно, не называй имени. Просто скажи, что случится с имением? — Это все, что ей было нужно для того, чтобы репортаж оказался завтра на первой странице газеты. — Здесь будет гостиница и конференц-зал? — Мне показалось, ты сама говорила, что здесь будут что-то строить. Возможно, фабрику. — Ну ты же понимаешь, как это происходит… — Клер попыталась беззаботно пожать плечами. — Когда неизвестна правда, пустота наполняется ложью и слухами. — Правда? — Хэл выпрямился и убрал охотничий нож. — Наверное, в этом ты разбираешься гораздо лучше меня. — Ой, только не надо. Я работаю в местной газете. Иногда мы публикуем слухи, но мы слишком тесно связаны с местными жителями, чтобы печатать неправду. Она попыталась встать, твердо намереваясь уйти, но он задержал ее. Посчитав, что ее проблема решена еще не до конца, Клер подчинилась и почувствовала, как его руки опускаются ей на талию. Ей следовало запротестовать, она бы это и сделала, если бы язык подчинялся ее мозгу. Все это пролетело в ее мыслях, когда он приподнял ее, и она услышала квакающий звук. Ее ноги наконец появились из грязи, причем одна из них была без туфли. Ее нос оказался прижат к темно-зеленой ткани его рыбачьего комбинезона, и она забыла думать о колокольчиках. Хэл Норт обладал совершенно не похожим ни на что ароматом. Он пах свежим воздухом, сочной свежескошенной травой и лепестками колокольчиков, но через пелену природных запахов проникал еще какой-то аромат. От чистого, сладкого запаха теплой кожи у нее приятно защекотало в носу. Он был таким провоцирующим, очень, очень возбуждающим и пробуждающим в ней желание сказать «да»… но она заставила себя сделать глубокий вдох. В молодости он был плохим парнем, и ей с трудом верилось, что с тех пор что-то изменилось. — Прошу прощения, — сказала Клер, изо всех сил стараясь избегать взгляда его опасных глаз, прислоняясь к его плечу и пытаясь не потерять равновесие. — Мне действительно пора. — Пора? А ты ничего не забыла? — Туфлю? — предположила она, надеясь, что он вытащит ее из грязи сам. В конце концов, на нем рабочая одежда. Ей не очень хотелось обратно залезать в канаву, но и идея надеть туфли на каблуках, лежавшие в ее сумке, перекинутой через плечо, тоже не вдохновляла. — Вообще-то я имел в виду то, что ты ехала на велосипеде по дорожке для пешеходов. Нарушала правила, даже не задумываясь. — Ты издеваешься? — Она рассмеялась, но объект ее юношеской страсти сохранял вполне серьезный вид. Он не шутил. Он был… Она не могла понять, каким именно он был. Она только чувствовала, что его взгляд заставляет ее сердце биться в бешеном ритме. — Нет! Нет, конечно же ты прав. Я больше так не буду. Его скулы стали еще напряженнее, подбородок задрался немного вверх. — Я тебе не верю. — Не веришь? — спросила она, моментально забывая обо всем, поглощенная его взглядом, скользящим по ее верхней губе. Его взгляд не был больше грубым. Она сделала неосознанное движение, проведя языком по губе, стараясь охладить жар, которым пылал ее рот под его взглядом. — Что я могу сделать, чтобы убедить тебя в обратном? Слова сорвались с языка Клер, и прежде чем она сумела осознать их подтекст, она увидела, как уголки его губ поползли вверх. Все это выглядело как приглашение, звучало как приглашение… В ее животе боролась смесь страха и возбуждения, и на какой-то кратчайший момент ей показалось, что он сделает то, что было так очевидно. Поцелует ее, сожмет в своих объятиях, воплотит в реальность мечты, наполнявшие ее девичий дневник. И пусть она встретила Джареда, руки и поцелуи Хэла всегда оставались пределом ее мечтаний. О нет! Что за мысли крутились в ее голове! Она резко сделала шаг назад, освободив талию от его рук, устанавливая безопасную дистанцию, чтобы не позволить ему и дальше дурачиться. Но, видимо, сегодня все было не в ее пользу. Утро было теплым и солнечным, но ночью шел дождь, и ее ступня, одетая в тонкий капрон — естественно, к этому времени уже порвавшийся, — не удержалась на скользкой поверхности тропинки и поехала в сторону. Потеряв равновесие, Клер начала падать и сорвалась бы вниз, если бы Хэл снова не подхватил ее за талию жестом, который напоминал больше захват, нежели спасение. Слова благодарности застряли у нее в горле. — Ты ездила на велосипеде по тропинке каждый день на этой неделе, — сказал он неумолимым тоном, — и мне кажется, только очень веская причина сможет остановить тебя. — С этим прекрасно справляется Арчи, — попробовала возразить она. — Если только не знать основной трюк с яблоками, как знаем его мы. И я видел, как ты пользовалась слабостью милого животного всю неделю. Кажется, ты постоянно опаздываешь. Он уже видел ее? Когда? Как давно он вернулся? И самое интересное — почему она не слышала эту новость в местном магазине? Наверное, сейчас в городе осталось не так много людей, которые помнят плохого, опасного, волнующего Хэла Норта, но прибытие нового привлекательного мужчины всегда становилось главным событием. — Ты что, ждал меня сегодня в засаде? — Поверь, у меня есть гораздо более интересные дела. Боюсь, сегодня утром от тебя просто отвернулась удача. — А мне показалось, это ты подвернулся мне. Итак, что теперь будем делать? — спросила она. — Позвоним в полицию? — Нет, — сказал он. — Я выпишу тебе штраф на месте. Она рассмеялась, полагая, что он шутит. Но он не присоединился к ней. — А ты можешь это сделать? — спросила она, окончательно убедившись в серьезности его намерений. Штраф… — Хорошо. Я все поняла. Он не изменился. Возможно, его плечи стали шире, возможно, он стал еще более привлекательным, чем был в юношестве, когда покинул их городок много лет назад, но внутри он остался все таким же хулиганом, который продавал дичь, пойманную браконьерством в парке, носился по аллеям на мотоцикле и разрисовывал граффити стены фабрики. И его так и не смогли застукать на месте преступления. Ни разу. А теперь он вернулся в роли егеря и ужасно задается по этому поводу. Она небрежно пожала плечами, пытаясь скрыть свое разочарование, и, порывшись в сумке, вытащила бумажник. — Десять фунтов, — сказала она. — Еще у меня есть мелочь. Можешь взять ее или оставить мне. — Оставь себе. Я надеялся на нечто более существенное и запоминающееся, нежели деньги, чтобы подстраховаться и быть уверенным, что в следующий раз, когда тебе придет в голову ехать на велосипеде через парк, ты задумаешься, стоит ли это делать. Она попыталась протестовать, заявив, что сумма станет ей прекрасным напоминанием до конца месяца о необходимости соблюдения закона. Но все, на что она оказалась способна, — это издать тихий вздох, когда он снова притянул ее к себе и их бедра соприкоснулись. На мгновение она зависла в воздухе, балансируя лишь на кончиках пальцев. А он посмотрел ей прямо в глаза: — Что заставит тебя задуматься, Клер? Ей показалось, что его глаза озарились мягким светом. Она все еще продолжала удивляться тому, какие странные мысли приходят ей в голову, когда он опустил голову и поцеловал ее в губы. Глава 3 Клер Тэкерэй бросила свой велосипед, туфлю и потеряла несколько шпилек, когда ее густые волосы рассыпались по плечам свободными волнами. У нее было такое ошарашенное выражение лица, когда она отпрянула от него и бросилась наутек в одной туфле, что он понял, что смех будет неуместен. Было совершенно очевидно, что прямо сейчас, что бы он ни сказал и ни сделал, ситуацию не исправить. Неизвестно, на кого она злилась больше — на него или на себя. Хэл и сам не понимал своих чувств. Единственное, в чем он было уверен, — она никогда больше не решится кататься на велосипеде по аллеям парка. И яблоки — взнос Арчи за проход через ограду — ей тоже больше не понадобятся. — Дело сделано, — пробормотал Хэл, злясь на себя и на нее. Он зашел обратно в лужу, чтобы вытащить забытую ею туфлю, засунул ее в корзину велосипеда, взял удочку, конфискованную у Гарри Харкера, и пошел за Клер. Впервые за долгие годы он потерял над собой контроль, причем дважды. Первый раз — когда поцеловал ее, а второй — когда забыл свое намерение наказать ее, почувствовав, как она растаяла в его объятиях. Наказать ее за оскорбительную попытку подкупить его. За то, что она пыталась отнестись к нему исходя из его прошлых «заслуг». В конечном итоге, наказать ее за то, что она носила фамилию Тэкерэй. Он забыл обо всем, почувствовав податливость ее чувственных губ, открывшихся ему навстречу, шелк ее языка. Все его тело накрыло волной жара, когда она приникла к нему, разубеждая в своей сдержанности и педантичности. Ему сложно было сказать теперь, кто из них первый пришел в чувство. Он только помнил, что, когда сделал шаг назад, она смотрела на него так, словно столкнулась со стеной, а не с живым мужчиной. Любая другая после подобного поцелуя наградила бы его мягким томным взглядом и пылающими щеками, но Клер Тэкерэй смотрела на него словно кролик, попавший в ловушку, и под толстым слоем грязи ее щеки были удивительно бледными. Она не дала ему шанса что-то сказать… А что он мог сказать дочери Питера Тэкерэя? Девочке, которая была слишком хороша для того, чтобы заводить дружбу с местными ребятами? Женщине, которая даже теперь, когда удача от нее отвернулась и она живет в худшем доме в поместье, все еще играет роль доброй покровительницы и защитницы, как делала ее мать? Помогает бедным и несчастным… Лишая его всякого понимания жизни. «Прости меня»? Но ей не нужны были его извинения. Бросив на него каменный взгляд, она отвернулась и убежала, не сказав ни слова, ни разу не обернувшись, словно он все еще был городским мусором, каким считал его ее отец с подачи любезного сэра Роберта. Словно она все еще была маленькой принцессой Крэнбрука. Сломанное колесо велосипеда не позволяло вытащить его из грязи. Он оставил ее средство передвижения за деревом, скрыв от посторонних взглядов, вытащил туфлю из корзинки и двинулся за ней: — Клер, черт тебя подери! Подожди! Клер хотелось умереть. Нет, это смехотворно. Она уже выросла из глупого подростка, влюбленного в местного хулигана. Она была ответственной, разумной женщиной. Которая была готова умереть. Как он посмел?! Спокойно… Хэл Норт всегда делал то, что хотел, плевал на авторитеты и на запреты, провоцировал всех кругом, совершая сумасшедшие поступки. Но как могла она? Как могла она просто стоять и позволять Хэлу Норту целовать ее? Более того, отвечать на его поцелуй, словно ждала его всю сознательную жизнь? И даже сейчас она все еще чувствовала вкус его губ, кровь пульсировала во всем ее теле, и сладостная дрожь никуда не уходила, напоминая наслаждение момента, который показал ей, что ничто остальное не имеет значения. Где была ее гордость? Случилось все так, как она себе это представляла в юности. И все было даже чудеснее. Сказка воплотилась в реальность. Ужасно! Она пыталась сконцентрироваться на этой эмоции, закрыв глаза и мечтая избавиться от теплого, живого запаха его кожи, от ощущения твердости его плеч под ее ладонями, забыть вкус его настойчивых губ, таких соблазнительно мягких, без труда приоткрывших ее губы в поиске языка. — Ты не слышала, как я тебя звал? Конечно, слышала. «Подожди, черт тебя подери». — Я принес твою туфлю, — сказал он. Она взяла ее, не замедляя шаг и не глядя в его сторону. — Это было глупо. — Правда? — Возможно. Несомненно. Она подумает об этом позже. — Это и был твой штраф? — Ты уверена, что хочешь услышать правду? Она споткнулась о корень, и он снова поймал ее руку, чтобы удержать от падения. — Отвали, Хэл, — сказала она, пытаясь избавиться от его поддержки. Но он не собирался сдаваться, и она подняла на него взгляд. — Ты будешь сопровождать меня и дальше? — Для твоей же безопасности. — Безопасности? Теперь Арчи не побеспокоит меня. Я иду пешком. Вот от тебя меня защитить некому, — заметила она, понимая, что запутывает ситуацию еще больше. — Ты сильно ударилась и испытываешь шок, — ответил он совершенно спокойно, еще более раззадоривая ее. — А тебя это теперь беспокоит? Он прав, она шокирована. Шокирована до дрожи в коленях, но это не связано с Арчи, это касалось ее столкновения с Хэлом Нортом. С тем, что она ответил на его поцелуй, словно ждала его всю жизнь. Может, так оно и было… Как он смел вести себя так спокойно, когда внутри ее все клокотало? — Немного поздновато ты начал играть в рыцаря, тебе не кажется? — Ты путаешь меня с кем-то. — Вот еще, — пробурчала она, пытаясь не вскрикнуть, когда ее голая нога попала на острый камень, заставив ее сжать зубы от боли. Последнее, в чем она нуждалась, — это в нотациях от Хэла по поводу того, что он ее предупреждал. Пока она пыталась скрыть от него последствия неосторожного движения, Хэл отпустил ее руку и решительно обнял за талию так, что у нее не оставалось другого выбора, кроме как прислониться к его крепкому плечу и позволить поддержать ее. Она понимала, что, если начнет сопротивляться его помощи, все станет только хуже, поэтому оставшуюся часть дороги до дома они так и шли: она ковыляла, прислонившись к нему, чувствуя щекой жесткую ткань его рабочего комбинезона. Искушение просто отдаться комфорту и сладости момента, как это случилось при их поцелуе, было очень велико, и ей понадобились все ее силы для того, чтобы соблюдать дистанцию и не чувствовать иллюзорное ощущение безопасности и защищенности. И еще молиться о том, чтобы он решил, что ее затрудненное дыхание связано с последствием пережитого шока от удара. Когда они подошли к калитке, она позволила себе расслабиться и забрала у него удочку, полагая, что он хочет, чтобы она передала ее Гарри. — Спасибо… — Она не успела договорить слова благодарности, как вдруг почувствовала, что он подхватил ее под колени и ловко поднял в воздух, словно жених, вносящий невесту на руках через порог дома. Нагруженная удочкой, она не могла ничего сделать и обвила одной рукой его за шею, когда он направился по покрытой гравием дорожке вокруг дома к заднему входу. — Ключ? — спросил он, ставя ее на пол перед входом. — Я дома. Ты уже помог, — сказала она, ожидая, когда он уйдет. Она не собиралась больше его благодарить. — Ты собираешься и дальше быть такой угрюмой? — Даже не сомневайся. Он пожал плечами, посмотрел вокруг и подвинул кирпич, за которым она прятала ключ. — Моя мама прятала его так же. Более того, я почти уверен, что кирпич тот же. — Уходи, — сказала она, скидывая единственную туфлю в шкаф, где стояла обувь и висела верхняя одежда. — Не уйду, прежде чем не получу чашку горячего сладкого чая, — сказал он, следуя за ней и скидывая свои ботинки. — Я не ем сахар. — А я ем. За ее спиной раздался телефонный звонок. Она попыталась его проигнорировать, ожидая, что Хэл все-таки уйдет, но, не дождавшись этого, сдалась и направилась на кухню, чтобы поднять трубку. — Клер Тэкерэй… Хэл выдвинул стул, скинув с него двух спящих котов, усадил ее, а сам подошел к чайнику. — Клер? — О, Брайан. — У тебя проблемы? Брайан Гауф, редактор отдела новостей, говорил скорее обеспокоенно, нежели озабоченно, потому что знал — на нее всегда можно было полностью положиться. Она всегда хорошо выполняла работу, хотя, как любой работающей матери, порой ей приходилось разрываться между чувством долга перед начальством и необходимостью заботиться о дочери, чьи нужды были для нее приоритетом. — Просто мне только что звонил Чарли. Чарли… Видимо, речь шла о Чарли Пискоде, председателе комитета по планированию. Она посмотрела на часы и застонала. Хэл услышал ее и повернулся. — Ты в порядке? — спросил он по-настоящему озабоченно. — Нет, — помотала головой она. — Мне очень-очень жаль, Брайан, но со мной произошел небольшой несчастный случай. — Несчастный случай? Что случилось? Ты в порядке? — Д-да, — сказала Клер, чувствуя, что ее начинает бить озноб. — Что-то не похоже… — Все будет хорошо, — сзади нее мирно посапывал чайник, накрывая ее волной уюта. Она услышала, как открылась крышка от коробки с печеньем. Ей не хотелось оборачиваться. — Я собиралась п-позвонить тебе, но… — Но это совершенно вылетело у нее из головы. Важная встреча, работа, все остальное. Вот, что может сделать Хэл Норт всего одним поцелуем. — Я упала с велосипеда. — А ты была в больнице? — спросил Брайан еще более озабоченно. — Все не так плохо, правда. — И так оно и было. Ей только нужно было время, чтобы прийти в себя. — Просто пара синяков и царапин, но главное — много грязи. Как только приму душ, выйду из дома. Если повезет, успею на одиннадцатичасовой автобус. — Нет, нет. Не надо торопиться. Мы справимся без тебя. Возьми выходные до конца недели. Приди в себя. Увидимся в понедельник. — Если ты настаиваешь… Я позвоню господину Пискоду и извинюсь. Перенесу встречу на понедельник. — Даже не беспокойся об этом. Я пригласил его на обед. И давай посмотрим правде в глаза: после бокала вина он будет гораздо более разговорчив. Естественно. Как все мальчики. На поле для гольфа или в пабе. Брайану Гауфу не понадобится причесываться, надевать лучший костюм, хлопать ресницами. Он пригласит Чарли в ресторан и за тарелкой сочного ростбифа — за свой счет — услышит обо всем, что происходит в Крэнбрук-Парке. Так было всегда. Ее задачей было описывать встречи женских благотворительных организаций и рождественские представления до самой пенсии. Слава богу, благодаря блогу «Тля и одуванчики» ей удалось получить работу по написанию статей для веб-сайта газеты «Армстронг», потому что никто другой за это бы не взялся. На ее обучение была потрачена уйма времени и масса денег, а теперь она мать-одиночка без диплома, мать, для которой нужды ребенка стояли на первом месте. Положение усложнялось тем, что штат «Обозревателя» постоянно сокращался, а одинокая мать была одной из главных кандидатур на вылет. — Закончила? — Хэл наблюдал за Клер, наливая воду из чайника в миску. Несмотря на то что она утверждала, что все в порядке, она была очень бледна. — Да. — Тебе не надо звонить в муниципалитет и извиняться? — Нет, не надо. — Клер посмотрела на трубку, которую все еще держала в руке, и опустила ее на аппарат. — С ним встретится редактор отдела новостей. — Отлично. Я отмою твою ногу. Она нахмурилась, когда он поставил миску с водой перед ее ногой. — В этом нет необходимости. Я приму душ, когда ты уйдешь. — Ты порезалась, — сказал он. — На полу я заметил кровь. — Правда? — Она посмотрела вниз и увидела грязные кровавые следы на чистом полу. — Наверное, это случилось, когда я наступила на камень. — Вероятно, ты наступила на осколок стекла, — сказал Хэл, пытаясь не думать больше о поцелуе. И о пуговице, которой она поигрывала, и о том, как она прислонялась к нему, когда они шли к дому. — Или жестяная крышка. Я не могу поверить, что здесь валяется мусор. — Это ужасно злило моего отца. — Значит, не только меня. — И добавил, не дожидаясь ее ответа: — Опусти ногу, пусть она отмокнет. Я посмотрю, не осталось ли в ране осколка. Он оставил ее отмачивать ногу, а сам заварил чай и добавил в ее кружку много сахара. Ему не следовало приезжать в Крэнбрук. Он и не собирался этого делать изначально. Он хотел держаться отсюда на расстоянии и поручить юристам решить все за него, но мысли о поместье были навязчивы, как зубная боль. — У тебя есть антисептик? — спросил он, ставя перед Клер кружку. — В аптечке под краном. — Полотенце? — В комоде. В ванной наверху… — Я еще помню, как здесь ориентироваться. — Хэл взял шоколадное печенье и протянул одно ей. — Съешь. — Я… — Это в медицинских целях, — прервал он ее, открывая дверь, ведущую на лестницу, которая в детстве казалась ему гораздо уже. — Тебе стоит снять колготки, пока я схожу за полотенцами. — Уверен, что я справлюсь без тебя? Он остановился на нижней ступени и оглянулся: — Однажды твой язык доведет тебя до серьезных неприятностей, Клер Тэкерэй. — Слишком поздно, — сказала она. — Уже довел. — Возможно повторение, — заметил он, заставив ее зардеться, как школьницу. Хэл бы с удовольствием стянул колготки с ее длинных великолепных ног, видом которых уже успел насладиться, пока она лежала на нем с задранной юбкой, и это с лихвой компенсировало бы ему неудачи сегодняшнего дня. Он приехал на рассвете и решил обойти все поместье, заглянуть в каждый его уголок. Насладиться своей победой. Но необузданная и беспричинная злость, охватившая его, когда он увидел паренька, ловившего рыбу в том месте, где когда-то охотился он сам, изменила все его планы. Или, возможно, он так отреагировал на смешную удочку и старую катушку с леской. Парень поклялся, что снаряжение досталось ему от дедушки, но он был почти уверен, что он его украл. Не лучшее начало дня, и когда мальчик убежал, Хэл немного постоял у реки, вспоминая дни юности. Тогда он и заметил, что противоположный берег сильно повредили жестокие зимние дожди. Он решил надеть комбинезон и резиновые сапоги, который лежали в багажнике его «лендровера», перейти через ручей и посмотреть на степень нанесенного ущерба, и тут столкнулся с Клер и Арчи. В его планы не входило возвращаться сюда до того, как он станет полновластным хозяином Крэнбрук-Парка, тем более он не хотел приходить в «Примроуз». Джек Норт не готов был тратить деньги, предназначенные на выпивку, на обустройство и ремонт дома, которым он не владел, а Роберт Крэнбрук не прислал бы сюда рабочих, даже если бы коттедж развалился на части. Он не понимал, почему его мать отсюда не уехала. Из чувства преданности? Или вины? По его представлению, нынешний коттедж не мог сильно отличаться от того дома, возле которого он сел на мотоцикл и уехал прочь навсегда. Но, как и он сам, дом изменился до неузнаваемости. Стекла маленьких окон, разбитые Джеком в пьяном угаре и замененные стеклами из буфета, были обновлены и вымыты до блеска. Оконные рамы и подоконники выкрашены в белый цвет, а некогда вызывающе-зеленая обветшалая входная дверь была перекрашена в бледно-желтый оттенок, который прекрасно сочетался с цветами, обвивающими кайму передней стены забора, покрытого белой краской. Здесь всегда росли примулы… Он не заметил сорняков, растущих вдоль дорожки, ведущей на задний двор. Пустырь, где он проводил часы за усовершенствованием своего мотоцикла, превратился в цветущий сад. Внутри тоже все изменилось. Его маме так и не удалось внести уют в это место. Теперь обои со стен были содраны, а стены выкрашены в пастельные тона. Каждая ступенька была покрыта ковролином. Когда-то он знал звучание каждой из них, когда пытался прокрасться на улицу ночью, и теперь инстинктивно старался идти как можно тише, на миг оказавшись в своем прошлом. Наверху тоже все изменилось. На том месте, где когда-то висели плакаты с моделями мотоциклов, теперь на фоне обоев цвета слоновой кости красовались фигурки фей. Интересно, дочка Клер похожа на свою маму? Светлые косы и строгая школьная форма. Или она больше походит на отца? Он помотал головой, словно пытаясь отогнать видение. То, с кем встречалась и спала Клер Тэкерэй, его не касалось. Все это — чистые стены, обновленный пол и милые кружевные занавески — ничего не меняло. Забрать у нее этот дом, поступить с ней так, как когда-то поступил с ним ее отец, будет не так уж жестоко, учитывая то, что сам дом особой ценности не имел. Полотенце… Дверь передней спальни была плотно закрыта, и он не решился открывать ее. Клер и так уже была достаточно обеспокоена происходящим, чтобы вытерпеть его проникновение в свою спальню, но вот дверь второй спальни была приоткрыта, и он не удержался от того, чтобы заглянуть туда. Комната была переоборудована под кабинет. На старом столе, перекрашенном в темно-зеленый цвет, стоял древний ноутбук, принтер и лежала стопка книг. Подойдя ближе, Хэл решил посмотреть в окно. Теперь внизу был настоящий сад, а не заброшенный пустырь, который он помнил. Задний двор был разделен на небольшие участки аккуратными дорожками. В строгом порядке росли деревья и кустарники, стояли скамейки. Еще он заметил игровую зону, а в самом конце — овощные грядки, настолько ухоженные, словно их готовили для съемок передачи о приусадебном хозяйстве. Хэл перевел взгляд на книги, лежащие на столе. Он ожидал найти там словари или энциклопедии, необходимые для работы журналиста. Но обнаружил литературу об оранжереях и ландшафтном дизайне. Неужели Клер сама все здесь обустроила? Ей должен был кто-то помогать. Дом декорирован в соответствии с высокими профессиональными стандартами, а сад просто потрясающ. Хэл положил книги на место, но перед тем как выйти из комнаты, обратил внимание на полку с многочисленными фотографиями маленькой девочки. Ее волосы были ослепительно черными, а золотистый оттенок кожи совершенно очевидно появился не благодаря загару. От Клер ей достались лишь серые спокойные глаза, и он смог себе живо представить, в какой шок повергло жителей их городка первое появление Клер на публике с детской коляской. Глава 4 — Наверняка все успел рассмотреть? — спросила Клер, когда он спустился на кухню. — Я решил, что надо дать тебе немного времени, чтобы привести себя в порядок, — сказал Хэл, не собираясь оправдываться. — Все так сильно изменилось! Она умудрилась улыбнуться: — Хочешь сказать, молодой Хэл Норт не интересовался сказками про фей? — Это бы ничего не изменило, — сказал он. — Этот дом не был в списке объектов, подлежащих ремонту в поместье. А Джек Норт никогда бы не согласился потратить деньги на обои вместо выпивки. — Мне показалось, что розы на стенах передней спальни немного старомодны для нашего столетия. Нет, я не жалуюсь. Просто обои так обветшали, что отдирались от стен словно кожура бананов. — Ты сама делала ремонт? — Я мастер на все руки, — сказала Клер. — Я не могла позволить себе нанимать рабочих. — Я не хотел говорить снисходительно. — Тебе это не удалось. — Но разве это не забота твоего арендодателя — ремонтировать помещение? — С какой стати? С твоей мамой это не сработало. На ее месте я бы купила пару банок краски и сделала все сама. — Она бы не стала… — Сэр Роберт позволил мне сделать ремонт в счет оплаты. — Скряга. — Денег для реставрации не было, — сказала Клер, вставая на защиту старика. — Поэтому он заставил тебя сделать это бесплатно. — Мне негде было жить. Он оказал мне услугу. Она убирала, украшала, переделывала дом под себя, а Элли помогала ей сконцентрироваться на основной цели в те далекие месяцы, когда ее жизнь изменилась до неузнаваемости. Ни учебы в университете, ни работы, ни семьи. Только она и новорожденная дочка. — Это была сделка, выгодная обеим сторонам, Хэл. Если бы дом починили, я бы не потянула оплату. А так он предоставил мне строительные материалы, — сказала Клер, — а еще поставил новые окна и залатал дыры. — Почему меня это не удивляет? — Не знаю. А почему должно? Хэл покачал головой: — Ты боишься щекотки? — Что? Нет… Что ты делаешь? — спросила она, смущенная внезапной сменой темы разговора. Он не потрудился ответить, встал на одно колено и поднял ее ступню. Она подавила вздох, когда он провел ладонью по ее пятке: — Больно? — Немного. — Она врала. Когда он гладил рукой ее пятку и лодыжку, она не чувствовала боли. — Элли уже начала жаловаться на обои в своей комнате, — сказала она, пытаясь переключиться на другую тему, в тщетной попытке отвлечь себя от удовольствия, пронизывающего все ее тело. От почти забытой тяжести в груди, жаждущей прикосновения его рук, и от тепла, разливающегося между ног. — Элли? — Эллис Луиза. Я назвала ее в честь бабушки. Видимо, она уже выросла из возраста, когда верят в сказки. Сложно представить, что ей уже восемь. — В восемь уже не верят в сказки? — К сожалению. — И что теперь? Клер зачарованно рассматривала его длинные пальцы, которые бережно вычищали песок между ее пальцами. Они были покрыты небольшими шрамами, которые обычно появляются от постоянного контакта с горячим металлом. Руки механика… — Балет? Лошади? — Балет — нет, — быстро ответила она. — Лошадей она обожает, но у меня нет на это денег. Честно говоря, мне все равно, что она выберет. Главное — чтобы она поменьше задумывалась о мальчиках. Сейчас дети так быстро взрослеют! — Так было всегда, Клер. — Правда? Наверное, мне задавали слишком много уроков… — А еще ей не давали достаточно свободы, чтобы она моталась по городу вместе с другими девчонками, привлекательными для мальчишек. Впрочем, ее никогда и не звали в компанию. По крайней мере, девчонки. Мальчики иногда косились на нее, но у них не хватало смелости подойти к ней. — Мне казалось, девочки моего возраста были гораздо старше и опытнее меня. — Похоже, ты наверстала упущенное. Она покачала головой: — Прошлого не вернешь. — В восемнадцать лет она была безнадежно наивна, полагая, что любовь и секс — одно и то же. Не желая думать о прошлом, она сказала: — В выходные мы с Элли поедем в строительный магазин, где она подберет себе что-то новое. — А тебе не стоит подождать и узнать, что задумал новый владелец, прежде чем вкладывать очередные деньги в дом, который тебе не принадлежит? — Пара рулонов обоев ничего не изменит. Когда он увидит, какая я примерная съемщица жилья, он, скорее всего, будет умолять меня остаться. Хэл оставил ее фразу без комментариев. Вместо этого придвинул стул, положил на него полотенце и поставил на него ее вымытую ногу. — А ты не должен быть на работе? — спросила она, пока он выливал воду в раковину и ополаскивал миску, прежде чем наполнить ее чистой водой и добавить туда антисептик. Она цеплялась за любой повод, чтобы не думать о его прикосновениях. — Нет, пока я не закончу, — сказал он, снова опуская ее ногу в воду. Но в этот раз он поднял ее, затем сел на стул и положил полотенце и ногу себе на колено, чтобы она разглядела рану. Это был именно тот момент, когда можно было пожалеть о том, что с утра Клер не надела самое красивое белье. Только сожалела она не о белье, а об отсутствии лака на ногах. «Никогда не выходи на улицу с ненакрашенными ногтями. Вдруг с тобой случится несчастный случай, и красивый незнакомец решит помыть тебе ноги». — Стекла нет. Всего лишь небольшой порез, — сказал Хэл, вытирая ее пятку перед тем, как приступить к пальцам. Она действительно очень сожалела о том, что не сделала педикюр. — Не подашь мне пластырь? Клер открыла пачку с большим квадратным пластырем и протянула ему. Ее руки тряслись, когда их пальцы соприкоснулись. — Ты замерзла. Выпей чаю, — сказал он, наклеив пластырь и продолжая держать ее ногу. — Слишком сладко, — сказала она, сделав глоток. — Отнесись к нему как к лекарству, — сказал он, и тут из его кармана раздался звонок телефона. — Мне пора. Не запускай рану. Если почувствуешь воспалительный процесс, обратись к врачу, он назначит курс антибиотиков. — Хорошо, док. Он поднял миску, вылил воду в раковину, вытер руки об полотенце и ушел. — Спасибо док, — повторила она себе под нос, слушая, как удаляются его шаги по гравию дорожки. Долгое время она не позволяла себе ни о чем мечтать. Теперь ее воображение заработало с новой силой: закрыв глаза, она все еще могла представить себе тепло его рук на своей лодыжке и легкие движения пальцев вокруг пятки. Клер только что вышла из душа, когда стук в дверь заставил ее подпрыгнуть. — Клер? Это Пен. Соседка. Она открыла окно и выкрикнула: — Минуточку, Пенни, сейчас спущусь. Она накинула рубашку и нацепила удобные джинсы. — С тобой все в порядке? Я была в магазине, и мисс Джад сказала мне, что видела, как тебя домой провожал мужчина. Возможно, жизнь в Крэнбруке изменилась до неузнаваемости за последние десять лет, но здесь по-прежнему ничего нельзя было сделать, чтобы через десять минут это не стало известно всему городу. Это значит, что Хэл Норт не живет в городе. Его бы заметили сразу, и Пенни давно принесла бы ей эту новость. — Пен, я упала с велосипеда. — Кто же это мог быть? — спросила Пенни десять минут спустя, после того как за чашкой горячего чая выслушала подробности случившего с Клер. — А ты не знаешь ничего нового? Я слышала, что поместье продано. — А кто тебе это сказал? — спросила соседка. — До понедельника официального заявления не будет. — Так кто купил поместье? Не бойся, я не скажу никому ни слова, пока не появится официального сообщения. Мне просто хотелось бы пока накопать интересных фактов. — Ну… — Пенни растягивала слова, словно резинку, угощаясь шоколадными печеньями. — Если верить слухам из офиса, имение купил миллионер-бизнесмен. — Ну конечно. Это и так очевидно. — Кто бы еще такое потянул? За право жить здесь надо заплатить миллионы. Да и плачевное состояние здешней экономики нуждается в весомых влияниях. — А какой у него бизнес? Не знаешь? У него есть дети? — Прости, это все, что я знаю. Мне звонила некая мисс Беатриса Вебб. Сегодня утром. Она хотела бы в понедельник обсудить со мной мое будущее в поместье. Женщина? А почему бы и нет? — Наверное, мне надо было расспросить ее поподробнее, но, честно говоря, я была так удивлена, что только подтвердила, что приду к ней на встречу. Клер сгорала от любопытства. — Похоже, новости хорошие. — Думаешь? Просто Стив работает не полный день, а для Гарри работа вряд ли найдется. Поэтому моя работа в офисе плюс деньги, которые ты мне платишь за то, что я сижу с Элли после школы, помогают нам держаться на плаву. — Пенни, поместью нужен будет секретарь. Новый владелец, будь то он или она, не откажется от твоей помощи. — Она не стала упоминать о своей просьбе насчет Гарри, озвученной Хэлу. Ей не хотелось тешить добрую женщину напрасными иллюзиями. — Судя по голосу мисс Вебб, она способна сворачивать горы, даже если одна рука связана у нее за спиной. — У нее, скорее всего, немало работы в Лондоне. — В Лондоне? — Думаю, именно там живут миллионеры. Поместье в деревне — это развлечение. Игрушка выходного дня, — добавила она. Если мисс Вебб планировала использовать территорию парка как охотничье угодье для небанальных деловых встреч, ей понадобится кто-то, кто хорошо знает местные распорядки. Кто будет заботиться о птицах, о форели. Хэл вполне подойдет. Клер снова почувствовала щекочущее нервы волнение и поспешила взять шоколадное печенье, чтобы скрыть его. Этот мужчина представлял для нее опасность, и она уже успела наделать глупостей. О чем она только думает? Хэл Норт никогда не заинтересуется педантичной женщиной, острой на язык. Горячий контакт их губ ничего не значил. — В понедельник на почте я слышала, что здесь будет оборудована гостиница и конференц-зал. — Сейчас ходит очень много слухов, — сказала Клер. — Это был бы не худший вариант. Мы должны признать, что главное здание вполне подходит для подобных целей. Здесь чудесная природа, а в дальней части Крэна можно было бы разместить поле для игры в гольф. — Правда? А много надо для этого места? Она улыбнулась: — Представления не имею. Но давай посмотрим на все с оптимизмом. Что бы ни задумал новый владелец, его появление означает новые рабочие места для строителей, ремесленников, садовников, то есть Стиву тоже будет чем заняться. — Возможно, и для Гарри что-то найдется, — повеселела Пенни. — Может, и мне часы прибавят. — Несомненно. А Гарри сегодня дома? — Он сказал, что у него сегодня учеба. Но я знаю, что его уроки заключаются в ловле мух. Она получила ответ на свой вопрос. — Ну если у него есть свободная минутка, может, он привезет мне велосипед? Я оставила его на тропинке. — Когда он вернется домой, чтобы совершить набег на холодильник, я попрошу его об этом. Как только соседка ушла, Клер метнулась к телефону и набрала номер администрации. — Администрация Крэнбрук. — Незнакомый голос был низким и очень уверенным. — Мисс Вебб? Добро пожаловать в Крэнбрук-Парк. Меня зовут Клер Тэкерэй. — Я вас внимательно слушаю. — Я из газеты «Обозреватель Мейбриджа». Насколько я понимаю, у Крэнбрук-Парка появился новый владелец, — сказала она вкрадчиво и, не дождавшись реакции, добавила: — Можете себе представить, сколько разных слухов гуляет сейчас по городу. Люди очень волнуются по поводу рабочих мест. Все очень надеются, что, если планируются новые проекты, для местных жителей это будет прибыльно в плане работы. На другом конце трубки все еще царило молчание. — Поместье и город всегда были тесно связаны, — продолжила Клер, чувствуя себя так, словно общается с каменной стеной, — пожалуйста, уделите мне полчаса и ответьте на мои вопросы по поводу судьбы поместья. Можете прокомментировать ситуацию для наших читателей? — А у вас люди не общаются друг с другом? — нетерпеливо заметила мисс Вебб. — Полчаса назад звонил ваш редактор, и я ответила ему то же, что скажу сейчас вам. Господин Норт не разговаривает с представителями прессы. Ого. — Прошу прощения. Я не была в офисе с утра, и если редактора больше интересуют сенсационные заявления для первой страницы, я подхожу к информации с точки зрения интересов обывателей. Как я уже сказала, парк и город… И вдруг до нее дошло… Она сказала «Норт». Нет. Наверное, она не расслышала. Или тут какое-то совпадение. Это невозможно… — Вы сказали «Норт»? — Поговорите со своим редактором, мисс Тэкерэй. У него все детали, необходимые для статьи. — Да… Благодарю вас, — ответила Клер, безнадежно слушая короткие гудки в трубке. Нет. Нет, нет и еще раз нет. Она повторяла это слово словно заклинание, пока бежала по ступенькам в кабинет к старому ноутбуку. Этого. Не. Может. Быть. На ее запрос выскочила масса ссылок. В мире оказалось немало Генри Нортов. Она скакала от одной фотографии к другой, пытаясь найти знакомое лицо. Дюжины фотографий, но наконец она нашла то, что искала, и испытала не меньшее потрясение, чем тогда, когда оказалась с ним в канаве лицом к лицу. Она отказывалась верить собственным глазам, хотя перед ней на экране монитора был открыт вполне реальный документ. Это был он. Хэл Норт. Во всей своей красе. Хэл Норт, которого она сбила с ног пару часов назад, был владельцем крупной транспортной компании международного уровня. Компании, логотип которой был хорошо известен тем, кто хотя бы раз стоял на автобусной остановке и наблюдал за интенсивным уличным движением. Мини-автобусы, грузовики, восемнадцатиколесники, не говоря уже об авиаперевозках и грузовых судах. Хэл Норт, ее Хэл Норт, был президентом известнейшей компании с оборотом в биллионы долларов. — Хэл! Ну наконец-то! Где тебя носило? — Би Вебб редко нервничала, но сейчас она выглядела по-настоящему обеспокоенно. — Я организовала встречу для работников поместья в понедельник. Но мне надо возвращаться в Лондон, как и тебе. — Прости. Я осматривал парк и заблудился. — Скорее собирал мусор, — сыронизировала она, наблюдая, как он затаскивает велосипед Клер в «лендровер». — Я не мог его так оставить, — сказал он, не имея желания рассказывать ей подробности. — Ну ладно. Консультанты уже договорились с подрядчиками, которые проведут здесь генеральную уборку. Нужно нанять персонал, чтобы просмотреть весь мусор, прежде чем отправлять его на свалку? — спросила она. — Вдруг в коробке с разбитым фарфором спрятана старинная китайская ваза? — Не стоит, — ответил он. — Эксперты уже прочесывали каждый миллиметр поместья в надежде обнаружить здесь клад. Мне понадобится экскаватор. Главная аллея, идущая вдоль ручья, сильно обветшала и может провалиться. Мы должны поручить кому-то из местных работников починить ее. Нам не нужны несчастные случаи. — Отлично, почему же ты купил это место? — В Крэне водится форель. Мне нравится ловить здесь рыбу, — сказал Хэл, доставая удочку Гарри Харкера из «лендровера». — Мне никто не звонил? Би покачала головой: — А ты ждал звонка? — Нет. — Если только Клер не решила позвонить и пожаловаться на работников парка, которые пользуются ситуацией в свою пользу, столкнувшись с девушкой в затруднительном положении. С другой стороны… — Может, звонили из местной газеты? — Здесь не может быть «может». Звонил редактор, желая получить детали о заявлении, которое будет напечатано в их номере в понедельник. Потом звонила какая-то девица, защищающая интересы обывателей… — У нее зазвонил телефон. — Не беспокойся, Хэл. Я объяснила, что ты не даешь интервью. Девица. Нетрудно догадаться, кто именно. Клер Тэкерэй была не настолько потрясена произошедшим между ними, чтобы проигнорировать новость о продаже имения. — Погоди, Кети… — Би прижала трубку к груди. — Что-нибудь еще? Мне надо срочно домой. Сегодня вечером у Кети выступление в школе. — Не беспокойся. Я все улажу. Можешь пригласить Кети сюда. Она посмотрит на оленя. — А ты остаешься? — спросила она. — На неделю. Или на две. Нужно починить крышу. Мне не повредит немного отдохнуть от офиса, — добавил Хэл, предупреждая ее протесты. — Ты сама мне это всегда говорила. — Строительство заборов и починка крыши — немного не то, на что я намекала. Спасибо за приглашение, но мы уже купили путевку в Италию, где сейчас солнечно. Я предпочитаю отдых у бассейна ловле кроликов голыми руками. — Я подумаю, — сказал Хэл, но они оба знали, что он этого не сделает. Он всегда путешествовал только по вопросам бизнеса. Он вспомнил насмешливый взгляд Роберта Крэнбрука и огляделся по сторонам. Было над чем поработать. Все обветшало, поблекло. Повсюду росли сорняки, темные пятна на стенах говорили о необходимости замены труб. Когда он был ребенком, это место было очень ухоженным. Сюда пускали только привилегированных особ и их окружение. Запретная территория для таких, как он. А ему было наплевать. Он нарушал правила, ходил на запрещенную территорию, обследовал все заброшенные и пустынные уголки и помещения. Он никогда не брал чужого. Ему просто хотелось пройтись по многовековому полу, потрогать древние плитки, впитать в себя историю, которой его лишили. Теперь он стал полноправным владельцем всей этой недоступной когда-то роскоши, но по иронии судьбы единственным местом в поместье, где не надо было проводить ремонтные работы, был дом, в котором он когда-то жил. А еще этот неожиданный поцелуй от Клер Тэкерэй. Воспоминание о нем все еще отзывались мурашками во всем его теле. Глава 5 Клер не могла оторвать глаз от экрана. Хэл Норт был изгнан из поместья сэром Робертом. Все, что у него было, — это его мотоцикл и море недовольства. И вот он вернулся президентом международной компании. Миллионером. Миллионером, которого она обвинила в отсутствии рыболовной лицензии. Миллионером, которому она предложила свои последние десять фунтов. Наверное, он сейчас смеется над ней. «Пусть смеется», — решила она, кликая по ссылкам в поисках информации о том, чем он занимался с момента отъезда и как заработал деньги. Она научит Хэла Норта больше не высказываться саркастически в адрес местной газеты. Интересные сведения для читателей? Их будет неимоверно много. Подобная история станет сенсацией, ведь она стала ее невольной свидетельницей с самого начала. Сенсацией для Крэнбрука и всего Мейбриджа. Возвращение блудного хулигана, покупка огромного дома, горячий секс с покинутой когда-то девушкой… Да-да! Но она всегда писала о реальности. Еще она не занималась сплетнями. Ей сказали сидеть дома до конца недели, и она решила воспользоваться свободным временем, чтобы написать пару статей в своем блоге для садоводов. Зазвонил телефон. — Привет, Брайан, — сказала она. — Клер… Как ты себя чувствуешь? — спросил он сочувственно. — Ты не могла бы немного разузнать о новом владельце Крэнбрук-Парка? Тебе не придется для этого выходить из дома. В конце концов, она ведь сама настояла на том, чтобы этот материал был поручен именно ей. — Что ты хотел бы разузнать? — Основную информацию. Откуда он, какая у него семья… Я пришлю тебе то, что у нас уже есть. Только если ты в порядке, — добавил он, заметив, что она не горит энтузиазмом. — Все нормально, я готова. Я хотела поработать со своим блогом, но это подождет. — Умница. — Заботливый болван, — пробормотала она после того, как повесила трубку. Вернувшись в кабинет, она проверила электронную почту и еще раз убедилась, что нигде в Интернете не проскочила новость о том, что Генри Норт купил Крэнбрук-Парк. В тот самый момент, когда всплывут детали и Брайан узнает, что новый владелец родился здесь, он сразу обратится к ней за подробностями. Она открыла новый документ и начала писать. Все, что она знала о Хэле. Родители, школа. Она направила электронное письмо недавно вышедшей на пенсию директрисе городской школы и переговорила с секретарем, которая перенаправила ее к учительскому совету, где должны были помнить Генри Норта. Она оставила им сообщения с просьбой перезвонить. Затем вновь занялась поиском информации в Интернете. Ей не терпелось узнать, как мальчишка-хулиган превратился в миллионера. Она ничего не обнаружила. Когда мисс Вебб сказала, что Норт не общается с журналистами, она не шутила. Он не был из тех, кого интересовала публичная жизнь. Он не встречался с супермоделями, не участвовал в телевизионных дебатах, не мелькал на страницах журналов о знаменитостях, не появлялся на светских вечеринках, иначе она бы его давно заприметила. Вряд ли у него были жена и дети, поцелуй, все еще горящий на ее губах, убеждал ее в этом. Несмотря на нескончаемые потоки девчонок, которые скрашивали его юность, когда он жил в поместье, ей почему-то казалось, что он не способен на измену. — Да ладно тебе, будь реалисткой, — пробурчала она себе под нос. Она ничего о нем не знала. К моменту, когда Клер собралась в школу, чтобы встретить дочь после занятий, у нее в распоряжении были сведения о мальчике, подростке и юноше Генри Норте, а также его школьные фотографии и пара забавных историй, описанных его учителями. Достаточно общая информации для отправки Брайану вместе с запросом поехать в Лондон, чтобы покопаться в недавнем прошлом Хэла. Он согласился моментально, убедив ее в том, что уже сам об этом подумал. Открыв заднюю дверь, она услышала хруст гравия. Гарри с велосипедом. Нет, не Гарри. Клер почувствовал головокружение. — Уходишь? — спросил Хэл. — Мне надо забрать Элли из школы, — сказала она, захлопывая дверь и направляясь к калитке. — Как нога? — Что? А, как новая. — Пятка немного болела, и идти по гравию было неприятно. — Ты что-то хотел, Хэл? — Я по поводу велосипеда. Давай я тебя подвезу. Поговорим по дороге. У калитки стоял старенький «лендровер», принадлежавший поместью. Хэл открыл дверцу. Кабина находилась слишком высоко, и ему пришлось слегка подсадить ее. — Все в порядке? «Все в порядке?» Восемь лет ее тела не касались мужские руки, и теперь это происходило уже второй раз за день. — Прекрасно, — отрезала она. — Итак, каков приговор моему велосипеду? — Он сильно пострадал. Придется заменить переднее колесо и крыло. Я попытаюсь сделать это сам. — Мог бы мне просто позвонить. — Внезапно она поняла, что в ее словах нет благодарности. — Я имею в виду, не стоило приходить из-за этого. — Я был в этой части поместья. — Осматривал владения? — Что-то вроде этого. Черт! В ее голове вертелась сотня вопросов, которые ей очень хотелось озвучить, а этим язвительным замечанием она лишила себя единственного шанса. Ей было просто сохранять невозмутимый профессионализм, когда речь шла всего лишь о его имени, о фотографии из файла, но сейчас, наедине с ним, она не могла оставаться беспристрастной и равнодушной. — Когда ты собирался рассказать мне, что это ты купил Крэнбрук-Парк? — спросила Клер, пытаясь исправить положение. — А ты бы мне поверила, если бы я сделал это сегодня утром? — Теперь уже мы этого не узнаем. Скорее всего, нет. — Нет. — Ее честность заслужила его улыбку. — К тому же я понимал, что ты прочитаешь об этом в понедельник сама. Группа мамочек посмотрели в их сторону. По городу поползут сплетни. — Мне пора. Я слежу за рабочими. — Так ты собираешься лично руководить всем, что происходит? — Ее репутация так долго оставалась безупречной, что, возможно, настал момент немного ее подпортить. — Просто планирую провести несколько дней, играя с новой дорогой игрушкой, — ответил он. — Насчет дорогой — даже не сомневаюсь. Но Крэнбрук — не игрушка. — Согласен. Как и остальные свои инвестиции, я буду доводить его до ума. — Как? Что ты планируешь делать? Он наклонился над ней, и она почувствовала тяжесть его руки совсем близко от своей груди и вдохнула знакомый аромат его кожи… — Тебе принесут велосипед, как только он будет отремонтирован. Она соскользнула на тротуар: — Попроси Гарри. Он может помочь с колесом. Он — как ты. У него золотые руки. — Она зарделась. — До свидания, Клер. — До свидания, Хэл. Спасибо, что подвез. «Довести до ума…» Может, он предупреждает ее о том, что дни, проводимые в коттедже с низкой платой за ренту в обмен на ремонтные работы, сочтены? Он предупреждал ее насчет траты денег на обои… — Мам! — К ней подлетела Элли. — Привет, ангелочек! Я сегодня пораньше пришла с работы, поэтому решила сама встретить тебя. Хочешь пригласить Саванну к нам на чай? — Нет. Я больше никогда не буду с ней разговаривать. Да, он мог позвонить, он должен был позвонить. Хэл это знал. Но, вернувшись в Крэнбрук, он все время хотел видеть Клер Тэкерэй по какой-то неясной для себя причине. Роберт Крэнбрук был прав. Владение парком стало его навязчивой идеей, он планировал его судьбу задолго до того, как поместье попало на торги. Он знал, что покупка — вопрос времени. Ему казалось, что все очень просто. Он знал, что почувствует, когда наконец станет владельцем. Но сегодня утром он вдруг увидел парня, очень похожего на него самого в юности. Такого же самонадеянного, не признающего авторитетов. А потом он столкнулся с Клер и Арчи. «МЕСТНЫЙ ПАРЕНЬ СПАСАЕТ КРЭНБРУК-ПАРК Уполномоченный представитель сэра Роберта Крэнбрука объявил сегодня утром, что поместье Крэнбрук-Парк было продано миллионеру Генри Норту. Для господина Норта, основателя и президента холдинга «Халко» — международной транспортной компании, — покупка поместья стала возвращением домой. Он родился в Мейбридже, оба его родителя работали на сэра Роберта Крэнбрука. Он посещал начальную школу Крэнбрука и среднюю школу Мейбриджа, прежде чем уехать и начать собственный бизнес. Мисс Мэри Бридж, учительница начальных классов на пенсии, хорошо помнит господина Норта и описывает его как жизнерадостного и энергичного ученика, а в средней школе он проявлял себя как многообещающий студент с прекрасными способностями к обучению. Бывшие жители поместья рассказывают, что он был заядлым рыбаком, и выказывают уверенность в том, что он с удовольствием будет заниматься ловлей форели в ручье, в честь которого парк и получил свое название. Генри Норт начинал свою карьеру, организовав небольшую курьерскую службу на своем мотоцикле, и вскоре оправдал наилучшие ожидания своих учителей, расширив бизнес до масштабов крупнейшей транспортной компании, известной не только в нашей стране, но и за рубежом. Всю неделю не умолкают разговоры на тему того, что тридцатитрехлетний господин Норт преобразует поместье в развлекательный гостиничный комплекс, но новый владелец держит эту информацию в секрете. Он только упомянул, что собирается «довести до ума» свою очередную инвестицию, что звучит обнадеживающе для местных жителей». «Обозреватель Мейбриджа», понедельник, 24 апреля — Отличная работа, Клер. — Брайан откинулся на спинку стула. — Мы прошерстили весь Интернет, но почти ничего не нашли о нем. Даже упустили тот факт, что он родился в нашем городе. Но ты ведь всю жизнь провела в поместье. Ты его знала? — Он немного старше меня. — Конечно. Наверное, ты была еще ребенком, когда он уехал. Здорово, что ты так быстро нашла школьные фотографии. — Спасибо, — ответила она и протянула ему документы, связанные с ее однодневной поездкой в пятницу. В Лондоне она пошла обедать в ближайшее к его офису кафе. Она чувствовала себя настоящим репортером, когда завязала разговор с девушкой, убирающей столы, притворяясь, что ей предложили работу в офисе. Скорее всего, сюда ходили в перерыв работники Хэла, и женщины были не прочь перемыть косточки своему красавчику боссу. — Я постаралась свести расходы к минимуму. Все, что я узнала, — это то, что информация о нем недоступна. Сколько может стоить фотография красивого миллионера, проживающего по соседству на главной странице? — Не знаю. — Женщины покупают газеты. — Ты права, но как часто мы сможем помещать там его фотографию? Пока мы не знаем его планов, это не сенсация. — Нам не нужны сенсации. Я буду писать статьи, — пообещала Клер. — Все, что нам нужно, — это его фотография на первой странице и текст на второй. Именно так продаются газеты с информацией о членах королевской семьи. — Плохо, что к его деньгам не прилагается титул, но невозможно получить сразу все. — Брайан улыбнулся, подписал ее чеки и отдал назад. — В данных обстоятельствах можно пробовать все, только в Лондон больше ездить не стоит. Телефон прозвонил один раз, два, три. Наконец в десятый раз. — Что ты хотела, Клер? — И тебе доброго утра, Хэл. — Доброго? Я что-то не заметил. — Тебе же хуже. Я пропалывала картошку в саду под ясным небом и теплым солнцем. — Надеюсь, ты не опоздала опять на работу. — Опоздала. Автобус пришел позже. Как там мой велик? — Я проверю. Что-нибудь еще? — Может, расскажешь мне о своих планах на Крэнбрук-Парк? — вкрадчиво спросила Клер, пробуждая в нем чувство, которое он никак не мог понять. Неужели Роберт Крэнбрук был прав? Неужели это конец, а не начало? — Расскажи что-нибудь, о чем я смогу написать статью. — Напиши, что это не твое дело. Она услышала горечь в его словах. — Нет… мне нужны детали… Она что, смеется? — Что это не касается Клер Тэкерэй? — Ладно, не будем пока об этом. Я думала, ты сможешь объяснить жителям, зачем ты закрыл проход на главной аллее вдоль Крэна. — Твоим читателям не все равно? Никто не жаловался. — Видимо, ты не читаешь раздел с письмами. — Я вообще не читаю «Обозреватель», — солгал он. — Я уверен, что всем абсолютно наплевать на то, что происходит. — Какой ты циник. Это не так. — Без комментариев. — Я тебя поняла. Ладно. Справлюсь и так. — Клер, как твоя нога? — Останется шрам на всю жизнь. Скоро с тобой свяжутся мои адвокаты. Отличная получилась бы статья. Землевладелец-миллионер сбит с ног арендатором. Арчи тоже молодец. В прошлом году он загнал любителей прокатиться на квадроциклах прямо в ручей. Я пришлю тебе ссылку на статью. — Ты не станешь доносить на Арчи, — сказал Хэл, услышав сигнал входящей почты. — Откуда у тебя мой адрес? — Без комментариев. Неплохая фотка, правда? — Не верь ничему, о чем пишут в газетах, и только половине того, что видишь собственными глазами. — В трубке раздался вздох. — Ну что там с велосипедом? — Спроси у Гарри. Он им занимается. — Ладно. Хэл… — Да? — Спасибо, что дал ему шанс. Приглашение на чай с пирогом все еще в силе. В любое удобное время. — Просто не звони мне больше и считай, что мы квиты. — Он положил трубку, чтобы не позволить себе передумать. — Написала статью, Клер? — «Скучая по дому», — сказала она, кидая взгляд на заголовок. — Сегодня день не богат новостями. — Тим Мэтью, редактор спортивного блока, любил поворчать. — Мы в Мейбридже, Тим. Здесь всегда мало новостей. Амбициозный журналист умеет создавать сенсации сам. Или журналист, который отчаянно боится потерять свое рабочее место. Журналист, который все бы отдал за то, чтобы не пообещать пару дней назад редактору новостного отдела постоянные статьи на тему Хэла Норта. — Нет ничего плохого в амбициях, — ответил Тим, — но тебе придется придумать что-нибудь получше, чем перекрытие главной аллеи в связи с ремонтом. Она это знала и без него. Брайан уже подошел к ее столу. — Речь идет не об аллее, Тим, а о том, что ее реконструкцией занимается землевладелец-миллионер. К тому же высокий и темноволосый. Классические эпитеты, идущие вместе с богатым и могущественным. — Людям скоро наскучит однообразная диета, состоящая из одного блюда. — Мне только что рассказали, что он отменил традиционный пикник для плюшевых мишек. Какое у него на это право? — спросила Клер, пытаясь говорить как можно более убедительно. — У Генри Норта? Нового землевладельца-миллионера? — спросил Брайан, цитируя ее слова. Тим усмехнулся: — Лично я его понимаю и не виню за то, что он не хочет, чтобы дюжина ребят бегала по территории его только что приобретенного поместья. — На твоем фоне гоблин покажется добрым и милым, — заметила Клер. — Благотворительному комитету, проводящему мероприятие, будет нелегко, — произнес Тим.. — Все мы пережили потрясение, когда поместье было продано в одночасье мужчине, который не имеет никакого отношения к дворянскому титулу, — добавил Брайан. — Быстро, правда? Словно Хэл долго наблюдал за всем происходящим, — сказал главный редактор. — Если только у тебя нет договоренности с налоговым инспектором. Инвесторы просто ждут выгодных сделок. Ждут, когда будет назначена низкая цена. А она должна была быть низкой, учитывая то, каких вложений требует поместье. — Думаю, так оно и было. — Несомненно, Норт в первую очередь начнет строительство на лужайке возле Мэйа. Там будет частная резиденция на берегу реки. Вдалеке от главного здания. Идеально. — Что? Но это же лужайка Арчи! — запротестовала Клер. Конечно, он был прав. Это было идеальное место. Чтобы потанцевать на могиле сэра Роберта. Наверное, Хэл испытывает нескрываемое злорадство триумфатора, заставляя сэра Роберта наблюдать, как тысячелетняя история семейства Крэнбрук стирается с лица земли. — Он не сможет согласовать это. — Думаешь, человеку типа Норта не удастся договориться с чиновниками? Если местный комитет по планированию заупрямится, он обратится к государственному секретарю с просьбой выдать разрешение на проведение работ. У него есть много друзей. Вот тебе и история. — Я не смогу написать подобное! Кстати, что будет с бедным Арчи? — Не смеши меня! Можно подумать, миллионерам есть дело до ослов. Он избавится от него в течение ближайших дней. Можешь обратиться к нему за прошением. Или ты приберегаешь подробности для новой статьи? — Конечно нет. Но он всегда был так мил со мной. В смысле, Арчи, — быстро добавила она, прикрывая ладонью рот. О Хэле Норте она сказала бы по-другому. — Тогда напиши про котлеты. Миллионер собирается сделать начинку для пирогов из талисмана Мейбриджа… — Заткнись уже, Тим, — пробурчала Клер, когда Брайан вышел. — Дети! Дети! — Джессика Диксон, редактор, подняла голову от компьютера. — Все, что вас должно волновать на сегодня, — это новость о том, кто станет феей-крестной в этом году. Или крестным. Шансы у всех равны. — Уже вижу Тима в пачке и с крылышками, — рассмеялась Клер. Глава 6 «Стартовала акция «Загадай заветное желание»! Пришло время фее-крестной из «Обозревателя Мейбриджа» взмахнуть волшебной палочкой и исполнить заветные мечты жителей города. За прошлые годы мы провели благотворительные сборы, обращаясь к местным предпринимателям. С помощью волонтеров на эти деньги был перестроен дом престарелых и оборудован новый спортивный зал, а старый кинотеатр — превращен в современный развлекательный центр. Что на очереди? Просим вас сообщить, какой проект кажется вам наиболее значимым». — Ты это видел? Хэл бросил взгляд на газету, которую протягивала ему Би Вебб. — Фея-крестная из газеты «Обозреватель Мейбриджа»? — спросил он равнодушно, не обращая внимания на новости на первой полосе, а пытаясь внимательнее рассмотреть мультяшную фею с волшебной палочкой в руках. Она была очень похожа на Клер Тэкерэй. — Если бы. Судя по статьям из газеты, с того момента, как ты сюда приехал, Мейбридж стал городом, в котором нет места развлечениям. Он бросил газету в мусорное ведро, пытаясь не думать о том, как она названивала ему каждый день и пыталась выведать его планы на будущее. Не думать о том, что он сидел за своим столом и ждал ее звонка. Смотрел на часы, когда она задерживалась. Ее голос, такой чистый и уверенный, постоянно звучал в его голове. — Мне нужно, чтобы кто-то был в офисе постоянно, Би, — сказал он, меняя тему разговора. — Спроси, пожалуйста, Пенни, сможет ли она выходить на полный день. — Почему бы тебе просто не поручить рабочим решать все вопросы самим? Он не знал ответа на этот вопрос. Клер понимала, что Тим просто пытается немного поднять ей настроение, но у нее не получалось выбросить Арчи из головы. Она чувствовала некоторую ответственность перед ним, и если сэр Роберт с симпатией относился к животному, у Хэла Норта были все основания считать ослика препятствием для успешной рыбной ловли. Она подняла глаза на Брайана, остановившегося около ее стола. — Как продвигается история о пикнике для плюшевых мишек, Клер? — Как раз сейчас работаю над ней. Я подумала, может, стоит сходить пофотографировать природу Крэнбрука? — Не надо. Я уже отправил туда Маркуса сегодня утром. С другой стороны… Никому не повредит, если ты немного попытаешься разведать обстановку. Походи, пофотографируй, понаблюдай, какие работы планируются. Можешь пойти прямо сейчас. Только возвращайся потом на работу. Как только Би ушла, Хэл направился к гаражу. У велосипеда Клер все еще не было колеса. С момента аварии прошло уже больше недели — наверное, отсутствие средства передвижения доставляло ей неудобства. Но когда велосипед починят, у нее не будет больше причин звонить ему. — Гарри? Он услышал хорошо знакомый металлический скрежет. Пошел на звук и оказался в своей юности, увидев парня, склонившегося над полусобранным мотоциклом. Дома Клер переоделась в брюки и ботинки, сунула фотоаппарат в карман и пошла на лужайку. Это была классическая цветочная поляна, на которой веками паслись овцы, кролики и с недавних пор — Арчи. Только его там не оказалось. Она решительно отправилась на поиски Хэла, чтобы выяснить, куда подевалось животное. — Дай мне гайку. — Какую? Эту? Хэл, лежащий на боку перед мотоциклом, стремительно повернул голову и чуть не выронил из рук какой-то механизм. Клер Тэкерэй в брюках, идеально обтягивающих ее великолепные длинные ноги, протягивала ему совсем не ту деталь. — Не смешно. Каждый, у кого есть хоть немного мозгов, способен догадаться, что мне нужна другая. — Прошу прощения. — Клер подняла небольшую гайку, на которую он указывал, но вместо того чтобы отдавать ему, зажала ее в кулаке и спросила: — Где Арчи? «Арчи?» — Гайку! — Ему было нелегко держать в руках такую махину. — Его нет на лужайке. — Мне не нужны новые несчастные случаи с участием осла и квадроциклистов. — Не надо было отправлять тебе ту ссылку, — сказала она, игнорируя вид его сжатых от напряжения пальцев. — Что ты с ним сделал, Хэл? — Дай мне гайку и услышишь ответ. Она протянула ему деталь. — Возможно, ты не заметила, но я не могу дотянуться. Клер сделала шаг вперед и стала совсем близко. Он мог почувствовать запах скошенной травы на ее ботинках и детально рассмотреть ее восхитительные формы. — Может, спустишься вниз? Она встала на колени, и он смог заметить блеск ее нежной кожи, влажной от быстрой ходьбы, пряди волос, выбившихся из пучка, огромные серые глаза. Словно фея сошла со страниц сказки. Он взял гайку, заметив, что ее рука дрожит. На мгновение их глаза встретились. — Теперь мне нужен гаечный ключ. Зажми здесь. — Я испачкаюсь в машинном масле. — Жаль, но мне некому помочь, кроме тебя и Гарри. А Гарри я не вижу. Что ты с ним сделала? — Отправила его пить чай. Я хотела поговорить с тобой, Хэл. — Отлично сработано, Клер. Но я… — Без комментариев — я помню. Это не по работе. — Нет? — Она действительно переживает по поводу осла? — Значит, мы оба сейчас отлыниваем от работы. Я вспоминаю юность, а ты? — Как обычно. Слухи, пустая болтовня… — Значит, это может подождать, пока я не закончу с мотоциклом. И Хэл продержал ее в гараже полтора часа, заставив ассистировать в починке мотоцикла. К моменту, когда работа была сделана, Клер научилась предугадывать каждый его шаг. Из них получилась отличная команда. — Можно подумать, ты уже этим занималась, — сказал Хэл, передавая ей салфетку, чтобы вытереть руки. — Я пару раз разбирала и собирала свою газонокосилку. — Ты полна сюрпризов, — сказал он, поднимаясь и протягивая ей руку. — Может, пойдем посмотрим, удалось ли Гарри включить чайник? Может, ты принесла обещанный пирог? Или ты была слишком занята прополкой картошки? — Хэл… — Арчи в конюшне, — сказал Хэл, смилостивившись. — Он будет находиться там, пока лужайка не будет огорожена новым забором. — Уф! — А что я, по-твоему, мог с ним сделать? — Ничего, — ответила Клер слишком быстро. — Просто… Один из моих коллег предположил… Забудь. — Она покраснела. — Глупое замечание. Что-то по поводу мяса для шашлыка. — Видимо, мне остается радоваться, что ты решила сначала спросить меня, прежде чем начать оплакивать безвременно ушедшего ослика в очередной статье. — Ну, мы не так уж безнадежны в «Обозревателе», чтобы начать фабриковать истории. Я веду себя вполне сдержанно. — Я должен быть тебе за это благодарен? — Я же не написала о том, как ты подвергся атаке велосипедистки на тропинке для пешеходов, как сломался велосипед, как образовались ушибы и синяки, о том, как ты потребовал компенсации. — А почему? Клер посмотрела на свою рубашку и попыталась оттереть масляное пятно. Если она упомянет о том штрафе, который он ей предъявил, он, в свою очередь, обязательно напомнит ей о том, с каким энтузиазмом она его оплатила. — Ты сам знаешь почему, — ответила она. — Ты не объяснила мне, почему ты так деликатничаешь. Разве это не твой общественный долг — сообщить согражданам о моем темном прошлом? Он так близко. Совсем близко… — Ты ничего не написала о моем изгнании, — произнес Хэл. — Или о граффити на стенах фабрики Крэнбрука, или о том, как я въехал на мотоцикле по ступеням, ведущим к главному зданию, и остановился у парадного входа. Почему, Клер? — Ты был ребенком. Мне интереснее, чем ты занимаешься сейчас. — И это было правдой. Он жил в другом мире. — Ты… наделал много глупостей? Хэл улыбнулся, и когда его рука коснулась ее, все тело обдало волной жара, поднявшейся от губ и спустившейся к низу живота, как это случилось при их поцелуе. То, что с ней происходило, ужасно пугало ее. Ее мысли все время возвращались к его рукам в пятнах машинного масла, к его поцелую… — Ты правда въехал на мотоцикле в парадный вход главного здания? — А ты не знала? — Он был удивлен. — Со мной мало кто разговаривал. — Боже, это прозвучало так патетически! — Тебя за это сэр Роберт выгнал из поместья? — Это сделал не сэр Роберт, Клер, а твой отец. — И Хэл отпустил ее руку. — Мой отец? — Естественно, по поручению Роберта Крэнбрука, но я прекрасно видел, какое удовольствие он получал от выполнения этого задания. — Я не знала. — Клер сглотнула. — Хотя это и не важно. Меня гораздо больше интересует, как местный хулиган превратился в миллионера. — Правда? К сожалению, его реакция подсказывала ей — он догадывался о том, что она испытывает к нему. — Ты ведь журналистка. В твоей профессии невозможно преуспеть, не научившись быть безжалостной. — Тебе это качество тоже принесло успех? — По-другому не бывает. Согласись, в мире журналистики ведь не задумываются о том, кому будет больно, пока газеты продаются. Она приготовилась возразить, но закрыла рот и вздохнула: — Я уже объяснила, что это не связано с моей работой. — Настоящий журналист, Клер, всегда начеку. — Значит, я ненастоящий журналист. — А кто? Ты просто играешь в журналиста? Она покачала головой, словно пытаясь отрицать очевидное, но в глазах ее отразилась такая печаль, что ему стало искренне жаль ее. Какого черта она выбрала профессию, которая совсем ей не подходит? — Тебе станет легче, если я скажу тебе, что это я приучил Арчи к яблокам, чтобы сделать из него часового? — Часового? — Подкармливаемый яблоками, он научился поднимать шум каждый раз, когда кто-то подходил близко, когда я занимался браконьерством. — И давал тебе время исчезнуть. — Клер улыбнулась. — Видимо, яблоки у тебя появлялись с деревьев в моем саду? — Именно. — Теперь я кажусь себе совсем глупой. — Ты и выглядишь так. — Хэл приподнял ее лицо за подбородок и стер с него остатки машинного масла свежей салфеткой. Ее кожа таяла теплом под его пальцами, а ее мягкие розовые губы были приоткрыты, словно призывая его к новому поцелую. Не к тому грубому, наказывающему поцелую, которым он наградил ее в тот день на тропинке, но чему-то совсем иному. — Оттер? — Нет, я сделал только хуже, — сказал он, опуская руку и отворачиваясь от нее. — Лучше тебе умыться. Вряд ли ты захочешь появиться на улице в подобном виде. Гарри сидел на кухне и опустошал коробку с печеньем. — Перерыв на обед закончился. — Правда? А… да. Мистер Норт… Хэл. Я… — Он не решался спросить. — Могу я завтра прийти с другом, чтобы он тоже понаблюдал за тем, как вы работаете? Мы хотели бы открыть мастерскую и… — Да, да. А теперь возвращайся к работе. — Ты очень добр к нему, — сказала Клер, когда Гарри исчез за дверью. — Мне это ничего не стоит. Для меня это потакание собственным прихотям. — Помощь Гарри стоит дорогого. Возвращение в юность нельзя обесценивать. — У меня нет на это времени. — Неужели? — вздохнула она и ушла мыть руки. Клер тщательно умылась, сполоснув холодной водой шею и лицо, чтобы хоть немного охладить пылающий внутри жар. Стоя во дворе с Хэлом, она была уверена, что он снова поцелует ее. Но на этот раз он уже не собирался ее наказывать, даже если она этого заслуживала. В какой-то момент она забыла обо всем, ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног и все переворачивается с ног на голову. Теперь она собрала волосы обратно в пучок и переколола заколку. Попыталась восстановить хаос во внешности и привести в порядок разбежавшиеся в разные стороны мысли. Что она себе позволяет? Взгляд в зеркало лишил ее последней надежды на приведение себя в порядок. Ей следовало переодеться, прежде чем возвращаться на работу. Хэла в кухне уже не было. Она открыла зеленую дверь на лестницу, ожидая увидеть там пустые стены. Но, как и раньше, здесь висели семейные портреты. — Осматриваешься? — Меня удивляет, что портреты все еще здесь. Разве наследие предков продается вместе с поместьем? — Зависит от того, чьи это предки. — Бедный старик сэр Роберт. Наверное, ему сейчас очень тяжело. — Он сам сделал неправильный выбор, Клер. И теперь должен нести за это ответственность. — А ты никогда не совершал ошибок? — спросила она. — Когда женился. А ты? — А я влюбилась не в того парня. Не уверена, что там речь шла о выборе, но я предала семью. — А Роберт Крэнбрук предал свою семью. Он протянул ей дымящуюся кружку и провел в небольшую обветшалую, но вполне уютную гостиную с французскими окнами, выходящими на розовый сад. — У меня сердце щемит, когда я вижу, в какой все разрухе. У меня начинают руки чесаться, и хочется схватиться за садовые ножницы. — Ты любишь садоводство? — Меня очень привлекает возможность приведения в порядок хаоса, — сказала Клер. — Здесь хаос на любой вкус. Никто не заботился о саде с тех пор, как жена Крэнбрука бросила его. — Пожалуйста, скажи, что ты собираешься здесь делать? Высадить стройные ряды грунтовых растений? Одного цвета, одной высоты… — Ты сама это сказала. Создать порядок из хаоса. — Я не говорила о… Некоторые розы очень старые, Хэл. Раритетные сорта. — Старые, отжившие себя, раритетные сорта. — Надо быть очень бесчувственным, чтобы уничтожить розы. В любом случае прежде надо переговорить со специалистом. Тебе может понадобиться ландшафтный дизайнер в процессе реставрационных работ. — А потом везде появятся рекламные щиты? Нет, спасибо. Остановлюсь на грунтовых растениях. — Все, чего они попросят, — это установить небольшую табличку, чтобы был признан их вклад. Я видела подобное в других парках. — И какой им в этом интерес? — Думаю, в данном случае им понравится идея использовать новейшие методы селекции из раритетных сортов, — предположила Клер. — Маркетологи могут написать книгу об участии фирмы в реставрационном проекте, которую ты будешь продавать гостям, появятся статьи в журналах по садоводству. Все останутся в выигрыше. Мне пора на работу, Хэл. — В следующий раз приноси с собой пирог. — Это приглашение с открытой датой? Я сделаю кекс с домашним малиновым вареньем. — До свидания, Клер. — Я сама варю варенье. Из малины, которую выращиваю в саду. — Просто замечательно. И не забудь, что ты задолжала Арчи два яблока. Приходи к нему. По-моему, он скучает. — А ты сам, Хэл? Не слишком большой дом для одного человека? — Два яблока и кекс с малиновым вареньем, — сказал он. — Еще можешь прислать мне координаты специалиста по розам. На случай, если я передумаю. Глава 7 Клер шла домой, еле передвигая ноги. Были хорошие новости, но были и плохие… С одной стороны, она узнала, что с Арчи все в порядке. Дело сделано. Но когда она зашла во двор гаража и увидела Хэла, лежащего на земле около мотоцикла, ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она тоже вернулась в свое детство. Но теперь она уже не была аутсайдером. Она работала рядом с ним, в команде. Так больше не могло продолжаться. На подсознательном уровне она всегда догадывалась, что ее отец был замешан в истории с Хэлом. Ведь он был управляющим при Роберте Крэнбруке. Он нанимал и увольнял работников, оплачивал счета, организовывал охотничьи и рыболовные праздники. Он нес ответственность за соблюдение порядка. Теперь она поняла, почему Хэл повел себя так грубо с ней, когда они столкнулись. И дело было не только в ударе. Она была Тэкерэй и на его месте тоже не захотела бы иметь с ней ничего общего. Она села на скамейку, вытащила телефон и набрала номер Брайана. — Где ты пропадала? — спросил он. — Поместье очень большое, Брайан, но ничего интересного я не обнаружила. — Ничего? — Ничего. Но до меня дошли слухи, что мистер Норт собирается реставрировать розовый сад. — И?.. — Но это ведь известный сад. С длинной историей. Я только потеряю время, возвращаясь в офис. Я немного поищу информацию дома, и, возможно, к завтрашнему дню уже будет готова статья. — Завтра мы пишем о пикнике для плюшевых мишек. — Я еще не закончила статью. — Я сделал это за тебя. Статья про сад может выйти в субботнем приложении. — Норт слушает. — Хэл… — Клер… Второй раз за день. — Прошу прощения, но хочу тебя отговорить от отмены пикника для плюшевых мишек. — Мне жаль. — Без вариантов? — Абсолютно. — Очень плохо. Жена редактора новостного отдела — казначей благотворительного общества по защите животных и очень заинтересована в проведении этого мероприятия. — С удовольствием почитаю завтрашний выпуск. — Только если готов увидеть свою фотографию на первой странице, на которой ты в возрасте шести лет, одетый сам как плюшевый медведь, — сказала она. — Беру свои слова назад. Ты достаточно беспощадна. — Ты прав. — Но почему бы не провести его в Мемориальном парке? — предложил он. — Не подойдет. Нужны деревья. — Ты ведешь себя нелогично. — Ты можешь передумать, пока газета не ушла в печать. — Не дыши так прерывисто. — Ты прав. — Ей не хотелось вешать трубку. — Я забыла спросить Гарри насчет велосипеда. — Очевидно, таких колес больше не производят. Но он ищет замену среди подержанных товаров. Я бы купил тебе новый велосипед, но боюсь, ты скажешь миру, что я пытаюсь подкупить тебя за молчание. — Не миру. Всего лишь Мейбриджу. — До свидания, Клер. Хэл вытащил газету из мусорной корзины, снова посмотрел на мультяшную фею. Волосы Клер были все такого же изумительного кремового оттенка, постоянно выбивались из-под черепаховой заколки и спускались мягкими кудряшками по ее щекам. Держась от нее подальше, ему еще удавалось сохранять хладнокровие. Помнить, что она была дочерью его врага. Но когда она приближалась и он чувствовал ее аромат — смесь запахов шампуня, мыла и весенних колокольчиков, когда он видел улыбку ее искрящихся глаз, он снова хотел повторения поцелуя. Но этого больше не случится. Затащить Клер Тэкерэй в канаву… Прислонить к могучему дубу в поместье… Положить на королевское ложе… Он представлял себе, как мягкие волны ее распущенных волос лягут на ее нежные обнаженные плечи. Он таял в мечтах, когда ему следовало думать о побелке потолка в танцевальном зале. Настоящий журналист никогда не предупредил бы его о том, что появится завтра на первой странице газеты. Хэл набрал в Интернете сайт местного «Обозревателя» и пробежал глазами список его работников. Она была ближе к концу — уверенная блондинка, смотрящая на мир с улыбкой, совсем не похожая на растерянное, покрытое грязью существо, которое он извлек из канавы. Клер так и осталась принцессой, несмотря на то что удача отвернулась от нее. Она была умна, но у нее не хватило рассудка, чтобы избежать банальной ловушки. Зная ее мать, он не сомневался, что та готова была первым же автобусом отвезти ее в клинику и заставить избавиться от нежелательной беременности. А может, и не нежелательной. Она же сказала, что была влюблена. Хэл снова бросил взгляд на фею. Он вернулся, чтобы заставить ее заплатить. Пока он двигался в противоположном направлении. * * * — Все внимание! Послушайте меня минутку! — Джессика Диксон встала по центру комнаты и оглянулась по сторонам. — Как вы знаете, на прошлой неделе стартовала наша компания «Загадай заветное желание», и к нам уже поступило немало интересных предложений. Группа «Мамочки и детки» настаивает на строительстве детской площадки в Мемориальном парке, еще у нас имеются запросы на реставрацию набережной после прошлогодних ливней, — решительно продолжала она, игнорируя саркастические замечания коллег. — Еще мы получили немало писем относительно оказания помощи особо нуждающимся людям. И самая хорошая новость — это то, что в этом году уже есть спонсор для нашего начинания. — Спонсор? Значит, у нашей феи будет логотип на крыльях? — пошутил кто-то. — Нет, не будет. Наш спонсор — не компания, а частное лицо, и за это мы должны благодарить Клер. — Почему? — спросила та. — Что я такого сделала? — По всей видимости, твоя одиночная компания по оказанию теплого приема новоприбывшему хозяину принесла свои плоды. Неужели Хэл? — Вы хотите сказать, что в этом году спонсором будет Генри Норт? — Ну наконец-то дошло! — А что он предлагает? Деньги? Рабочее время? — спросила Клер, пытаясь не думать о его напряженных мускулах под зеленым комбинезоном и о мягком кашемире свитера. — И, что еще важнее, чего он хочет взамен? — Все, что мне известно, — это то, что он готов спонсировать любое «заветное желание», которое мы выберем главным в этом году. А взамен он попросил два одолжения. Первое — мы поможем ему с его собственным желанием. — Желанием? А что, мы можем чем-то помочь мультимиллионеру? — спросил чей-то удивленный голос. — Уволить Клер? — предположил Тим, в которого тут же полетела газета, опрокинув на пол кружку с кофе. — И второе, — продолжила Джессика, — он хочет сам выбрать фею-крестную в этом году. — Наверное, ей станет какая-нибудь модель, с которой он встречается. — Хорошо бы! Тогда о нас напишут в журнале про знаменитостей. — Нет! На Клер уставились все присутствующие. — Он не любит подобную публичность. — Да? А ты откуда знаешь? — Она — местный авторитет для Генри Норта. — В любом случае это не может быть кто-то со стороны. — Ты права, Клер, — одобрила ее предположение Джессика. — Это не рекламная акция. Это важное событие для горожан. Можешь уделить нам минутку? Мисс Армстронг хотела бы поговорить с тобой. Тим, пытающийся стряхнуть кофейные капли со своей рубашки, иронически воскликнул: — Приплыли! Клер ненадолго задержалась у дверей и, натянув широкую улыбку, чтобы бравировать перед коллегами, заметила образец первой страницы следующего выпуска газеты. На глаза попались слова «Мистер Скупердяй, не любящий плюшевых мишек». — Дамы и господа. — Она взмахнула шариковой ручкой, словно волшебной палочкой, и сделала небольшой реверанс. — Оставляю вас сражаться за место на первой странице, а сама надеваю крылья и улетаю вытряхивать деньги из мистера Скупердяя. Она ожидала услышать хохот. По крайней мере, веселое хихиканье. Бросила взгляд на Тима, который всегда понимал ее чувство юмора. Тот застыл на полпути, не рискуя продолжать борьбу за чистоту рубашки. И вдруг в ее сознании проскользнуло подозрение, от которого свело живот. Она повернулась. За ней стояла Виллоу Армстронг, президент группы периодических изданий «Армстронг», владелица «Обозревателя Мейбриджа» и дюжины подобной ей газет по всему региону. А рядом с ней — Хэл Норт, прожигающий ее взглядом своих изумительных глаз. — Хэл… Кажется, ты знаком с Клер Тэкерэй? — Да, знаком, — ответил он с серьезным выражением лица, но озорной блеск в его глазах выдавал то, что конфузная для нее ситуация доставляла ему наслаждение. На нем не было сегодня зеленого комбинезона, от него не пахло машинным маслом. Он был одет в темно-серый твидовый костюм, который прекрасно сочетался с образом воспитанного джентльмена, приехавшего в небольшой город улаживать свои инвестиционные дела. — Клер, мистер Норт прочитал в газете о нашей программе «Загадай заветное желание» и предложил свою финансовую поддержку проекту. Поскольку ты выразила страстное желание освещать историю Крэнбрук-Парка, он попросил работать именно с тобой. Все ждали ее реакции, и, конечно, не того слова, которое вертелось на кончике ее языка. В редакторской царила полная тишина. Теперь они сблизятся еще сильнее. И это уже не канава, не мотоцикл. Это возможность постоянно общаться с ним, разузнать, чем он занимался все эти годы. Понять, зачем он вернулся. У нее появится возможность написать биографию очень успешного, закрытого для публики бизнесмена. Сделать нечто значимое. Нечто большее, чем нужно «Обозревателю». Возможно, статью напечатают в журнале о светской жизни, принадлежащем холдингу «Армстронг». Возможно, она дойдет даже до национальной газеты. Сделает серьезный карьерный шаг. Клер должна была чувствовать себя счастливой. Она тяжело вздохнула и протянула ему руку: — Хэл… Так неожиданно. Ты всегда говорил, что не общаешься с прессой. — Поэтому ты мне перестала звонить? — Я не видела в этом смысла. — Никогда не сдавайся, Клер. Если проявить немного настойчивости. — Его рука держала ее ладонь немного дольше, чем того требовало официальное рукопожатие, и немного крепче. — Я открыт к диалогу. — Благодаря кексу с малиновым вареньем? — Я думал, ты сама мне его принесешь. — Я была немного занята. Как ты планируешь поддержать наш проект? — спросила Клер, пытаясь игнорировать то, как настойчиво его холодные пальцы сжимали ее ладонь. Холодные пальцы, но горячее сердце? Ее колени тряслись. Ее губы горели. Она положила свободную руку на дверную ручку. — Ты ведь владеешь компанией по перевозке грузов? — спросила она наконец. — Нам всегда нужна помощь в развозе пожертвований, которые делают люди. — Давай обсудим детали за чашкой кофе. — Кофе? — глупо повторила Клер. Она была слишком растеряна, чтобы обсуждать с ним что-либо за чашкой кофе или любым другим напитком, который он мог предложить. Ей следовало привести в порядок мысли, колени, все остальное, чтобы справиться с ситуацией. За ней наблюдали ее босс, ее редактор. Она должна была оставаться профессионалом. Беспристрастным. — К сожалению, это невозможно, — сказала она, надеясь, что в ее тоне не прозвучало отчаяние, которое она чувствовала. — Кофе придется отложить на другой день. Я уверена, что Виллоу объяснила тебе, что обязанности феи-крестной — волонтерская работа. Основным приоритетом для меня является моя работа в офисе, а через двадцать минут у меня назначено интервью с женщиной, родившей тройню. Подобные истории очень нравятся нашим читателям, поэтому я отправляюсь в родильный дом. Может, мне позвонит мисс Вебб и назначит время встречи? Я с радостью приду к тебе в офис. Как поживает мотоцикл? Она увидела, как поблекли его глаза и на лице появилось озадаченное выражение. Она не должна была приоткрывать тайную занавесь над их историей с велосипедом. Тем более ей стоило промолчать о мотоцикле. — А розовый сад? «Заткнись!» — Почему бы мне не подвезти тебя в роддом, а потом ты дашь мне советы по поводу грунтовых растений за обедом? Ты ведь обедаешь? Клер очень не любила терять контроль над ситуацией. Однажды это случилось, но она поборола хаос, в который превратилась ее жизнь, создав уютный дом, вырастив сад, воспитывая маленькую дочку. И вот опять. Она потеряла контроль, когда врезалась в него на пешеходной тропинке. Ужасно. Упорно работая, надеясь на то, что общественный транспорт придет вовремя и постоянно думая о том, как бы не опоздать в школу за Элли, она чувствовала себя жонглером, идущим по канату. — Не волнуйся насчет тройни, — вмешалась Виллоу. — Я умирала от любопытства, мечтая посмотреть на них. Думаю, если напишу пару параграфов сама, это не причинит вреда «Обозревателю». А еще мы поговорили с Брайаном, — продолжила она, — и решили, что наш проект «Загадай желание» стал довольно масштабным, и нужен кто-то, кто будет полный день заниматься его координацией. Поддерживать связь с местными компаниями, волонтерскими и молодежными объединениями. — Да? — Он сказал, что может освободить тебя от основных обязанностей на ближайшие месяцы. «Месяцы?» — Но… — Ты можешь координировать все из дома, для этого нет необходимости сидеть в офисе, тебе так будет проще. И еще… из тебя получится замечательная фея-крестная. — Вы уверены? — Клер все еще надеялась, что это розыгрыш. — Если вам действительно нужен подходящий образ, почему вы не выбрали Джессику? Она выглядит точно так, как фея-волшебница в одной из книг Элли. Виллоу рассмеялась и похлопала ее по руке, словно оценила ее шутку: — У Хэла немало интересных идей, которые неплохо было бы включить в список, который будет опубликован в субботу, поэтому лучше начать прямо сейчас. Будешь присылать мне отчет каждую неделю. Если что-то понадобится — не стесняйся, спрашивай. — Не дожидаясь ответа, она повернулась к Хэлу: — Я спрошу Майка насчет рабочего для починки потолка. — Спасибо, Виллоу. Буду очень признателен. Она посмотрела на часы. — Ой, тройня! — И бросилась к дверям. — Впечатляющая женщина, — пробормотал Хэл. — И очень занятая. — Наверное, поэтому ты была так удивлена тем, что она отодвинула все дела, чтобы встретиться со мной сегодня утром. — Вовсе нет. — И они оба это понимали. — Давай смотреть правде в глаза. Ты ведь не рядовой читатель, решивший проведать местную журналистку. Ты… — Мистер Скупердяй? — Приняв ее молчание за согласие, он сказал: — Ты ведь местная журналистка. — Судя по твоим словам, я не очень на нее похожа. — Ты преуспела с момента, когда я произнес те слова. — Я воспользовалась твоим советом, Хэл. Ничего личного. — По-моему, «мистер Скупердяй» звучит слишком лично, Клер. Ты не навестила Арчи, поручила Гарри принести мне кекс. — Я объяснила, что была занята. В это время года очень много работы в саду. — Знаю. На следующей неделе будут очищать розовый сад. — Ты не позвонил по телефонам, которые я давала? — Я был занят. Я — президент компании и владелец поместья. — И еще ты играешь с мотоциклами. — И это тоже. — Давай я это сделаю… — Если только взмахом волшебной палочки. Ты будешь слишком занята исполнением чужих желаний, чтобы задумываться о своих собственных. «Правило работы с Хэлом Нортом номер один: говори только о делах». — Тогда давай приступим немедленно. По-моему, в переговорной никого нет. Ты какой кофе предпочитаешь? — Не из кофемашины, — ответил он. Его рука все еще удерживала ее локоть и невыносимо жгла кожу. Клер пыталась убедить себя, что этот жар был связан со злостью, а не с его привлекательностью. Между ними летали искры каждый раз, когда они оставались наедине, но она не хотела даже допускать, что он может заинтересоваться ею. Ей также не верилось в то, что его по-настоящему привлек их проект. Не важно, какие сказки он рассказывал Виллоу Армстронг, его возвращение в Крэнбрук-Парк как-то связано с тем, что сэр Роберт прогнал его из поместья. С тем, что сделал ее отец. Но ее отца уже нет в живых. Возможно, отвечать придется ей. — Я позвоню тебе в офис, и ты назначишь встречу. — Не дожидаясь его ответа, она направилась к своему письменному столу и стала сгребать вещи в сумочку, потом махнула рукой всем присутствующим с невинной улыбкой на лице, перекинула сумку через плечо и побежала встречать Элли, которая ждала ее в школьной библиотеке. Глава 8 — Надеюсь, ты не от меня убегаешь? — Черт! — не сдержалась она, когда, выйдя из дверей школы, заметила у стены Хэла Норта. — Да уж, это было сказано от чистого сердца. Почему у меня складывается впечатление, что, если бы ты знала, что я тебя жду, предпочла бы выйти с черного входа? — Странные мысли тебе в голову приходят. Интересно, почему? — спросила Клер, смущенная тем, что он так прекрасно отгадал ее состояние. — Даже не знаю. Возможно, потому, что у тебя был вид зверька, загнанного в ловушку, когда ты меня заметила. — Ты сам говорил, что не общаешься с прессой. — А это тебя удивляет? Я подумал, возможно, ты беспокоишься из-за того, что слишком увлеклась моей биографией… — Остынь, Хэл. Я все поняла, — сказала Клер. — Ты выиграл. Он не стал ни жаловаться на нее, ни добиваться ее увольнения. Вместо этого он просто добился того, что она больше не будет появляться в офисе газеты. Кроме того, она теперь неделями будет находиться у него под присмотром. А в глазах окружающих он превратился из мистера Скупердяя в мистера Великодушного. Ей больше не придется писать скандальных статей, посвященных его персоне, и никто другой на это не осмелится. Превосходный результат. — Итак, кофе? — резко спросила она. — Может, заглянем в ремесленный центр? Это любимое местечко Элли. — Элли? Элли, которая была уже сыта по горлу тем, что ее таскали из одного скучного места в другое во время вполне заслуженных каникул, тихонько стояла, прислонившись к стене и ожидая, когда наконец ее мама закончит разговор с незнакомцем. Она не жаловалась, но было очень заметно, как ей надоела вся эта ситуация. — Подойди и поздоровайся с господином Нортом. Он собирается угостить тебя молочным коктейлем. — Коктейлем? — Она подскочила на месте и посмотрела на Хэла. — Серьезно? — Серьезно. Ты его заслужила. — Клер достойно выдержала изучающий взгляд Хэла и улыбнулась. — Я тебя предупреждала. — Зря ты мне не сказала, что с нами пойдет твоя очаровательная дочка, — сказал он любезным голосом, подчеркнутым очаровательной улыбкой. И прежде чем Клер успела разрядить обстановку и сообщить ему, что она собиралась отправить девочку к Пенни, он повернулся к Элли и спросил: — Скажи мне, Эллис, как ты относишься к молочному коктейлю, который делают в ремесленном центре? Или я могу тебе предложить пообедать на берегу реки? — Пенни готовит для тебя обед, — сказала Клер прежде, чем ее дочка успела ответить. — Спагетти с фрикадельками. Твои любимые. — А как же коктейль? — спросила Элли, мило нахмурив лоб. — Я сама тебе его приготовлю, когда вернусь домой. — Но у тебя так не получится, — сказала она. — Ты не можешь делать такой коктейль, чтобы его было трудно сосать через трубочку. — Пенни? Вы говорите о Пенни Харкер? — Да. Конечно, ты ее знаешь. — Теперь я понимаю, почему она отказывается выходить на полный день. — Ты предложил ей работу на полный день? — Его новость шокировала Клер. — Я об этом не знала. — Теперь знаешь. Поэтому можешь смело звонить ей и сообщить, что сегодня во второй половине дня тебе не понадобится ее помощь. Все только выиграют. Скажи мне, Эллис, «Птичья клетка» все еще самое хорошее заведение в этом городе? — «Птичья клетка»? Кафе, похожее на клетку? Там есть птицы? В клетках? — Похоже на то. — Не думаю, что мне понравится то, что птицы сидят в клетках, — сказала девочка. — А можно их будет выпустить? Чтобы они полетали? А-то попугайчик Саванны всегда выглядит таким печальным. — Спроси об этом у своей мамы. Она часто бывала там в детстве. — Всего лишь один раз! — сказала Клер, награждая его сердитым взглядом. — Если ты боишься потерять время, я готов оплатить рабочие часы во время делового обеда. — А как может быть иначе? — отрезала она. Черт, обед с Хэлом… Ничего путного из этого не выйдет. — Я очень сожалею, правда, но… Ты планировал ехать на машине? — Ну не пешком ведь идти, — сказал он, поигрывая брелком, на котором висели ключи от блестящего черного «ренджровера». — В том-то и дело. Ты в курсе, что по закону ребенок должен сидеть в специальном кресле? Если ты настаиваешь на «Птичьей клетке», отправимся на автобусе. — Автобусе? — Казалось, Хэл раздумывал над ее предложением. — Элли может воспользоваться креслом, которое стоит у меня в машине для дочки Би. — Он приподнял брови, ожидая ее ответного удара. — Ну… Здорово, правда, Элли? Я была твоего возраста, когда ходила в «Птичью клетку». — Клер постаралась сделать акцент на «тот раз». — Твоя мама так много об этом говорила, что я решил, будто для вас это было привычным времяпрепровождением. Так говорила моя мама. — Теперь уже Хэл старался расставить акценты так, чтобы она не заподозрила его в привычке собирать городские сплетни. — Тебе понравилось это место? Она тщательно проверила ремень Элли, затем захлопнула дверцу машины и наконец повернулась к нему: — Хочешь услышать правду? — А зачем бы я тогда спрашивал? — Я ни на секунду не смогла расслабиться. — Правда? Меня там не хватало, — сказал он, открывая перед ней пассажирскую дверцу. — Моя мама никогда бы не пригласила тебя присоединиться к компании маленьких девочек. — Даже не сомневаюсь, — сказал он с милой улыбкой. — Я был, определенно, не в ее вкусе, впрочем, это было взаимно. Но малышкам нечего было бояться в моем присутствии. — Я в этом уверена. Ты ловил рыбку покрупнее. — Она встретилась с ним глазами и осознала, что, несмотря на все попытки оставаться равнодушной, ей безумно хочется улыбнуться ему. — Так, сейчас посчитаем, — сказала Клер, пытаясь сохранять хладнокровие. Ей нельзя было забывать ни на секунду, что он ненавидел ее отца, что он отстранил ее от работы и что она не знает ничего о том, как он жил с тех пор, как покинул Крэнбрук. Кто знает, чем он руководствуется, общаясь с ней? — Мне было тогда восемь, значит, тебе было четырнадцать или пятнадцать. — Клер сделала вид, что задумалась, но на самом деле она прекрасно помнила, чем он был занят в то время. Точнее, кем он был занят в тот год, когда ей было восемь. В тот день она увидела его из окна машины, где сидела на заднем сиденье. Они ехали на вечеринку в ее честь, на ней было надето кошмарное розовое платье с рюшами. Когда они проезжали по городу, она увидела Хэла на автобусной остановке в компании девушки в короткой юбке. Казалось, ее ноги начинались от ушей. И хотя ее мама следила за дорогой, но она успела заметить эту парочку, что вызвало у нее возглас возмущения. Что касается ее самой, ее лицо позеленело от зависти, и она нервно крутилась на сиденье, пытаясь рассмотреть картину во всех подробностях, до тех пор, пока мама не прикрикнула на нее, боясь, что Клер помнет или испачкает платье. — Это, — сказала она, — было тот год, когда ты встречался с развитой не по годам Лили Паркер. — Правда? Возможно, хотя я с трудом себе представляю, что даже Лили, с ее несомненными достоинствами, могла завладеть моим вниманием на год. — Так много девушек, так мало времени, — сказала Клер, немного помедлив, прежде чем сесть в машину. На спину ей легла его рука, и он слегка подтолкнул ее вперед. На мгновение их взгляды встретились, и она почувствовала себя так, словно летит вниз на американских горках. «Правило работы с Хэлом Нортом номер два: избегай контакта глаза в глаза». — Я безнадежно завидовала ей из-за того, что она носила красную кожаную юбку, — сказала она. — Я свято поклялась самой себе, что, когда мне будет четырнадцать, я надену такую же. — Так и получилось? — Ой, ладно! Думаешь, мама позволила бы мне выйти из дома в чем-то подобном? — Такая умная девочка, как ты, нашла бы выход. Ты что, никогда не убегала из дома через окно? К тому времени, когда она повзрослела, в городе не осталось привлекательных хулиганов. По крайней мере, для нее. Клер отрицательно покачала головой: — У меня было слишком много домашней работы, мне некогда было зависать в Мейбридже. Все нормально, радость моя? Элли кивнула. Казалось, она боялась даже дышать, опасаясь, что может спугнуть небывалую удачу. — Все уладилось? — спросил Хэл, когда Клер закончила разговор с Пенни. — Абсолютно. Я поговорю о том, что ей стоит согласиться на полный рабочий день, когда встречусь с ней в следующий раз, — сказала она. — Как продвигаются ремонтные работы? На самом деле, если бы у меня было в свободном распоряжении несколько миллионов, я бы выбрала более интересный вариант для вложения в сфере недвижимости, нежели Крэнбрук-Парк. — Неужели? А я-то был уверен, что ты обожаешь это место. Рождественские вечеринки в главном здании, пикники, спортивные состязания, устраиваемые сэром Робертом… — Можешь издеваться надо мной сколько тебе угодно, но все это висело у меня камнем на шее с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Конечно, мы говорим о шедевре архитектуры, где каждый камень несет на себе печать истории. Но это не значит, что я хочу нести за него ответственность. Или жить в нем. — Я родился в Крэнбруке, — напомнил он ей, — кстати, немного раньше тебя. Мой финансовый директор справится с оплатой счетов, продиктованных моими сентиментальными чувствами, а личный ассистент одобрит его действия. — Мисс Вебб наслаждается жизнью в сельской местности? Или мне следовало назвать ее миссис Вебб? — А это что-то меняет? — Для меня — нет. Возможно, это важно для нее самой. — Миссис Вебб. Она разведена, но… — Мне незачем знать подробности, — сказала Клер, не желая слышать его «но». — Жизнь в сельской местности ее не смущает. Ее смущает здешняя сантехника. — Какая неженка, — пробормотала Клер. — Пожалуй, я не буду передавать ей твои слова, — ответил Хэл. У него прекрасный слух. В конечном итоге, прекрасно в нем все… Проблема в ней. Точнее, в ее имени. Она обернулась к Элли, но та была слишком увлечена наблюдением из окна, и ее совершенно не интересовал их разговор. — И все же… — Клер постаралась ничем не выдать свое волнение, озвучивая главный вопрос. — Почему ты купил Крэнбрук-Парк? Они как раз остановились на светофоре, и Хэл смог посмотреть ей в глаза. — Потому что могу себе это позволить, — предположил он. И улыбнулся. Это была всего лишь милая улыбка, из-за которой образовались небольшие морщинки в уголках его губ, и еще из его глаз цвета индиго полился теплый свет. Но она почувствовала такой электрический разряд, пробежавший по всему ее телу от макушки до самых кончиков пальцев, словно ее пальцы очутились в розетке. — Значит, дело в желании продемонстрировать свою власть, — сказала Клер, изо всех сил пытаясь проигнорировать сотрясающую все ее тело дрожь. «Правило работы с Хэлом Нортом номер три: не говори ничего, что может вызвать его улыбку». — Нет, дело в обещании, которое я дал в тот день, когда покинул Крэнбрук, — ответил он. Очевидно, воспоминания давались ему мучительно, потому что моментально смыли улыбку с его лица, а морщинки вокруг глаз стали скорее свидетельством испытываемой им боли, нежели признаком веселья. — Правда? Ты поклялся, что вернешься домой богатый как Крез и отомстишь разорившемуся барону? Немного банальный поступок, тебе не кажется? — предположила Клер, пытаясь спровоцировать его. — Любая драма банальна по сути, Клер. И он был прав. Ее собственная личная драма была абсолютно банальна, но сейчас она ее совершенно не интересовала. — А что за драма? К чему такие бурные эмоции? И что важнее всего, кому предназначалось его обещание? Сэру Роберту? Самому себе? Кого бы еще расспросить на эту тему? Наверное, его мама в курсе, но сперва им следовало начать говорить. Его мама… — Как поживает твоя мама? — спросила она. Хэл посмотрел на нее, слегка нахмурившись, словно пытаясь понять логику ее мыслей. — Да неплохо. Она живет в Испании. — А мы с ней увидимся? Что она думает по поводу твоей покупки поместья? — Она пока не знает. — Ого… — Еще более странно. — Она всегда была очень добра ко мне. Я очень скучала по ней, когда она уехала… После смерти твоего отца. — Все к тому и шло. Крутой берег в туманную ночь — не лучшее место для прогулок, когда ты пьян вдребезги. — Хэл… — Она слегка коснулась его руки, пытаясь напомнить ему о том, что в машине они не одни. Но тут же убрала пальцы, как только он взглянул на нее. — Прости. Я не знала. Про твоего отца. — А откуда тебе было знать? В то время, когда он возвращался, ты всегда уже сидела дома. — Ты прав. — Она безуспешно пыталась взять себя в руки. — Почему ты не говоришь то, о чем думаешь на самом деле, Клер? Где был я в то время, когда моя мать так сильно нуждалась во мне? — Нет… По крайней мере, тогда я полагала, что тебе все еще запрещено возвращаться. Я умоляла мою маму поговорить с сэром Робертом. Мне казалось, с тобой обошлись слишком жестоко. — Не может быть! Ей показалось, что он снова улыбнулся. Глупости. Ее сердце готово было выскочить из груди. — И что сказала она? — Она сказала, что я еще не все понимаю. Что ситуация намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Что ты больше никогда не вернешься. — Значит, она ошибалась. А ты ей рассказала? — О том, что ты купил Крэнбрук-Парк? Нет. — Ох уж эти мамы. Всегда обо всем узнают в последнюю очередь. — Он пожал плечами. — Когда будешь разговаривать с ней, можешь упомянуть, что она ошибалась. Кстати, не возвращался я не из-за запрета. Хэл решил немного замедлить скорость на повороте, и когда протянул руку к коробке передач, слегка коснулся ее колена. Мощный разряд электричества заставил Клер подпрыгнуть на сиденье, но он, казалось, ничего не замечал. — Правда в том, что, когда все это произошло, я был по делам в Индии, а моя мама решила не сообщать мне о случившемся до тех пор, пока все не будет закончено. Как только новости до меня дошли, я сразу забрал ее отсюда. — Он посмотрел на нее. — Она не смогла бы уехать раньше — если тебя это интересует. — А почему меня это должно интересовать? Я не знала, что ты стал настолько успешным. Или что она была несчастлива. Мне очень жаль, Хэл. — Не надо жалеть, Клер. По крайней мере, меня. Машина снова набрала скорость. В этот раз Клер отодвинула ноги в безопасную зону. — Джек Норт не был моим отцом. Рот Клер открылся от изумления, но она так и не нашлась что сказать, поэтому поспешила его закрыть. Хэл рассмеялся: — Неужели ты наконец потеряла дар речи? — Ну уж нет! Не был его отцом? Это многое объясняло. Они совсем не были похожи… — Ну, может, совсем ненадолго. — Тогда кто был его отцом? Кто-то из поместья? На кого он похож? Чей-то образ мелькал у нее в голове, но никак не мог обрести четкие очертания. — А ты хотел добиться именно этого? И вообще, ты сказал правду? «Правило работы с Хэлом Нортом номер четыре: не верь всему, что он говорит». — Если бы у меня были подобные намерения, я бы придумал что-нибудь получше, — сказал он, поворачивая к набережной. — Зачем мне врать? — Чтобы раззадорить меня? — К чему такие трудности, если ты вполне хорошо сама справляешься с этой задачей? «Правило работы с Хэлом Нортом номер пять: забудь правило номер четыре». Наверное, ему хотелось сильно удивить ее. Кинуть ей наживку и посмотреть, как она поступит с полученной информацией. Но даже любопытство, которое она испытывала, не было сравнимо с чувством облегчения, которое она почувствовала, осознав, что ей не надо придавать огласке его откровения. Глава 9 Присев рядом с Клер на скамейку, Хэл вытянул ноги. — У тебя тоже есть право на желание в обмен на твое спонсорство. Скажи одно только слово, и я сделаю все, чтобы осуществить твою мечту, — сказала Клер. — Все? — переспросил он. — Все, если это законно. Или ты уже получил то, что хотел? Когда отстранил меня? — Тебя не отстраняли, Клер, — сказал Хэл. — Напротив. Ты будешь в самом центре событий, помогая Мейбриджу стать лучше. Не ты ли сама этого хотела? Когда писала о плюшевых мишках и дорожках для пешеходов? Клер поспешила отвести взгляд. — Я хотела, — сказала она, — чтобы ты понял, какая огромная ответственность лежит на плечах владельца поместья. Что касается роли феи, ты ведь прекрасно понимаешь, что это временная обязанность, работа для миловидной девушки, только что закончившей школу, которая будет счастлива увидеть свою фотографию в газете и рада нацепить крылья и дурацкий костюм. — Ты совсем не развлекаешься? — спросил он, наблюдая, как Элли кидает в воду камушки. — Нет! То есть да! Но речь идет о моей карьере. Я хочу, чтобы ко мне относились серьезно. — Серьезно? Всегда? — Хэл облокотился на спинку скамьи и повернулся к ней, задумчиво глядя ей в глаза. — Таковы были мои планы, но, как только я надену пачку и крылья и выставлю напоказ все свои целлюлитные части тела, у меня не останется ни одного шанса на уважительное отношение. — А что случилось с маленькой девочкой, которая готова была жизнь отдать за красную кожаную юбку, Клер? — То же самое, что произошло с мальчиком, который въехал в главное здание поместья на мотоцикле. Она выросла и, к сожалению, умопомрачительно короткая юбка — не вариант для серьезной женщины, давно выросшей из подростковых размеров одежды. — И все же она бы тебе пошла. — Хэл задумчиво откусил мороженое. — Хотя, наверное, стоило бы выбрать другой цвет. — Она должна была быть именно красной. Именно этот цвет характеризует вызывающий наряд. Заставляет взрослых поджимать губы в негодовании. — Мы стали взрослыми, — сказал Хэл. — Когда-то мы так об этом мечтали. Обрести свободу, делать то, что мы хотим, быть тем, кем мы хотим. Мы даже не представляли себе, как счастливы мы были тогда, когда еще не были обременены обязательствами, не оставляющими нам времени побыть самими собой. — Невозможно стать миллионером, дурачась. — Клер никогда не сомневалась, что серебряные нити в его великолепных темных волосах являются последствием напряженной нервной работы. — А что бы сделал ты, Хэл? Если бы у тебя появилось свободное время? — Ты это видела. Не помнишь? — Стал бы разбирать мотоцикл на части? — И собирать обратно. Еще бы погонял по пустырям Крэна. — Сумасшедший! — Сегодня утром я поймал руками форель. Я не делал этого много лет. Я испытал несравнимое удовольствие, когда она трепыхалась в моих руках, но потом я отпустил ее обратно. — Неужели ты способен на подобное? — Хочешь, чтобы я тебе это доказал? — спросил он. Клер завороженно наблюдала за тем, как словно в замедленной съемке поднимаются вверх уголки его губ, а в уголках сверкающих опасным блеском глаз появляются чуть заметные морщинки. Он снова улыбался. Той улыбкой, которая способна прожечь насквозь сердце женщины, незащищенное прочной непробиваемой броней. Он словно предупреждал, что тема постепенно уходила от обсуждения рыбалки. — Ненавижу рыбу, — резко прервала его Клер. — Элли, осторожно! Хэл поймал ее за руку в тот момент, когда она подскочила, чтобы увести дочку от воды. — Она же может упасть! — запротестовала Клер. — Здесь мелко и безопасно. — Она намокнет. — На улице тепло. Она быстро высохнет. — Ты считаешь меня слишком беспокойной матерью? — Только из-за того, что ты слишком беспокойная мать, — ответил он. — Это можно понять, но ты должна с собой бороться. — Почему? Что тебе об этом известно? — спросила Клер, наблюдая за дочкой, которая балансировала на краю воды на одной ноге, держа в одной руке рожок с мороженым, а в другой — камушки для бросания в воду. — Мне никогда не позволили бы… — Ей никогда бы не позволили подойти так близко к реке, намочить ноги, испачкать платье в возрасте Элли. — Я несу за нее полную ответственность. У нее нет никого, кроме меня. — Расслабься, — мягко сказал Хэл. — Осторожнее, Клер. Не превратись в собственную мать. — Как? — Его слова прозвучали как пощечина, заставив ее хватать рот воздухом, словно внезапно ей перестало хватать кислорода. — Ни за что! — Интересно, Эллис не мечтает о красной кожаной юбке? — Хэл медленно слизывал капли мороженого с большого пальца. Клер очень хотела не смотреть на него, но у нее не хватало сил… — О чем мечтает она? Ты в курсе? Когда-нибудь задавала ей этот вопрос? А тебя родители об этом спрашивали? — Родители делают то, что считают лучшим для своих детей, — сказала она, понимая, что продолжает защищаться, не желая признавать правду: она не знала, что творится в голове ее ребенка. Что делает ее по-настоящему счастливой. — Ты в это сама веришь? — Мои поступали именно так. — Тебе повезло. Но даже из лучших побуждений они не всегда оказываются правыми. Как они отреагировали на появление Эллис? — Мой отец умер за неделю до рождения Эллис. Его жизнь сильно сократилась из-за рака поджелудочной железы. Два долгих года… Химиотерапия, ремиссия, снова терапия… До последней недели он продолжал работать. Отказывался отдыхать. Он говорил, что скоро у него будет много времени на отдых. — Тебе пришлось нелегко, — сказал Хэл. — Отцу было еще тяжелее. И матери тоже. У меня, по крайней мере, была возможность ускользнуть из дома, отвлечься. — С отцом Элли? Она сглотнула: — Да. — Не вини себя за это. — Легко сказать — трудно сделать. — И дело было не в том, что она позволяла себе веселиться, когда они страдали. Дело было в том, что это перевернуло всю ее жизнь. — Мне приходится жить с пониманием того, что я врала им о том, где и с кем проводила время. Я не оправдала доверия родителей, которые хотели дать мне все самое лучшее. — У меня подобных проблем никогда не возникало. — Он доел мороженое. — Ваше проживание в доме тоже зависело от работы в поместье? — Да… — Клер очень хотелось узнать о его детстве. Наверное, он невыносимо страдал от проживания под одной крышей с алкоголиком, который даже не был его отцом. Интересно, он знал об этом в ту пору? — Сэр Роберт предложил моей матери выкупить дом, страховка отца покрыла бы расходы. Но она предпочла уехать. — А ты, я так полагаю, хотела быть ближе к отцу Элли. — Нет. Джаред к тому времени уже уехал. Я предпочла родить ребенка, оставив надежды на будущее, которое готовила для меня моя мать. Прошла через утренний токсикоз, вместо того чтобы взять академический отпуск и укатить в жаркие страны с престижными друзьями из университета. Она не смогла простить мне этот выбор. И все усложнилось тем, что отец принял мою сторону. — Он был серьезно болен. В таких обстоятельствах люди задумываются о вечных ценностях. — Согласна. Она не привыкла к подобному пониманию. Ее мать, учителя, друзья убеждали ее избавиться от проблемы и устремиться в большой мир, чтобы сделать блестящую карьеру. И только отец понял, почему она так отчаянно желала сохранить маленькую жизнь внутри себя, плод страсти и безумной любви. Она готова была произвести на свет новую жизнь, взамен той, которая оказалась ненужной ей самой. Совершенно неожиданно Хэл смог понять ее чувства. «Правило работы с Хэлом Нортом номер шесть: будь готова к неожиданностям». — Наверное, принадлежность отца Элли к другой национальности все только усложнила. — Я встретила Джареда на вечеринке, которую устраивала моя одноклассница. Он учился в университете с ее братом. Он был самым красивым мужчиной из всех, кого я знала. Золотистая кожа, очень нежный. — Но он сбежал. — Он был в отчаянии, когда я сообщила ему о беременности. Но повел себя очень благородно. — Он присылает деньги на содержание Элли? — Нет… — Он дал тебе денег на аборт? — Ему надо было возвращаться домой, где ему предстояло вступить в брак по договоренности семей. Он считал, что я всегда понимала, что наш роман был лишь… Ну ты понимаешь. Я сказала, что все понимаю, и взяла предложенные деньги. Он улетел на родину в твердой уверенности, что я потрачу их по назначению. — А ты сделала на них ремонт? — Нет, я открыла сберегательный вклад для Элли. — Ох уж эти мамы… А она знает о своем отце? — Конечно. Я сохранила для нее фотографии, а в прошлой четверти по заданию учителя мы составили генеалогическое древо. Джаред эль-Саид происходил из богатой и могущественной семьи Рас эль-Кави. Его прапрапрадедушка был вожаком племени, которое воевало с Лоуренсом Аравийским. В Интернете я нашла немало фотографий… — Она запнулась на полуслове и нахмурилась. — Что случилось? — А? Все в порядке. Просто я подумала, не здесь ли кроется разгадка непонятной ситуации в школе в прошлой четверти. — Арабские корни? — Нет. Просто Элли иногда слишком бурно фантазирует и сочиняет сказки в стиле Шехерезады. Представляет себя принцессой. Поэтому легко может стать мишенью для насмешек… — Происходил? — Он произнес это слово немного громче обычного, словно повторял его уже не первый раз. — Ты говоришь об отце Эллис в прошедшем времени. — Да. Джаред погиб в автомобильной катастрофе в тот год, когда она родилась. — А ты не пыталась связаться с его семьей? — Он не хотел этого, Хэл. Я не могла стать частью его реальной жизни. Просто романтическая история перед вступлением в фиктивный брак. Оставить Элли было моим личным решением. И я не пожалела об этом ни секунды. — А ты видишься с мамой? — Честно говоря, нет. Она вышла замуж во второй раз, и у нее теперь новая семья. Итак, ты теперь знаешь все мои секреты. — Очень сомневаюсь. — Большую их часть. Пришла твоя очередь рассказывать мне тайны. — Время расплаты? — спросил он игриво. — Именно, — сказала Клер. — Я рассказываю свои, ты — свои. Честная игра. — Или ты имеешь в виду — показываешь? — спросил он. — Играла когда-нибудь в такую игру? — Увидев, как густой румянец залил ее щеки, он добавил: — Я уже рассказал тебе свой самый большой секрет. — Ну, это не так уж интересно. Давняя история. Как насчет твоего настоящего? Я знаю, что ты был женат на Сьюзан Парсонс. У тебя есть дети? — Из ее головы не выходил образ малышки Би Вебб, и она очень боялась, что он догадается о ее живом интересе к его личной жизни. — Куда ты поехал, когда тебя выгнали из Крэнбрука? Как ты сумел превратить курьерскую службу в масштабный международный бизнес? Что будешь делать с Крэнбрук-Парком? — Не могу понять, как тебе удалось разузнать о Сьюзан. — Прошу прощения, я не выдаю профессиональных тайн. — Ей все еще было не по себе от метода, который она использовала, чтобы получить информацию от работающих на него людей, которые просто обожали его. — Как вы познакомились? — Она работала в моем офисе. Была офис-менеджером. Мы проводили на работе почти круглые сутки, у нас не было времени общаться с кем бы то ни было еще. И мы стали близки. Но нас связывали лишь работа и секс. В основном работа. Сейчас мне сложно даже объяснить, зачем мы поженились. — Его откровенность удивляла ее все больше и больше. — Подобный брак называют пробным. — Не понял? — Ну, знаешь, как первый дом. Небольшое временное жилье, практичное для проживания. Пока живешь в нем, можешь понять, что тебе нужно по-настоящему. — Ты права. И Сьюз это очень помогло. Нашла парня, который никогда не интересовался мотоциклами, родила уже пару ребятишек. Хорошо, что мы не наделали ошибок. Дети не могут быть пробными, — сказал он, вставая. — Давай немного прогуляемся. — Отлично. Элли! К щеке ее дочки прилип кусок грязи, в свитер забилась трава, ботинки промокли насквозь. Ее бабушка упала бы в обморок от ужаса при виде подобного безобразия. — Мы решили прогуляться к качелям. — Мам, я слишком взрослая для качелей. Хотя… они довольно высокие. Клер не смогла сдержать улыбки, увидев, как Элли подбежала к ближайшему деревянному сооружению и начала раскачивать их взад и вперед, не решаясь сесть не сиденье. — Тебе помочь? — спросил Хэл. — Нет, спасибо. — И девочка с легкостью запрыгнула на сиденье, подтверждая свою самостоятельность. — А тебе не хотелось попробовать еще раз? Жениться? — Брак — серьезное обязательство, семье необходимо посвящать много времени. Секс — проще. А как к этому относишься ты? — К сексу? Он не ответил, и она повернулась, чтобы посмотреть, к чему приковано его внимание. Оказалось, что к ней. Он так смотрел на нее, что она снова ощутила себя на американских горках. Его взгляд пробуждал внутри ее вулкан, дремавший долгие годы. Клер смутилась и отвернулась, разглядывая ресторан. Здание было построено в начале двадцатого века и служило летним домиком, где проводились вечеринки для любителей увеселительных прогулок на лодках. Оно напоминало по форме бамбуковую клетку для птиц и было довольно популярным местом в городе даже среди рабочей недели. Хэл постарался собраться с мыслями. Что все-таки с ним творилось? Его реакция на ее статьи была вполне естественной: он поспешил забрать ее из офиса и превратить в мультяшный персонаж. Выставить ее на обозрение публики, чтобы она поняла, что он чувствует, когда пресса муссирует его имя. Но сейчас они делились друг с другом самым сокровенным. И он мечтал о невозможном, будучи уверенным в том, что, если бы даже она была последней женщиной, оставшейся на земле, он не стал бы заводить с ней отношения. Хотя, возможно, он уже не был в этом уверен. — Веранда постепенно заполняется посетителями. Пойду займу столик, — сказал он, направляясь ко входу и желая воспользоваться моментом одиночества, чтобы вновь обрести холодный рассудок. Заказ был сделан: три гамбургера, картофель фри и кола. — Я в шоке! Ты даже не попыталась навязать Эллис более здоровый вариант. Запеченный картофель, воду вместо колы. Что случилось с ответственной мамочкой? — Она и так круглосуточно находится под контролем. Каждый нуждается в отдыхе. — Твоей маме это бы не понравилось. — Я пытаюсь переписать собственное прошлое. — Твой праздник в честь дня рождения был настолько ужасен? — Мне было позволено пригласить на него пять тщательно отобранных одноклассниц. Мы все были наряжены в глупые детские платья, сидели за столом, накрытым хрустящей белоснежной скатертью. На тарелках лежали канапе с огурцами и яйцом и маленькие пирожные. Мы могли выбрать между травяным напитком, чаем или молоком. — Мило. — Мне тогда было восемь лет. И я хотела отмечать день рождения в Макдоналдсе. Вредная еда, газированные напитки. Мы бы с девчонками глупо хихикали в уголке. И все были бы одеты в джинсы. — Но ты так и не решилась — ни на красную кожаную юбку, ни на голубые джинсы. Не жизнь, а тоска. — Меня постоянно дразнили. Маленькие девочки бывают очень жестокими. — Большие тоже. Клер внимательно посмотрела на Хэла. Казалось, он говорил о неудачном браке без сожаления, но, видимо, все не так просто, как показалось ей на первый взгляд. Словно поняв, что сказал лишнее, Хэл резко отодвинул стул, стоящий рядом с ним. — Здесь тебе будет удобнее. Тебе не придется крутить головой, чтобы наблюдать за Эллис. — Нет. Мне и так нормально. Ты — ее новый лучший друг. Наблюдай за ней сам, а я постараюсь расслабиться. — Жаль, что ты не носишь джинсы. Тебе стоит пересмотреть свое прошлое и на этот счет. «Правило работы с Хэлом Нортом номер семь: он умеет читать чужие мысли». Они подошли к Элли. — А что это за птица? — Это попугай-неразлучник, — сказал Хэл. — Какой-то он грустный. — Ты права. У него должна быть пара. — А у нас живут два кота. Том и Джерри. Они братья, и мы не решаемся разлучить их. А у вас есть домашние животные, мистер Норд? — Зови меня Хэл. У меня есть осел по имени Арчи. — О, его я знаю. Мама кормит его яблоками, чтобы он за ней не гонялся. А собаки у вас нет? — Нет. Ты любишь собак? — Обожаю. Но мама весь день проводит на работе, поэтому мы не можем завести щенка. — Очень жаль. Но твоя мама права: собаки — не кошки. Собаки не могут жить без людей. — Иногда люди не могут жить без собак, — сказала девочка. — Преданных, внимательных, защищающих хозяев собак. Собак, которые становятся настоящими друзьями. — Знаешь, Эллис, как раз сегодня утром, во время прогулки, я подумал, что мне нужен настоящий друг — собака. Поможешь мне выбрать щенка? — Щенка? — Я думал о том, чтобы поехать в приют для бездомных животных, чтобы выбрать себе собаку. Думаю, именно так и поступила бы на моем месте твоя мама. — Хэл посмотрел на Клер поверх головы Эллис. — Присоединитесь ко мне после обеда? Посмотрим, что они смогут мне предложить. — Мамочка, ну пожалуйста! — Предполагалось, что я буду работать дома. — Это будет рабочая поездка, — предложил он. — Уверен, что у приюта есть свои пожелания для феи. — Им нужен лес. В котором будут устраиваться пикники для мишек. — Сожалею, но тут я ничем не могу помочь. На следующей неделе деревьями займутся лесорубы. Ты же не хочешь, чтобы падающая ветка повредила ценнейшего плюшевого зверька? Глава 10 Владелица приюта Джейн радостно взмахнула руками: — Привет, Клер! Привет, Элли! Как поживают Том и Джерри? — С ними все в порядке. Мы привели к тебе своего соседа. Он только что переехал в наш город и решил завести собаку. Элли поможет ему определиться с выбором. — Отлично! Какая именно порода вас интересует, мистер… — Зовите меня Хэл. Джейн улыбнулась ему в ответ. Все женщины улыбаются ему. И официантка из «Птичьей клетки», и все представительницы женского пола, обедавшие одновременно с ними в ресторане, и Виллоу, и Элли. Элли особенно. Да и сама Клер мало чем отличалась от них всех, не переставая смеяться весь обед, наслаждаясь его чувством юмора. — Собаки становятся настоящими попутчиками по жизни для своих хозяев. Мы очень тщательно подходим к подбору нового дома для каждого животного. У вас есть сад? А ограда? — У него очень большая территория, — заверила ее Клер. — И всегда найдется кто-то, чтобы ухаживать за питомцем. — Отлично. Пойдемте посмотрим, что у нас имеется. У меня есть для тебя нечто особенное, Элли. Они остановились возле первой клетки. Облезлый джек-рассел-терьер с черным пятном вокруг одного глаза сел и высунул язык. — Прелестный, — сказала Клер. — Но он будет рыть ямы в саду и таскать повсюду грязь. — Кроме кроликов, новые ямы вряд ли кто-то заметит, — сказал Хэл. — Скорее всего, кроликам понравится, если ты не выберешь терьера. — А в твоем саду кролики не копаются? Не едят твой салат? Не воруют морковку? — Ты меня не с мистером Макгрегором путаешь? К счастью, коты не дают кролику Питеру и его братьям своевольничать в моих владениях. — Они поют для того, чтобы ты их накормила обедом? — Так делают все, кто живет в нашем доме. А обсуждение розового сада попадает под правило «не общаюсь с прессой»? — Сомневаюсь, что мне удастся отмолчаться на эту тему. Тем более если я последую твоему совету. — Но ты ведь понимаешь, что судьба розового сада может быть многим очень интересна. — Насколько я понимаю, a должен позволить тебе написать об этом в твоем блоге о садоводстве? Хэл положил ей руку на плечо, заставив повернуться к нему. Когда Клер это сделала, она оказалась настолько близко к Хэлу, что смогла отчетливо разглядеть каждый изгиб его волевого подбородка, маленький шрам на скуле и тонкие серебристые ниточки волос, вплетенные в его бакенбарды. Интересно, если она скажет: «Договорились», он скрепит их договор поцелуем? — Договорились. — Ты хочешь посмотреть, насколько я хорошо разбираюсь в грунтовых растениях? — Возможно, — сказал Хэл, поворачиваясь к спаниелю, сидящему в следующей клетке. Потом они познакомились с огромным лабрадором кремового оттенка, с немецкой овчаркой, дворняжкой, французским бульдогом. — Кто-нибудь привлек ваше внимание? — спросила Джейн после того, как они осмотрели десятки представителей разных пород. — Как же сложно сделать выбор. Я готов взять себе их всех. — Все испытывают подобное, но вас не должно мучить чувство вины. Вы сделаете хорошее дело, если возьмете себе хотя бы одного. — Расскажи нам про лабрадора, — сказала Клер. Она заметила, что именно эту собаку Хэл почесал за ухом с особой нежностью. — Его зовут Бернард. Ему три года. Милый характер. Сделаны все прививки. Его владельцы развелись и поменяли дом на несколько квартир. Такое часто случается. — Я — за. Теперь надо спросить Эллис. — Элли, иди сюда! — прокричала Клер, широко открывая дверь, чтобы обнаружить девочку, сидящую на полу в обнимку с двумя крохотными щенками белого цвет. Их мама, вест-хайленд-уайт-терьер, наблюдала за ее действиями с предельным вниманием. — Посмотрите! Мам! Хэл! Они такие милашки! — Пока мы не можем никому их отдать, они еще маленькие. — Но ведь их не разлучат? На мгновение в воздухе повисла неловкая тишина, затем Хэл сказал: — Конечно нет. — Он повернулся к Джейн: — Если я возьму к себе всю семью, включая их мать, можно забрать их прямо сейчас? — Всех трех? А как же лабрадор? — Его возьму тоже. — Правда? Вы должны понимать, что, несмотря на протекцию Клер, мне придется проверить условия, в которых вы живете, чтобы оценить, насколько реально будет для вас содержание четырех собак. — Естественно. — Хэл достал бумажник и вытащил из него визитную карточку. — Когда вы сможете приехать? Джейн бросила взгляд на карточку и нахмурилась: — Норт? Вы — Генри Норт? Владелец Крэнбрук-Парка? Что же вы сразу не сказали? Я безумно счастлива познакомиться с вами лично. У меня не хватит слов, чтобы выразить вам свою признательность. Вы так щедры… Если я могу еще чем-то быть для вас полезна… — На самом деле, — сказал он, — можете. Я ищу компанию для ослика. Что бы вы посоветовали? — Итак, посмотрим… — Четыре собаки и одноглазый пони? Ты в своем уме? — Возможно, не совсем. Терьер и ее щенки нуждаются в дополнительной опеке, поскольку щенки еще совсем маленькие. Поэтому я собираюсь поручить Эллис заботиться о них, пока они находятся на грудном вскармливании. — Элли? Нет, Хэл. Прошу тебя, не делай этого. Когда ей придется расставаться с ними, это разобьет ее сердце. Он внимательно изучил выражение ее лица и, даже не поворачиваясь в сторону Элли, произнес: — Эллис? Твоя мама в ближайшие недели будет много работать, дома ее почти не будет. Я хотел бы поручить тебе ухаживать за терьерами. Справишься? — Ого! — завизжала девочка от восторга. — Какого черта ты творишь? — пробурчала Клер. — Ей это очень понравится. — Ублюдок! — выдохнула она в сердцах. — Именно. О нет! Она выбрала самое неподходящее слово, но он ее понял. — А что ты собираешься делать с собаками, когда реализуешь свой проект и превратишь главное здание поместья в фешенебельный отель или конференц-холл… — Здесь будет и то, и другое. — …и вернешься в свой пентхаус в Лондоне? — Для умной женщины иногда ты говоришь совершенную чепуху. Джейн найдет для них подходящих хозяев к тому моменту. Итак, что ты собираешься сделать? Поспешишь запретить ей воспользоваться моим предложением? После твоего блестящего замечания в мой адрес? — Следовало бы сделать именно это. — Но тогда она станет ответственной за разбитое сердце Элли. Как ни крути… — Думаю, нет. Поможешь с коробкой? Теперь надо было разместить все новые приобретения в машине. — Собакам нужны имена, — сказала Элли. — Ты права. Составь список, — предложил Хэл. Завтра я пришлю контейнер для пони, Джейн. На этот раз он предпочел проигнорировать Клер и не стал помогать ей залезать в машину, сконцентрировавшись на Элли и своих питомцах. — Хэл… — Давай поговорим о пожеланиях завтра, — предложил он. — Девять утра — не слишком рано для тебя? — Уверена, ты постучишься так громко, что сможешь разбудить даже моих соседей, если я вдруг просплю, — ответила Клер, пытаясь придерживаться наиболее равнодушного тона. — Так и сделаю. Она услышала, как он попрощался с Элли и повернул за угол их дома. Потом раздался звук мотора «ренджровера» и тявканье. — Элли, милая, дай щенкам немного отдохнуть. — Я — Эллис. — Не поняла? — Хэл называет меня Эллис. Она это тоже заметила. — Но Элли — сокращенное имя для Эллис Луиза. — Знаю. Но когда меня называют Эллис, я чувствую себя взрослее. — Итак, Эллис Тэкерэй, похоже, безупречный и очень мудрый Хэл Норт увез в своей машине собачью еду, поэтому нам придется прогуляться до магазина, чтобы купить корм. — А мы можем оставить их одних? — Ну, у их мамы есть вода, коты уже познакомились с ними и сочли их недостойными своего внимания. Думаю, за полчаса ничего не произойдет. Даже наоборот, им не помешает немного спокойствия после всех сегодняшних перипетий. На углу возле почты они заметили Джесси Майклс с Саванной. Клер следовало поговорить с мамой бывшей подруги дочки, но магазин был не лучшим местом для подобного разговора. — Что это, Элли? — Миссис Шодри, которая знала ее с рождения, внимательно рассматривала консервы. — У вас появилась собака? — Дело в том, — сказала девочка высоким звонким голосом, очевидно предназначенным для ушей Саванны, — что у меня теперь их три. Мама-собака и два прелестных крошечных щенка. Они белые, пушистые и абсолютно прелестные. Боковым зрения она заметила, как Саванна повернулась в ее сторону, услышав магическое слово «щенки». — Какая прелесть! Как вы их назвали? — Пока еще никак. Я собираюсь составить список имен, а завтра вместе с Хэлом мы выберем наиболее подходящие из них. Увидев, что Саванна подошла к ее дочке совсем близко, Клер отправилась за хлебом, который не собиралась покупать. Джесси Майклс наблюдала за девочками, стоящими рядом и не решающимися заговорить друг с другом. Клер направилась к холодильнику, Джесси последовала за ней. — Как она? — спросила она с беспокойством. — Эллис? Изнывает от тоски и скучает по Саванне. — Ох уж эти девчонки. Всегда раздувают драму из-за пустяков. — А ты знаешь, что между ними произошло? — Вроде Элли рассказала всем, что ее отец был шейхом, а она сама, соответственно, принцесса. — О боже. Это я виновата. Я переборщила в изучении предков, — призналась она. — Мне действительно очень жаль. Лучше бы они не получали задания по генеалогическому древу, — сказала Джесси. — Иногда всплывают вещи, о которых предпочел бы не знать. Как ты справляешься на каникулах? — Босс разрешил мне работать дома в течение ближайших недель. Они одновременно повернулись, услышав хихиканье в углу. Их дочки уже обнимались, моментально помирившись, как это может случиться только в детстве. — Мам, можно Сав поедет с нами и посмотрит на щенков? — Если мама ее отпустит. Может, она останется на ужин? Клер сидела за столом с телефоном в руке. На первом этаже в корзинках спали собаки. В соседней комнате Эллис и Саванна выбирали для них имена. Она не могла больше откладывать… Она набрала номер администрации Крэнбрук-Парка и даже сама не поняла, что испытала: облегчение или разочарование, услышав голос Пенни, записанный на автоответчик. Ей так много надо было сказать Хэлу! Естественно, Хэл не мог забыть оставить еду для собак. Он понимал, что щенки непременно привлекут пристальное внимание ее друзей, и если они направятся покупать собачьи консервы в местный магазин, новость о том, что в их доме появились питомцы, моментально распространится среди жителей Крэнбрука. Ей очень повезло, что именно Саванна встретилась им первой. Хэл задумался, поднял взгляд от ноутбука и включил запись на автоответчике. — Ты чересчур умен, Хэл Норт. И еще ты прав. Я часто говорю совершенную чепуху. Благодарю тебя. — Слишком умен, что мешает мне самому, — пробурчал он, протягивая руку, чтобы стереть ее сообщение, и вместо этого нажимая снова на кнопку воспроизведения. Лабрадор Бернард поднял морду и внимательно посмотрел на нового хозяина. — Что, считаешь, я должен ей перезвонить? — спросил он в поисках одобрения самого себя. Собака провела рядом с ним всего лишь три часа, а уже была полностью ему предана. — У вас, лабрадоров, есть одна большая проблема: вы слишком легко привязываетесь к людям. Стоит потрепать вас за ушами — и вы теряете бдительность. Ему было очень непросто. Изначально он собирался заставить Клер страдать. Он хотел использовать ее работу, чтобы наказать ее, понимая, как сильно ей не понравится идея наряжаться в костюм феи и не иметь возможности писать любимые статьи. Но неожиданно для самого себя он повел ее обедать, затем позвал в приют для животных и совсем забыл о том, кем она была и почему он мечтал обидеть ее. Он вел себя совершенно глупо. Клер сидела за компьютером до поздней ночи, отвечая на вопросы в своем блоге. У нее не было профильного образования, но она и не строила из себя эксперта. Ее мать изучала ландшафтный дизайн в том же колледже, где ее отец изучал управление недвижимостью, поэтому сама она, будучи еще ребенком, смогла получить немало практических навыков по интересующей теме. Пока маленькая Элли не пошла в детский сад, у нее была масса свободного времени, но совсем не было денег, и она бросила все свои усилия на обустройство дома и сада. Она закончила работу с блогом и отправила Брайану совершенно новую статью на тему пикника, из которой следовало, что Хэл Норт — настоящий герой. Хотя она и не работала пока в офисе, все равно могла приносить пользу газете. Он оказался прав. Деревья в парке были сильно повреждены во время последнего урагана, и она помнила, как ее отец постоянно жаловался на то, что денег на приведение леса в порядок нет. Правда состояла в том, что годами этот вопрос провисал в воздухе, и пребывание на территории становилось небезопасным. Она решила, что поищет информацию о той буре в рабочем ящике отца, который лежал в кладовке. В нем находились его журналы, фотографии поместья, возможно, там есть и фотографии последствий разбушевавшейся стихии в восьмидесятые годы двадцатого столетия. Тогда у ее статьи появятся иллюстрации. Еще ей очень хотелось посмотреть фотографии людей, работавших в поместье, попытаться найти среди них мужчину с явными признаками схожести с Хэлом Нортом. Она провела почти всю ночь, пытаясь найти ключ к разгадке его самой большой тайны. Глава 11 Несмотря на то что прошлой ночью Клер легла очень поздно, уже на рассвете она была в саду, высаживая растения в открытый грунт. Лучшего способа отвлечься от навязчивых мыслей, чем кропотливо поработать руками, придумать невозможно. Но даже это ей не помогло. — Что-то ты совсем рано, — сказала она, бросая взгляд на часы, когда в дверь вошел Хэл, не дожидаясь ее приглашения. Того времени, которое прошло с момента, когда она расслышала скрип его ботинок по гравию, едва хватило на то, чтобы угомонить бешено бьющееся сердце. — Всего лишь восемь тридцать. В чем дело? Скучно в постели одному? — В общем, дело не в этом. Уже прибыли подрядчики и начали срочные работы с кровлей. Возможно, я становлюсь параноиком, но готов биться об заклад, что Крэнбрук распродал черепицу, поняв, что у поместья скоро появится новый хозяин. — Ты прав. Звучит глупо. — Ты не видела его в день подписания договора. — А он присутствовал при этом? Я слышала, у него случился удар. Как он себя чувствует? — На удивление, неплохо. Я пришел так рано, потому что в десять у меня еще одна встреча. — Ты уже завтракал? — спросила она. — Да, спасибо, но не откажусь от чашки кофе. Эллис дома? — Работает над школьным докладом. Задание на каникулы дано для того, чтобы родители не расслаблялись. Хэл… — Я получил твое сообщение. — Прошу прощения. Я не сразу поблагодарила тебя. Трюк со щенками удался на сто процентов, но все же остается проблема того, куда их девать, когда ты вернешься в Лондон. — А кто тебе сказал, что я собираюсь туда возвращаться? — произнес он, не менее удивленный своим ответом, чем Клер. Словно язык опередил его мысли и инстинктивно выдал его подсознательное желание. — Привет, Хэл! — В комнату вбежала Эллис со списком в руках. — Привет, Эллис! — Прошу прощения, юная леди. — Клер с трудом сдерживала досаду на Хэла, который приветствовал ей дочь гораздо более эмоционально, чем ее саму. К тому же Элли, точнее, Эллис появилась в самый неподходящий момент. Казалось, он собирался сказать что-то очень важное. — Я считала, ты работаешь над своим докладом. — Я и работала. Уже несколько часов. Мне положен перерыв. Есть некоторые правила, как ты знаешь. Защита детей, права человека и прочая дребедень… — Она положила листы бумаги на стол и налила себе в кружку молока. — Мы с Хэлом договорились по поводу выбора имен для собак. Мы же не можем и дальше называть их мама, щенок номер один и щенок номер два. — Конечно нет. Рассказывай, что ты придумала, — сказал Хэл, придвигая стул к столу и садясь на него. — Предлагаю назвать маму-собаку Одуванчик, потому что она белая и пушистая. — Мне нравится. — А для щенков мы с Саванной составили целый список. Я предложила называть щенка номер один Чертополох. — Чертополох? — переспросила Клер. — Хорошо, я согласен, — сказал Хэл. — Теперь самое сложное. Последнее имя. Мне нравится Петрушка… — Петрушка? — Ну, в смысле, дикорастущая петрушка, не такая, как мама выращивает у себя в огороде, но Сав настаивает на Ежевике. — Саванна — лучшая подруга Эллис, — объяснила Клер. — Вчера она приходила к нам на ужин. Посмотреть на щенков. — Цветы ежевики белые, но они не пушистые. — Теперь я понимаю, почему ты озадачена. — В этой четверти им задали доклад на тему диких цветов. — Честно говоря, мне больше нравится Петрушка, но, если Сав будет рада, что приняли ее вариант, я соглашусь на ее предложение, — произнес Хэл. — Итак, Одуванчик, Чертополох и Ежевика, — сказала Эллис, подводя итог. — Договорились. Нужно будет сделать таблички с их именами на ошейники. Займетесь этим? — Непременно. Отлично поработали. Элли широко улыбнулась: — А вы не захватили с собой Бернарда? — Нет. Мы с ним долго гуляли сегодня утром, и он предпочел остаться дома и поспать под столом Пенни. После обеда привезут пони. Если хочешь, можешь прийти посмотреть на него и на Бернарда. Приводи с собой Сав, если она захочет. — Круто. Мам, можно мне воспользоваться твоим компьютером? Я хотела поискать в Интернете информацию о терьерах, чтобы быть уверенной, что я все делаю правильно. — Пожалуйста. — Она налила кофе себе и Хэлу и села за стол. Наверное, ей следовало снова поблагодарить его, но она чувствовала, что деловой разговор будет безопаснее. — Итак, насчет списка пожеланий. Виллоу сказала, что у тебя есть идеи? — Он молчал, и Клер подняла глаза. — Я хочу извиниться за то, что назвала тебя ублюдком. — А ты действительно сожалеешь об этом? — Как мне тебя убедить? — спросила она и тут же вспомнила, что случилось в прошлый раз, когда она задала этот вопрос. Глядя на Хэла, она была уверена почти на сто процентов, что он раздумывал над тем же. — Я отвечу на твой вопрос позже, — наконец произнес он. — А пока скажи мне, как ты смотришь на появление велосипедной дорожки через поместье? От поселка до города? — Велосипедной дорожки? А где именно она будет проходить? Хэл достал из кармана карту поместья и разложил ее на столе. — Здесь, по берегу Крэна. Его глаза были невыносимо голубыми в это утро, волосы слегка отросли и уже не выглядели так идеально подстриженными, как в первое время. Теперь он больше походил на местного жителя, нежели на светского мужчину из лондонского офиса. — Клер? Он тепло улыбался, а уголки чувствительных губ выдавали его мысли, которые были совсем далеки от местоположения велосипедной дорожки. Хэл поднял руку и коснулся ладонью щеки Клер, пробежал по пряди волос, выбившейся из-под резинки, которой она забрала их сегодня утром перед работой в саду. Через приоткрытую дверь на кухню проникали звуки деревенской жизни. Но ничто не могло отвлечь их внимание в тот момент, когда их губы соприкоснулись. Все ее чувства подчинились Хэлу. Ощущениям его нежных пальцев на ее волосах, терпкому вкусу зубной пасты на губах, запаху его кожи. Они растворились в горячем сладостном поцелуе, и все остальное в мире потеряло значение, пока резкий грохот наверху не заставил их оторваться друг от друга. — Хорошо, — сказал он, словно ничего не произошло. — Будем считать это авансовым платежом. А теперь, прошу тебя, сконцентрируйся на велосипедной дорожке. Он не мог говорить серьезно… — В чем именно ты видишь проблему? — спросил Хэл. Клер часто заморгала. Сконцентрироваться? Он хотел, чтобы она сконцентрировалась, когда он смотрел на нее таким взглядом… — Авансовый платеж! — Ты меня почти убедила, но извинение все еще не принято. И все же… как насчет велосипедной дорожки? — Не вижу в этом проблемы. Отличная идея, только… О чем она собиралась сказать? Она оторвала взгляд от глаз Хэла и перевела его на карту. Ах да… — А как же поле для гольфа? — Какое поле для гольфа? — Ты разве не собираешься оборудовать поле для гольфа для гостей гостиницы? — И не собирался. Я отметил на плане место, где хочу оборудовать огороженную насыпную дорогу, чтобы местные парни могли там гонять на своих мотоциклах, не подвергая ни себя, ни других опасности. На территории поместья есть небольшая лачуга егеря, которую можно переоборудовать в клуб для них, где они смогут заниматься ремонтными работами. Именно эта идея значится в моем списке, который я буду передавать администрации города на голосование. — А если они не одобрят? — Я все равно сделаю по-своему. Так как насчет велосипедной дорожки? — Блестящая идея. Ребята смогут ездить в школу на своих велосипедах, не дожидаясь школьного автобуса. Я смогу ездить на работу. Если у меня еще есть рабочее место. Если у меня все еще есть велосипед. И что из двух предложений будет твоим личным пожеланием? — Ни то, ни другое. Я хочу сделать так, чтобы велосипедная дорожка и клуб для мотоциклистов стали частью муниципальных пожеланий к благоустройству города. Если они захотят, смогут очень мне помочь. Мое личное желание — реставрация храма у озера. — Хм. — Я тебя понял, — сказал он. — Ты думаешь, что я в состоянии сам оплатить работы. — Да, думаю. По крайней мере, я на это надеюсь, потому что восстановление храма — сущий пустяк по сравнению с реставрационными работами в главном здании, которые будут производиться под постоянным контролем комитета по защите достояния Англии. — Дело тут не в деньгах. Ты все время говоришь мне, что Крэнбрук-Парк должен быть открыт для местных жителей. Я думаю, они должны доказать, что поместье действительно значимо для них и они готовы тоже немного потрудиться. — Ты собираешься оставить Крэнбрук-Парк открытым для горожан? — Просто научись доверять мне, Клер. — Как в случае со щенками, с лесом и с розовым садом? — Вот список моих идей, — сказал Хэл, кладя на стол конверт. — Просмотри его и сообщи мне, что ты думаешь по этому поводу, когда приведешь девчонок днем смотреть пони. — Я тоже приглашена? — Только если принесешь с собой пирог. В прошлый раз его почти целиком съел Гарри. — Я знала, что ты в конце концов об этом попросишь. — Ты ничего не знаешь обо мне, Клер Тэкерэй. Иначе ты нервничала бы гораздо сильнее. — Хэл поднялся. — И еще… В субботу вечером я должен присутствовать на благотворительном ужине, и мне нужна компания. — Ужин… Ты приглашаешь меня на свидание? — В Лондон, — предупредил он. — Официальное мероприятие, вечерние костюмы. Для тебя это проблема? — спросил он слишком быстро, словно уже пожалел о приглашении. — Возможно, я и не реализовалась полностью, но длинное платье у меня есть. Я купила его со скидкой на распродаже для «Обозревателя». Оно темно-синее. — Мне все равно, где оно куплено. Мне нужно, чтобы стул рядом со мной не пустовал. — Поэтому ты задумался, есть ли в твоем окружении женщина, которой нечего делать в субботу вечером. И тут вспомнил меня. — А у тебя есть чем заняться? — Ну… — Клер сделала вид, что сверяется с расписанием в еженедельнике. — В эту субботу я собиралась играть в лото при церкви, но тебе повезло. — Ты откажешься от игры ради меня? — Нет, там что-то случилось с трубами, поэтому мероприятие отменилось. — Сможешь найти няню? Вот номер моего мобильного. Позвони. * * * У Хэла зазвонил телефон. Приехало такси. Клер написала: «Няню нашла. Время?» Небывалая лаконичность для Клер Тэкерэй. Хэл так и не смог понять, почему из дюжины женщин, которые были бы безумно счастливы составить ему компанию на вечер, он выбрал именно ее. С другими вечер, как обычно, закончился бы постелью. Он сам сказал Клер, что секс проще, нежели поддержание эмоциональных отношений, но это прозвучало жестоко. Одно ее присутствие заставляло его сердце учащенно биться и безумно хотеть большего. У нее был острый язык, но очень нежные глаза, а то, как она моментально выходила из себя, заставляло его мечтать о страсти, с которой она была готова отдаться любви. Интересно, будет ли она сегодня строить ему глазки? Флиртовать с ним? Позволит ли себе очередной умопомрачительный поцелуй? Хэл не мог выбросить из головы мысли о том, как они будут соприкасаться коленями в темноте машины, сидеть совсем рядом за ужином, танцевать. Понимание того, что она тоже должна была мечтать об этом, делало предстоящий субботний вечер невероятно волнующим, трепетным событием, словно он снова стал бунтарем-подростком из Крэнбрук-Парка. Глава 12 Услышав звонок в дверь, Клер бросила последний взгляд в зеркало, чтобы поправить волосы, уложенные на затылке в изящные завитки. Сделала глубокий вдох и открыла дверь. Вдоха было недостаточно, пожалуй, ее бы сейчас не спас даже баллончик с кислородом. Хэл Норт в строгом черном костюме был умопомрачительно хорош. — Готова? — нетерпеливо произнес он. Казалось, он совершенно не заметил усилий, затраченных ею на приведение себя в порядок. — Не собираешься сказать последние напутствия няне? «Правило свидания с Хэлом Нортом номер один: это не свидание». — Эллис и собаки ночуют у Пенни. — А она знает, с кем ты? — Я сказала ей, что у меня рабочая встреча. — Клер улыбнулась водителю, который открыл перед ней дверцу. — То есть сообщила правду. — Если ты предупреждаешь меня, что я весь вечер проведу в компании журналистки, нам предстоит молчаливое путешествие. — Очень жаль. Давай лучше представим, что я — фея-крестная. И, к сожалению, к полуночи машина превратится в тыкву. — Это привлечет всеобщее внимание, если в этот момент мы окажемся на шоссе. — Надеюсь, так я не потеряю голову. Я обещала дочери вернуться до полуночи. — Она тебе поверила? — Конечно. Ведь я — ее мама. Расскажи мне немного о предстоящем ужине. — Это благотворительная акция. Там будет аукцион, на котором собираются деньги для бездомных. — Стоило сказать мне об этом раньше. Я бы захватила свою чековую книжку. А так у меня лишь несколько купюр, распихнутые по нижнему белью. — Не переживай, я отвернусь, когда ты будешь доставать деньги, если вдруг решишь что-то купить. — Мои непредвиденные расходы обычно не настолько велики. — Ну тогда, если ты захочешь что-то купить, скажи об этом мне. Рассчитаемся позже. — Спасибо. Буду иметь в виду. «Рассчитаемся»? Что-то в его тоне… «Правило свидания с Хэлом Нортом номер два: не провоцируй его». — Я позвал тебя с собой, потому что обычно я не хожу по вечеринкам и клубам, чтобы знакомиться там с незамужними женщинами. Мне показалось, ты тоже этим не увлекаешься. — О нет. Женщины меня не интересуют, — замотала она головой. — Мне тоже так показалось. А мужчина у тебя есть? Странный вопрос. Он действительно считает, что она позволила бы себе так целоваться с ним, если бы у нее были отношения? Видимо, да. Что означало только одно: он не относился серьезно к их поцелуям. — Сейчас субботний вечер, и я заполняю вакантное место рядом с тобой. Сам не можешь ответить на этот вопрос? — Я думал, ты считаешь наш выход частью работы, как и я. Ты права, обычно меня сопровождает Би, но последнее время на моем столе все чаще появляются ссылки на веб-сайты знакомств, поэтому я решил, что ей есть чем заняться в субботу вечером. А ты не увлекаешься подобным? — Онлайн-свидания? Однажды коллега уговорила меня сходить на «быстрое свидание», но у Эллис разболелось ухо, и я не смогла пойти. Я была в отчаянии… — Не дождавшись его реакции, она добавила: — Я рассчитывала рассмешить тебя, Хэл. — Правда? Что-то я отвык от светских бесед. Клер сомневалась в его словах. Так же как и в том, что его помощница была всего лишь рабочей коллегой на подобных выходах в свет. — Ты не развлекаешь свою помощницу? — Обычно мы говорим о делах. — Тогда понятно, почему ей все надоело. А ты имеешь в виду томную мисс Веб? — Очевидно, у него была не одна помощница. — Томную? — Томную. «А вы что, не разговариваете друг с другом? Я уже сообщила вашему редактору, что мистер Норт не общается с прессой», — процитировала она ее едкое замечание как можно более тягучим голосом. Ее выступление заслужило одобрительный взрыв хохота. — Уже лучше. — Я стараюсь. — Она тебе не передала, что я звонила? — Возможно, она не посчитала, что твой звонок важен. — Я так и поняла. — В машине было тепло, поэтому Клер расстегнула плащ и слегка спустила его с плеч. — Хэл, расскажи мне, как тебе удалось превратиться из хулигана в мультимиллионера. — Здорово у тебя получается, Клер. Сначала втереться в доверие, а потом начать задавать вопросы, когда собеседник уже не ожидает никакого подвоха. — Перестань, Хэл. С тобой я бы только потеряла время, используя примитивные журналистские приемы. Ты всегда настороже, ждешь каверзных вопросов. Я тоже устала изображать из себя представителя прессы. Почему бы нам просто не расслабиться и не насладиться обществом друг друга? — Отличная мысль. Как твоя нога? — Полностью зажила. Ты отлично помог мне. — Значит, у тебя не будет оправданий, чтобы не танцевать? — Танцевать? — Ее обдало жаром с головы до ног. «Правило свидания с Хэлом Нортом номер три: не забывай дома веер». — Но ты ведь танцуешь? — настаивал он. — Мне придется напомнить, как это делается. Как дела у пони? — Привыкает к обществу Арчи. А где обещанный пирог? — У ребят, работавших на крыше, случился перерыв на чай. Кто дал тебе первоначальный капитал? — Первоначальный капитал? — В бизнесе. Должен же был кто-то тебе помочь. Иначе невозможно совершить подобный карьерный прыжок. — Что-то я не припоминаю. Единственным подспорьем стал пинок, полученный от твоего отца. Даже не метафорический, а вполне реальный. — У меня есть совершенно новое предложение, Хэл, — сказала она. — Только на сегодняшний вечер. Давай забудем прошлое и не будем думать о будущем. Постараемся насладиться настоящим. — Ты предлагаешь просто развлечься? — А что в этом такого? Немного поесть, немного потанцевать, потратить изрядную сумму твоих денег на благотворительные цели. Он повернулся, чтобы посмотреть Клер прямо в глаза: — Я заметил, что ты не сказала «наших денег». — Мы оба знаем, что у меня их нет, но я собираюсь поддержать твои начинания. — Забудем о прошлом, о будущем и сфокусируемся на настоящем? — Пока часы не пробьют двенадцать, — сказала она, протягивая ему руку, чтобы скрепить договор. — Пока часы не пробьют двенадцать, Золушка. И в этот раз давай постараемся доставить тебя домой в обеих туфлях. Волосы Клер были подняты наверх, но это был не ужасающий пучок, который поразил его в тот день, когда она сбила его на велосипеде. На ее голове красовался венок из завитков, некоторые пряди которого спускались мягкими волнами по ее щекам. Из украшений она надела всего лишь длинные серебряные сережки с темно-синей инкрустацией, которые притягивали внимание к изгибу ее утонченной шеи. Возможно, ее платье и было куплено на распродаже, но сидело на ней очень элегантно и выгодно подчеркивало прелестные формы ее изящной фигуры, ее рост. Больше всего Хэлу нравилось отсутствие на нем пуговиц. Лишь тонкие бретельки, которые постоянно сползали у нее с плеч, давая простор фантазии смотрящих на нее мужчин. Вот и сейчас одна из них упала вниз, когда она громко рассмеялась шутке своего соседа, но она, казалось, совершенно ничего не замечала, увлеченная беседой. Она быстро нашла общий язык с гостями. Она разговаривала с женщинами на темы, которые были интересны им, смеялась там, где этого от нее ожидали. Очаровывала мужчин, не вызывая ревности у их жен. Почему это его удивляло? Хотя она и не окончила университет, она была прекрасно образованна, имела достойную работу, которая постоянно стимулировала ее к дальнейшему росту. Она повернулась и перехватила его взгляд: — Что? У меня между зубов застрял шпинат? — А это был шпинат? Я не заметил. — Он с трудом ориентировался в происходящем. Все, о чем он был способен думать, — это о том, когда они будут танцевать. — Элизабетте очень понравились твои сережки. — Он всеми силами пытался побороть реакции своего тела на мысли о том, как его рука ляжет ей на спину, как его ноги коснутся ее бедер. К счастью, Элизабетта повернулась на звук своего имени. — Я говорил Клер, что тебя заинтересовали ее сережки. — Она полагала, что это он приобрел их для нее. И в его голове сразу родился образ обнаженной Клер, на которую он надевает украшения… — Правда они прекрасны? Я писала статью об одном местом ювелире и не смогла побороть искушение побаловать себя обновкой, — сказала Клер, доставая из сумочки ручку и записывая что-то на салфетке. — Это ее веб-сайт. Звук голоса ведущего аукциона вывел его из оцепенения. — Внимание, присутствующие. Мы разогрели вас при помощи хорошего вина и вкусной еды, и прежде чем отпустить на танцпол, хотим помочь вам потратить ваши деньги на благие нужды. Клер напряглась: — О-о, я умываю руки. Он успел схватить ее за запястье, прежде чем она выполнила свою угрозу, крепко сжав пальцы. — Не стоит. Прошу тебя принять участие в торгах за меня. — Серьезно? — Ее вопрос прозвучал не очень дружелюбно, но глаза уже сверкали азартом. — Это мое предложение. Ради благотворительности. — Ну хорошо… — Свободной рукой она подняла список, в котором перечислялись выставляемые на аукционе лоты. — Что тебя привлекает больше всего? Охотничий трофей, который ты повесишь на стену в офисе? Бита для крикета, подписанная командой победителей национального кубка? Что-то из мира машин? Спойлер с «Формулы-1»? — Она загадочно улыбнулась. — Как насчет лифчика, который носила… — Не думаю, что он мне подойдет. — Тебе и не надо будет его носить, просто смотреть на него и пускать слюни. — Если я и собираюсь пускать слюни, глядя на лифчик, он должен быть надет на его обладательнице, Клер. — Какая неудача, что я не… — Я заметил, — сказал он и, все еще глядя ей в глаза, скользнул пальцем под одну из бретелек ее платья и вернул ее на законное место на плече. Хэл едва коснулся ее, но каждая клеточка его тела задрожала от возбуждения. Когда он испытывал подобное в последний раз? Он провел небольшое расследование по поводу частной жизни Клер Тэкерэй и знал о ней гораздо больше, чем она знала о нем. Пенни не была сплетницей, но с удовольствием отвечала на все его вопросы. С восторгом описывая работу, которую Клер провела в заброшенном саду, когда-то принадлежащем Джеку Норту, она без тени сомнения заявила о том, что у ее соседки не было мужчины, который помогал бы ей справляться со всеми заботами. Клер вся дрожала. Хэл слегка коснулся ее, но мурашки побежали по всему ее телу, а мысль о том, что скоро они будут танцевать, отозвалась сладкой негой в низу живота. Она сделала глоток воды. Затем прислонила холодный стакан к пылающей щеке. «Правило свидания с Хэлом Нортом номер четыре: нельзя упоминать нижнее белье». «Правило свидания с Хэлом Нортом номер пять: нельзя упоминать, что ты не носишь лифчика». — Когда я сказала, что я не… — сказала она. — Лот номер один — футболка для игры в регби, которую носил сам Джонни Вилкинсон. Начальная цена… — Поднимай руку, Клер. — …тысяча фунтов. И торг начинает прелестная дама, сидящая прямо передо мной. — Нет… — Она вдруг поняла, что все смотрят на нее. — Он сказал «тысяча фунтов»? Но она ведь даже не постирана! — Не стесняйтесь, красавица. Встаньте и продемонстрируйте, как выглядит столь щедрая дама. — Слушайся ведущего, красавица. — Ублюдок, — снова не сдержалась она, вставая на ватных ногах. — Как вас зовут, милая? — Клер Тэкерэй. — Итак, футболка достается вам. Красавица Клер Тэкерэй открыла наш аукцион покупкой на сумму в тысячу фунтов. — Тебе понравилось? — спросил Хэл, когда внимание перешло к следующему лоту. — Издеваешься? — Кто-то должен был растопить лед, нам обоим нужна была разрядка. Иначе мне пришлось бы обливаться холодной водой. Значит, он тоже это чувствовал… — Если ты предпочитаешь решать проблемы подобным образом, Хэл, приготовься: тебе предстоит самая дорогая ночь в жизни. Я собираюсь торговаться и дальше. — У меня есть идея получше. — Он схватил ее за запястье и встал, привлекая внимание всех присутствующих. — Десять тысяч фунтов. Затем поспешил к дверям, увлекая за собой Клер. — Продано мужчине, который убежал из зала с прелестной Клер Тэкерэй. Рассчитаемся позже, Хэл! — И что ты только что купил? — выдохнула Клер, когда за ними закрылись двери лифта. — Какая разница? — сказал он, прижимая ее к зеркальной стене лифта. Она думала, что он поцелует ее, но он не торопился. Он просто стоял, прислонившись к ней, и она ощущала тяжесть его широкой груди, прикосновение его бедер и твердую плоть, касавшуюся ее живота, которая свидетельствовала о его сильнейшем желании. — Но как же твои гости… — попыталась она призвать к его благоразумию. — Они сами себя развлекут. Я должен доставить тебя домой до полуночи. — Это невозможно. — К себе домой. Лифт остановился, и они услышали смущенное покашливание. Хэлу стоило неимоверных усилий оторваться от Клер и, сделав шаг назад, приветственно кивнуть паре, ожидающей своей очереди. Он не притронулся к ней в такси, даже не пытался взять за руку. Он не прикасался к ней в небольшом лифте, который вез их в его шикарный пентхаус с видом на набережную. Ему и не надо было этого делать. Все и так было понятно, предрешено с того самого момента, как он увлек ее за собой с аукциона. С тех пор в воздухе вибрировали примитивные инстинкты, все ее тело дрожала в предвкушении соприкосновения их тел. Познать его тело было предназначено ей судьбой. И обратного пути уже не было. К тому моменту, когда за ними захлопнулась входная дверь в его квартиру, возбуждение Клер достигло своего пика. Ее соски были так напряжены, что этого уже не мог скрыть жесткий корсет вечернего платья. Они требовали его прикосновений, его поцелуев, ее тело плавилось от страсти. Хэл скинул пиджак и сделал шаг ей навстречу. Он прикоснулся к ее обнаженным плечам, нежно погладил шею. Его губы коснулись ее губ, и его поцелуй был медленным и томительным, словно он хотел насладиться каждой его секундой. Сначала он слегка касался ее рта, но постепенно его губы становились все более смелыми и настойчивыми. Наконец к ласкам присоединился его язык, и она окончательно потеряла контроль над своим ослабевшим, дрожащим от желания телом. С закрытыми глазами Клер нащупала его галстук и неуверенно развязала его, на ощупь начала расстегивать пуговицы его рубашки. Она не могла дождаться момента, когда сможет прикоснуться к его обнаженной коже, почувствовать ее тепло, соприкоснуться с ней своей кожей. — Посмотри на меня, Клер… Она открыла глаза, чувствуя, как его пальцы спускают вниз бретельки ее платья. — Посмотри на меня… Она чувствовала его прерывистое дыхание у себя на щеке, он спустился ниже и поцеловал ее шею, ее ключицы. Его пальцы нащупали молнию платья на спине. — Назови меня по имени… Когда к ее ногам упало платье, она запрокинула голову назад, в нетерпении ожидая, когда его губы коснутся ее груди, когда опустятся ниже… — Потанцуй со мной, Хэл Норт, — прошептала она, обнимая его за шею. — Потанцуй со мной. Глава 13 Открыв глаза, Хэл увидел в окно привычный вид Темзы, розовой в предутреннем тумане. Рядом с ним спала Клер, прижавшись к его груди. Абсолютно беззащитная. Полностью его. Совсем скоро она проснется, и идеальный момент будет разрушен ее паникой, спешкой вернуться домой, к Эллис. Но сейчас он мог наблюдать за тем, как она спит. — Не двигайся, — прошептал он, когда она пошевелилась. — Я и не хочу. Все, что ему надо было сделать, — провести большим пальцем по ее соскам, которые сразу затвердеют от его прикосновения, и она забудет обо всем, станет опять его на ближайшие полчаса или даже час. Хэл поборол искушение и поцеловал ее в плечо: — Я приготовлю кофе, а ты пока прими душ. Он быстро вскочил с постели, пока у него были силы уйти от нее, схватил халат, висящий на двери, и повернулся, чтобы отдать ей. Клер уже натянула простыню на обнаженную грудь, неизбежно ускользая от него. Хэл поставил чайник, сделал несколько тостов, пошел поискать ей одежду. — Рубашка, свитер, джинсы, носки. Будут слегка великоваты. Жаль, что мы не приобрели вчера лифчик. — У него пересохло во рту, когда она снова появилась на пороге спальни, окутанная свежим ароматом. — Ничего страшного. Он был бы мне велик. — Боюсь, вся одежда будет тебе не по размеру, но для мотоцикла это не беда. — Для мотоцикла? У тебя есть мотоцикл? — спросила она с придыханием. Она все еще не ускользнула от него полностью… — Я местный хулиган, забыла? Она внимательно посмотрела на него: — Не такой уж ты и хулиган, Хэл. — Неужели? Ее кожа была еще влажной после душа, с волос падали капли. Она пахла его гелем, его шампунем. Она была его. Хэл погрузил руку в ее волосы, прижал ее спиной к стене с твердым намерением продемонстрировать ей, насколько плохим он может быть. Клер не возражала, когда он прижался к ней, поцеловал ее, распахнул полы ее тщательно завязанного поясом халата. Его рука исследовала все ее тело — от шеи до мягкой ложбинки между нежными бедрами. Когда ее тело сотряслось в мощном оргазме, он вытер руку о грудь, словно желая оставить на своем теле ее неповторимый запах. — Ты не хулиган, — сказала она с нежной зачарованной улыбкой полностью удовлетворенной женщины. — Ты очень, очень хороший. — Кофе и тосты на кухне, — резко сказал он, чтобы не позволить себе полностью забыться. И перестать вспоминать, кем был он и кем была она. * * * Клер надела предложенную Хэлом одежду и направилась в сторону кухни. Но сначала ей хотелось немного осмотреться. Шикарный кожаный диван, столик «Шератон», картина Дэвида Хокни на стене. — Осматриваешься? — спросил он, протягивая ей кружку с ароматным дымящимся кофе. — У тебя прекрасный дом, Хэл. Сильно отличается от коттеджа «Примроуз». Я никогда не ездила на мотоцикле. — Но ты и не сбегала из дома после заката. И не носила кожаную юбку. — Невозможно попробовать все. — Это так. Всегда приходится чем-то жертвовать. — Я не смогу надеть туфли на эти носки. Если только попробовать наоборот. — Не надо. У меня есть старая пара байкерских ботинок. — Эти? Но они же просто огромны! — Я засунул в них пару носок. — Он взял у нее носки и помог надеть. Затем надел ей ботинки. Застегнул их. Помог ей нацепить тяжелую куртку в заклепках и застегнуть ее на молнию. — Я похожа на байкера. — Разве? Скорее на женщину байкера. — Он наклонился к ней и нежно поцеловал ее. — Нам надо поторопиться. Путешествие обратно в Мейбридж было быстрым и очень волнующим. Клер чувствовала себя подростком, крепко прижимаясь к Хэлу всю дорогу домой. Ей хотелось визжать от восторга. Это было настоящее сумасшествие. Она была матерью. Предполагалось, что она очень ответственна, что она не может возвращаться домой утром, несясь на полной скорости на мотоцикле и пробуждая ревом мотора спящую деревню. Наконец они остановились у дверей ее дома. Хэл слез с мотоцикла и снял свой шлем. — Все в порядке? — спросил он после того, как поставил ее на землю. Некоторое время он все еще продолжал держать ее, неуверенный в том, что она сможет сохранять равновесие. Внезапно Клер поняла, что не знает, как ему ответить. — Хорошо, что мне не надо будет ползти по водосточной трубе и лезть в окно во всем этом обмундировании. — Полегче! Иначе мне придется все с тебя снять и увезти с собой в качестве улики. Что скажешь? И быть пойманной врасплох в его нижнем белье собственной дочерью, возвращающейся домой от соседки? — О нет. Предпочту отказаться. — Разумный ответ. Это вполне в ее стиле. Осторожная педантка Клер. Если забыть о том, что прошлой ночью она совершенно потеряла голову, потеряла саму себя. — Это ваше, Золушка, — сказал он, доставая из куртки ее платье, сумочку и туфли. — Хэл… увидимся завтра? — Завтра? Сегодня, сейчас, в любое время. — Завтра будет фотосессия для феи-крестной. Мне придется надеть пачку и махать волшебной палочкой… Я подумала, ты захочешь насладиться своим триумфом. — Я уже насладился триумфом, Клер, — сказал он, наспех целуя ее в щеку. — Теперь мне пора возвращаться в Лондон. — Да, но… — Я потерял много времени. — Конечно. Я все понимаю. Береги себя. Она смотрела, как он уходит, и так и не решилась озвучить приглашение к завтраку. Может, и к лучшему. Их вместе не застанет ни ее соседка, ни ее дочь. Разумная Клер никогда бы не допустила подобного. Но она стала другой. Она никогда уже не будет девушкой, у которой в жизни была одна-единственная цель. Хорошо сдать экзамены, быть примерной дочерью своей мамы. Защищать своего ребенка и быть матерью, о которой она всегда мечтала сама. Хорошо выполнять работу, заслужить отличную репутацию… Однажды она уже чувствовала себя так, словно рассыпается на мелкие кусочки. Но тогда она смогла снова собраться и жить дальше. Она нарушила правила, установленные ее строгой матерью, и ее привычный мир рухнул. Умер отец, мать уехала от нее. Клер тщательно собрала все осколки и сконцентрировалась на главном: на своей малышке, на доме. На карьере. На этот раз все было по-другому. Она не представляла себе, как собрать рассыпавшиеся фрагменты своей жизни после того, что произошло. На телефоне она не обнаружила ни сообщений, ни пропущенных звонков. Она еще успеет вздремнуть, прежде чем Пенни приведет домой Эллис, но, если она окажется в кровати, она начнет думать о Хэле. Поэтому она отправилась на прогулку и сделала несколько фотографий пешеходной тропы, перекрытой Хэлом, чтобы позже написать статью об ущербе, нанесенном зимними дождями. Хотя она больше не работала в новостном отделе и не была уже уверена, интересует ли кого-либо данная тема. — Кто это? — спросила Эллис, роясь в фотографиях из ящика ее отца. — Люди, работавшие в поместье вместе с твоим дедушкой. — А это? Клер посмотрела на фотографию мальчика, сидящего на пони. Поводья держал мужчина. — Думаю, мальчик — сэр Роберт. — А кто этот мужчина? — Наверное, его отец, сэр Гарри Крэнбрук. — Уверена? Они с Хэлом похожи как две капли воды. — Но это очень старая фотография, Эллис. Это не может быть Хэл, — сказала она, рассматривая фотографию более пристально. У многих людей темные волосы, но не у всех они растут одинаково и не у всех одинаково спадают на лоб. К тому же чуть вздернутые уголки губ… — Могу я взять ее себе? — Нет. Она должна оставаться в архиве твоего деда. — Вместе с журналами, которые она едва начала перелистывать. Зазвонил телефон. Это была Джесси Майклс, которая приглашала Эллис поехать вместе с ними в сафари-парк. Ее дочка с радостью приняла предложение и побежала переодеваться. Однажды Клер спросила сэра Роберта, нет ли у него фотографии сэра Гарри, но тот ответил, что хорошего экземпляра не сохранилось. Теперь, глядя на только что найденный документ, она подумала о том, что у сэра Роберта была другая причина ответить ей подобным образом. Нередко гены проявляются через поколение. Схожесть двух мужчин была настолько очевидна, что невозможно было ее не заметить. Неужели леди Крэнбрук покинула его из-за этой истории? Из-за того, что он завел роман с поварихой? Ей всегда казалось, что мама Хэла довольно старая, но теперь, когда ей самой уже было ближе к тридцати, она по-другому на нее посмотрела. Совершенно очевидно, ее яркая внешность цыганки была способна вскружить мужчине голову. Наконец она нашла то, что искала. Запись касалась того года, когда Хэл Норт был изгнан из поместья. «Сегодня я совершил ужасную вещь. Я сказал юному Хэлу Норту, что, если он не уедет из поместья, я снесу дом его матери и оставлю ее и Джека Норта без работы. Конечно, необходимо было принять меры после того, как он въехал в дом на своем мотоцикле и припарковался около портрета, на котором был изображен его дедушка. Мне никогда не нравился этот парень. Он всегда был высокомерным, самонадеянным и занимался браконьерством, но я поступил с ним бесчеловечно. Если бы мне было куда сбежать, я бы сделал это, но дом мне предоставляется, пока я работаю в поместье, к тому же сэр Роберт оплачивает образование Клер. Лаура никогда не простит меня, если я потеряю все это из-за своей принципиальности. Но все же я не смог выполнить поручение полностью: я не уничтожил портрет сэра Гарри. Я спрятал его за балками на сеновале и рассказал об этом его матери. Возможно, однажды младший Норт использует его как доказательство своей правоты, и я успокоюсь». Клер закрыла журнал и вспомнила те ужасные дни, когда отец отказывался разговаривать с кем-либо. Это прошло, но ее отец уже никогда не стал прежним. Сама она считала, что именно тогда началась его болезнь, а теперь поняла, что именно снедало его изнутри последние годы жизни. — Мам, почему ты плачешь? — вошла в комнату Элли. — Я вспоминала твоего дедушку. Он был замечательным человеком. Ей надо было срочно позвонить Хэлу. Она очень хотела увидеть его. Ее отцу нет оправданий, но она должна объяснить Хэлу, что он казнил себя за то, что сделал. И что портрет не был уничтожен. На его мобильном сработал автоответчик, и она оставила сообщение с просьбой перезвонить. Прическа, маникюр, макияж… Быть феей нелегко. Учитывая ее возраст, ей позволили выбрать длинную пышную пачку и золотистый корсет, который не слишком выставлял напоказ ее прелести. Все в рамках приличий. Брайан просматривал фотографии. — Думаю, остановимся на этом. — Сойдет. — Завтра утром тебя ждут на приеме у мэра. — А такси мне оплатят? Что-то не хочется путешествовать на автобусе в образе. — Я заеду за тобой сам. — Спасибо. Брайан, ты что-то недоговариваешь. Я все еще работаю в газете? — Что? Ах да. Конечно… — Но?.. — Я не должен был тебе этого показывать, — сказал он, протягивая ей большой конверт. — Не открывай его здесь, потерпи до дома. Но только я тебе его не передавал, договорились? Она села на автобусной остановке и, не в силах побороть любопытство, достала документы. Это была ксерокопия плана перестройки поместья, сделанного Хэлом Нортом. В соответствии с ним был предусмотрен снос здания, известного как коттедж «Примроуз», Крэнбрук-Лэйк, Крэнбрук. Ее дома. Дома, который она создала для себя и для Эллис. Когда она узнала, что поместье будет продано, она поняла, что ее будущее потеряло свою определенность. Она думала, что арендная плата за дом возрастет, но то, что запланировал Хэл, превосходило все ее самые тайные страхи. В отличие от сэра Роберта, он был настоящим бизнесменом, ищущим выгоду во всем. Она это понимала. Но как мог он с подобными мыслями в голове заводить дружбу с Эллис, заниматься любовью с ней? Ведь план реконструкции был создан не каким-то неизвестным консультантом. Хэл Норт все тщательно продумал. Он хотел отомстить ей. Унизить ее так же сильно, как унизил его ее отец. «Я уже насладился своим триумфом, Клер…» В глубине души она понимала — им должно было двигать нечто большее, чем увлечение ей. Но она забыла обо всем на свете, когда он ухаживал за ней, дразнил ее, занимался с ней любовью. Видимо, он этого и добивался — он хотел, чтобы она добровольно отдала ему всю себя. Свое тело и свою душу. А теперь он уехал. Обратно в Лондон. Вернулся в реальную жизнь. Глава 14 Клер обнаружила портрет дедушки Хэла за дальними стропилами в конюшне. Гарри, который помогал ей, не стал спрашивать, зачем ей это понадобилось. Его не особо интересовали старые потертые полотна. Когда сам Хэл увидел сходство? Может, сама мать открыла ему правду? Поэтому он решил въехать на мотоцикле в поместье, припарковаться около портрета и заявить о своих правах на наследство? Она сделала несколько фотографий, затем сходила в офис и оставила их на столе Хэла. Пришло время ее триумфа. «ГЕНРИ НОРТ ОКАЗАЛСЯ СЫНОМ РАЗОРИВШЕГОСЯ БАРОНА! Сегодня стало известно, что малоизвестный прессе мультимиллионер Генри Норт — основатель международной транспортной компании «Халго» — незаконнорожденный сын сэра Роберта Крэнбрука. В детстве он жил в небольшом доме на территории поместья со своей матерью Сарой — поварихой сэра Роберта — и с отчимом, Джеком Нортом. Сэр Роберт Крэнбрук отказался признавать свое отцовство и изгнал восемнадцатилетнего Хэла Норта из поместья после того, как последний въехал на своем мотоцикле по ступеням главного здания и припарковался возле портрета сэра Гарри Крэнбрука, своего деда. Портрет должны были уничтожить, но недавно его обнаружили в конюшне, и сомнения в сходстве генетических родственников не остается. Недавно Генри Норт приобрел поместье Крэнбрук-Парк по цене, продиктованной кредиторами. Сэр Роберт, который находится в разводе и не имеет законных наследников, живет в доме престарелых. Господин Норт отказался комментировать в прессе свои планы относительно Крэнбрук-Парка, но сообщил, что, как и остальные его вложения в области недвижимости, «поместье придется доводить до ума». Местные источники утверждают, что на территории парка будет создан гостиничный комплекс и конференц-центр. Это станет очередной страницей в летописи имения, подаренного сэру Томасу Крэнбруку королем Генрихом XIII за заслуги перед монархией». В кабинете мэра находились сам мэр, Виллоу Армстронг, редактор из «Обозревателя» и Хэл Норт. — А вот и ты, Клер. Мы решили, что ты потерялась. Становись рядом со мной. Его голос звучал спокойно, на губах играла улыбка, но она не видела тепла в его глазах и понимала, что что-то случилось. Хэл цепко держал ее за запястье, не позволяя делать лишних движений. — Прошу прощения, господин мэр, я должен обсудить с Клер последние детали относительно списка пожеланий. — Но я думал… — Позвоните мне в офис, — сказал он, направляясь к двери. — Пенни назначит вам встречу. Пообедаем вместе? — О да… Благодарю вас. — Хэл… — начала Клер. — Ничего не говори. Он резко открыл дверь «ренджровера» и даже не попытался помочь забраться внутрь. Если бы он сказал ей сразу, что собирается сровнять с землей ее дом, она никогда бы не влюбилась в него. Как можно наступать на одни и те же грабли снова и снова? Когда они подъехали к дому, Клер направилась к основному входу. Задняя дверь предназначалась для друзей. Она хотела, чтобы он увидел, как сильно она зла на него. И на себя тоже. Они прошли в гостиную. Закончились посиделки на кухне и разговоры о пирогах. — Но почему? Почему ты это делаешь? — Я? — Очевидно, ее вопрос очень удивил его. — Я считал, это ты поместила мое имя и имя моей семьи на все таблоиды сегодня. — Не поняла? Хэл достал экземпляр «Геральда» и показал ей статью, ту самую, которая была сохранена в папке для черновиков ее электронной почты. — Я не писала этого! — Это ты залезла в конюшню и откопала там портрет. Гарри помогал тебе. Он все подтвердил. — Хэл, я признаюсь. Я написала статью, но она все еще лежит в папке для черновиков. Можешь сам посмотреть. — Клер бросилась вверх по ступенькам. Увидев пустую папку, она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. — Я не делала этого, клянусь. Я хотела, но не смогла. Я говорила, что я ненастоящий журналист. — Она проверила время отправки. — Эллис… — Видимо, она отправляла письмо Саванне сегодня утром. — Что это? — Хэл заметил документ на ее столе. — Ты знаешь это лучше меня. Зачем тебе это надо, Хэл? Неужели ты настолько ненавидишь мою семью и меня? Он смачно выругался. — Я отреагировала так же. — А где портрет? — На столе в твоем офисе. Ты туда не заходил? — Нет, я сразу отправился в муниципалитет. Все выходные я проработал с консультантами, внося изменения в план реконструкции. Я хотел подготовить все, прежде чем обсуждать это с тобой. — Изменения? — Велосипедная дорожка. Трек для мотоциклистов. Он внимательно смотрел на нее, но она не могла понять, что кроется за его взглядом. — Как ты догадалась о том, что Роберт Крэнбрук — мой отец? — Это Эллис заметила сходство. В рабочем ящике моего отца я нашла фотографию сэра Гарри. Она подумала, что это ты. — Ты обнаружила что-то интересное в записях отца? — Да. Отец написал о том дне, когда ты был изгнан, о том, что не смог уничтожить портрет. Он рассказал обо всем твоей матери. — Она никогда не упоминала об этом. — Ты поступил так, как должен был поступить. И твой отец не заслужил такого сына, как ты. А я вот теперь чувствую себя на месте своего отца, и так стыдно мне еще не было никогда. — Не надо… — Хэл сделал шаг ей навстречу. — Я пыталась дозвониться до тебя. Поговорить с тобой. — Я потерял телефон в субботу вечером. Сегодняшний день идет совсем не по плану. — Для меня тоже. Я не думала, что увижу тебя. Я считала, ты выполнил свою миссию, и субботняя ночь была лишь частью твоего плана мести. — Я понимаю, почему ты так решила. И пару недель назад ты оказалась бы права. Я собирался выселить тебя, стереть твой дом с лица земли… — Все было настолько плохо? — Да, Клер, все было именно так. Джек Норт знал, что мать ему изменяла, и он заставлял ее платить за это каждый день. Он пропивал каждую монету, которую она зарабатывала. Единственное, что ей удалось спрятать от него, — это были деньги, которые Крэнбрук дал ей для того, чтобы избавиться от меня. — Почему она не уехала отсюда, Хэл? — Страсть? — предположил он. — В юности я любил слоняться по дому и однажды застал их… А потом он назвал ее шлюхой, когда подписывал документы о продаже. А меня — мусором… — О нет! — В любой момент я мог потребовать у него признания отцовства, но я никогда не хотел, чтобы этот человек был моим отцом. Я просто хотел, чтобы он посмотрел мне в глаза и признал наконец, что совершил ошибку. — И что поменялось с тех пор, Хэл? — Я поклялся себе, что, когда буду выселять тебя, не посмотрю тебе в глаза. Потому что ты ничего для меня не значила. Но потом за тобой погнался Арчи, мы столкнулись, и я посмотрел в твои прекрасные серые глаза. И я очень на тебя разозлился, потому что ты стала для меня значима. — Не может быть… — Ты вытащила купюру в десять фунтов, чтобы откупиться от меня, и мне стало от этого легче, потому что это было еще одним поводом злиться на тебя. — Это были последние деньги, остававшиеся у меня до конца месяца, но дело не в этом. Ты сильно разочаровал меня своим поведением в тот момент… — А потом я увидел, что ты сделала с домом и садом, и мне стало еще хуже, ведь я собирался стереть все созданное тобой с лица земли. — А что теперь? Ты все еще чувствуешь злобу? Он дотронулся ладонью до ее щеки и прислонил ее голову к своей груди: — Дело не в доме, Клер. И не в Крэнбрук-Парке. Отец сказал мне, что моя злоба съест меня изнутри… Наверное, так бы и случилось, если бы не ты. — Но теперь все знают правду из-за меня. — И что? Завтра какой-нибудь известный футболист изменит своей жене, и на газете с моей историей будут чистить картошку. — То есть ты так и не собираешься общаться с прессой? — Никогда. Но есть кое-что, о чем ты должна знать, — загадочно произнес он, крепко прижимая ее к себе. — Тебе придется пожертвовать частью твоего сада. Ее сада. Это значило, что она остается в доме. — Я собираюсь оказать тебе услугу. — И какую именно? — Ты будешь заниматься реставрацией розового сада в Крэнбрук-Парке. Вряд ли у тебя останется время на прополку собственного огорода. — Прополка — прошлый век, — сказала Клер. — А какие у тебя планы на мой сад? — Я собираюсь расширить коттедж «Примроуз». Сама подумай, Клер. Четыре собаки, двое взрослых, подрастающая девочка. Твой офис, мой офис. Нам потребуется гораздо больше места. — А главное здание поместья недостаточно велико для тебя? — Я никогда не собирался жить в гостинице. — Поэтому решил переехать ко мне? — Для начала. Конечно, будет тесновато, пока дом не расширят. Пойдут разговоры… — У меня есть прекрасный гостевой диван. — Мне нужны дом и семья, Клер. Я нашел то, что так долго искал. Я нашел тебя. — Его великолепные глаза вспыхнули огнем, который прожег ее тело от макушки до кончиков пальцев ног. Казалось, ее крылья стали на миг настоящими. — Выход один — свадьба. Не брак для начинающих в ожидании более подходящего варианта, не репетиция семейной жизни. Я говорю о настоящем союзе, до тех пор, «пока смерть не разлучит нас». Это и есть мое личное заветное желание. — Но я пока не волшебница, Хэл. Я только учусь. — Забудь о волшебной палочке. Поцелуй творит настоящие чудеса, — сказал Хэл и замер в ожидании. Клер встала на цыпочки и обняла его за шею: — Вместе навсегда… — Вместе навсегда! И он был прав. Волшебная палочка оказалась не нужна, когда их губы снова встретились и их общая мечта наконец осуществилась. Венчание прошло на руинах древнего аббатства в Крэнбрук-Парке в последнее воскресенье августа. Эллис и Саванна были подружками невесты, Пенни — почетной свидетельницей. Мать жениха и мать невесты чуть не подрались в шляпном отделе местного магазина. По словам репортера из «Обозревателя» — представителя единственной газеты, приглашенной на церемонию, поскольку там присутствовали все ее работники, — на невесте было серебристое кружевное платье с голубым атласным поясом, который великолепно подчеркивал цвет ее глаз. На подружках невесты были надеты платья в тон этому поясу. На собаках, осле и пони красовались бантики из того же материала. Очевидно, на женихе тоже было что-то надето, но кроме его лучезарной улыбки никто больше ничего не заметил.