Правее по откосу бесшумно скользили тени — саперы делали проход.

Хаустов остановился, помедлил какое-то мгновение, словно в раздумье, посылать его, своего бывшего студента, на смерть или ползти самому, и кивнул: вперед. Все верно, командир на войне не должен сомневаться в верности своего решения и в том, что подчиненный тут же в точности выполнит его приказ. Когда Петров проползал мимо него, профессор шепнул:

— Осторожнее. Зайди правее. Там тропа. Не забудь о минах.

По тропе действительно ползти было легче. Снег здесь совсем превратился в тесто, перемешался с оттаявшей землей и прошлогодней листвой и гасил все звуки. Тропа была натоптанной, немцы по ней ходили вниз, к родникам, брать воду. Значит, вряд ли она заминирована. Хорошо, что ночью не подморозило, иначе бы сейчас все гремело и хрустело.

Глаза, привыкшие к темноте, уже различали вверху пологий холмик то ли блиндажа, то ли окопа с высоким бруствером. Если над ним накатник, то гранатами его не возьмешь, с ужасом подумал Петров о том, что все его усилия могут быть напрасными. Он снял с ремня две Ф-1, подышал на пальцы. Пока полз по ледяной жиже вверх, руки закоченели до самых локтей. Привстал на колено. И тут правее, метрах в пятидесяти, раз за разом троекратно рвануло. Это другая группа забрасывала гранатами соседний пулемет. Одновременно со взрывами гранат открыли огонь из винтовок Хаустов и Еркин. Петров мгновенно понял, что он опаздывает, что профессор и Еркин начали стрельбу, чтобы отвлечь пулеметчиков на себя.

Руки совсем не слушаются. Только бы не задеть верхушки деревьев... Только бы перебросить «феньки» через этот проклятый бугор...

Гранаты полетели вверх. Там тут же разорвало темень двумя резкими вспышками. Кто-то сдавленно вскрикнул. Накрыл... Неужели накрыл? Теперь — вперед.

Петрова кто-то обогнал, пока он вставал и нашаривал в затоптанном снегу свою винтовку. Он вскочил, побежал следом и по хриплому дыханию узнал профессора. Потом косогор, пылающий вспышками выстрелов и гранатных разрывов. Еркин сунул вперед своей длинной винтовкой с примкнутым штыком и закричал, зло сверкая глазами. Обычно медлительный, степенный, он теперь был неузнаваем. Скрюченная его фигура с длинной винтовкой наперевес металась то вперед, то назад. Наконец, словно доделав свое дело, Еркин подбежал к Петрову, стоявшему на коленях, оттащил его в угол окопа. Спросил дрожащим от злобы и усталости чужим голосом:

— Ну что, студент? Живой? Ай как?

Петров понял, что они уже в немецких окопах, что теперь надо собраться и не отставать от товарищей, иначе гибель.

Еркин в углу окопа дергал застрявший штык и матерился. Только теперь Петров увидел на земле тело опрокинутого немца и саперную лопатку в окровавленной руке убитого. Подумал: так вот кто мне небо закрыл...

Из оперативной сводки штаба 49-й армии в штаб Западного фронта № 235 к 17.00 28 апреля 1942 года: «Части 49 Армии в течение дня в р-не ПАВЛОВО отражали неоднократные атаки противника; на остальных участках фронта продолжали закрепляться на занимаемых рубежах и занимались боевой подготовкой.

Противник на участке леса сев.-зап. и юго-вост. ПАВЛОВО к 14.00 дважды переходил в атаку. Атаки поддерживались непрерывным воздействием на наши войска авиации пр-ка и массированным минометно-артиллерийским огнем.

217 СД. Сменив 616 СП 194 СД, к утру 28.4.42 г. 766 СП 217 СД занял оборону на участке (иск) тропа ПАВЛОВО, СТЕНЕНКИ, юго-зап. окр. ПАВЛОВО, лес 500-700 м южнее и юго-вост. ПАВЛОВО.

Противник в 8.00 после авиационной и артиллерийской обработки р-на ПАВЛОВО силой до 300 человек с одним танком с направления выс. 180,5 и до 80 человек со стороны леса зап. ПАВЛОВО перешел в наступление.

Нашим артиллерийско-минометным и пулеметным огнем пр-к рассеян.

Бомбардировка и пулеметный обстрел р-на ПАВЛОВО авиацией пр-ка продолжались до 13.00.

В 13.15 пр-к неустановленной силой атаковал левофланговые подразделения 766 СП южнее отм. 139,7 и вклинился в передний край обороны полка. Одновременно небольшие группы начали наступление на юго-зап. окр. ПАВЛОВО Связь с полком прекращена. Положение уточняется»{1}.

Из оперативной сводки от 29 апреля 1942 года: «217 СД с 1 и 2/411 ГАП закрепилась на рубеже: выс. 180,4, ПАВЛОВО лес юго-зап ПАВЛОВО, КОРОЛЕВО, ТУРАНЕЦ.

755 СП обороняет вост. берег р. УГРА на участке выс. 180,4, (иск) ПАВЛОВО;

740 СП — лес 300 м сев. ПАВЛОВО, сев-зап. и зап. окр. ПАВЛОВО, до дороги, ведущей на АНДРЕЕНКИ;

766 СП — (иск) дорога ПАВЛОВО-АНДРЕЕНКИ, выступ леса 600 м юго-вост. ПАВЛОВО и далее по сев. берегу оврага, (иск) отм. 139,7.

Разведрота дивизии с комендантским взводом обороняют участок КОРОЛЕВО, ТУРАНЕЦ.

По уточненным данным, пр-к в течение 28.4.42 г. наступал на сев.-зап. окр. ПАВЛОВО силой до 500 человек.

На участке 766 СП в течение дня шесть раз переходил в атаку; напряженный бой на этом участке продолжался до 21.00 28.4.42 г. В течение всего дня наступление поддерживалось сильным минометно-артиллерийским огнем. Авиация пр-ка группами 3-17 самолетов непрерывно бомбила боевые порядки частей дивизии. Все атаки пр-ка отбиты. На поле боя осталось до 450 трупов немцев. Наши потери уточняются.

28.4.42 г. дивизия получила 500 человек пополнения»{2}.

Из утренней оперативной сводки от 30 апреля 1942 года: «Части 49 Армии в течение ночи закрепляли занимаемые рубежи и вели разведку.