Де Куси стал символом другого рода. До подписания перемирия ему бросил вызов Томас Моубрей, граф Ноттингем и будущий герцог Норфолк, один из лордов, которого Ричард назначил пожизненно графом-маршалом. Де Куси преподал этому двадцатитрехлетнему человеку пример рыцарства. Встретиться с Ангерраном в бою означало научиться мастерству, доблести и добиться славы. Когда милосердие и добродетель — атрибуты рыцарского поведения — ставились под сомнение, честь и доблесть тоже надо было отыскать. В одобрении нуждаются люди любого возраста, и когда этого не происходит, в истории наступают плохие времена.

Как «человек, известный своей честью, отвагой и рыцарским поведением», де Куси попросил Ноттингема назвать день и место поединка, чтобы сразиться на копьях, на мечах, на кинжалах и на топорах. От него требовали предоставить «правдивый и достоверный ответ», заверенный печатью короля, а если местом поединка станет Кале, Ноттингему в свою очередь надлежит представить такой же ответ от короля Англии. Де Куси предложил провести поединок в присутствии стольких персон, «сколько мы с вами пригласим», и у всех них должны быть соответствующие документы. В архивах не сохранилось записей о том, состоялся ли поединок. Де Куси не был в нем заинтересован, поскольку в тот момент шли переговоры о перемирии.

Ноттингем не снискал славы и на следующий год принял знаменитый вызов от Сент-Энгельберта, когда лихой Бусико и два его товарища, разозленные хвастовством англичан после подписания перемирия, пригласили к ристалищу всех, кто пожелает с ними сразиться в любом поединке в течение тридцати дней. Совет благоразумно выступил против ссоры, разгоревшейся чуть ли не сразу после подписания перемирия, и предложил сумасбродным рыцарям отказаться от поединков. На Бусико благоразумные советы не действовали. В шестнадцать лет он впервые обнажил меч в битве при Рузбеке, где огромный фламандец, посмеявшись над его юностью и маленьким ростом, посоветовал ему пойти домой, на ручки к маме. Бусико выхватил кинжал и всадил его обидчику в бок со словами: «Скажи, дети из твоей страны играют в такие игры?». Во время поединков он и его товарищи проявили чудеса храбрости, впоследствии Бусико стал маршалом Франции и принял участие в последней авантюре де Куси.

Желание Ноттингема вступить в драку десятью годами позднее привело его уже как герцога Норфолка к исторической дуэли с Болингброком, ускорившей падение Ричарда II. Сосланный вместе со своим оппонентом, Ноттингем скончался в том же году.

Передвигаясь с места на место, нанося визиты, расследуя, задавая вопросы, Жан Фруассар приехал в Париж в тот месяц, когда перемирие было подписано, с тем, чтобы навестить «милого сира де Куси… одного из моих сеньоров и патронов». Через двадцать лет после кончины его первого патрона, английской королевы Филиппы, Фруассар пользовался поддержкой императора Венцеслава и проживал под патронажем Ги де Шатильона, графа де Блуа. Обязанностей, кроме написания хроник, у него не было. Когда Ги де Блуа обанкротился, де Куси предложил Фруассару должность каноника в Лилле; впрочем, это предложение так и не воплотилось в реальность.

Тем не менее

Хотя получатель патронажа, в свою очередь, не скупился на комплименты, де Куси и в самом деле кажется необычайно любезным человеком. Слово «жантильный» обычно употребляли по отношению к любому значительному и уважаемому аристократу, имея при этом в виду, что он или она благородного происхождения. Де Куси, в дополнение к этому, называли человеком «тонким», «разумным», и imaginativeили fort-imaginatifто есть умным, вдумчивым и предусмотрительным, а также sageили tres-sage, что означает «мудрый, разумный, рациональный, осмотрительный, здравомыслящий, хладнокровный, трезвый, уравновешенный, благонравный, устойчивый, добродетельный», или все вместе. Его также описывали как cointe, что означает «элегантный» в манерах, в умении одеваться, человек грациозный, вежливый, галантный, то есть все то, что свойственно рыцарю.

Первая книга «Хроник» Фруассара, в которой рыцарство немедленно опознало похвалу себе от восторженного поклонника, появилась в 1370 году и тотчас обрела широкую популярность. Старейшее рукописное издание первой книги находится сейчас в Королевской библиотеке Бельгии, на нем имеется герб де Куси.

Копирование рукописей больше не было монополией одиноких монахов, а стало занятием профессиональных писцов, создававших собственные гильдии. Получив лицензию Парижского университета, вероятно, дабы гарантировать точность воспроизводимых текстов, писцы сделались источником страданий для живых авторов, которые горько жаловались на отсрочки и ошибки копиистов. Муки писателя, как писал Петрарка, были непереносимы. Писатель никогда не знает, что он найдет в книге, которую отдал переписать «невежественным, ленивым и бесцеремонным людишкам».

Буржуазии в XIV веке прибавилось, выросло производство бумаги, и, благодаря этому, расширилась читательская публика; аристократы, как известно, были знакомы с литературой понаслышке или по чтениям, которые устраивались в их замках. Торговцы, знакомые с чтением и письмом в силу своей профессии, готовы были читать книги любого вида — поэзию, историю, романы, путешествия, вульгарные книжки, аллегории и религиозные произведения. Обладание книгами стало признаком культурного человека. Поскольку богачи и нувориши копировали манеры, идеалы и платье аристократии, широкую известность получили хроники о рыцарстве.

Неизвестно, что за книги были у Ангеррана VII в дополнение к «Хроникам» Фруассара и тем, что перечислены в королевских архивах в виде подарков от короля. Кроме французской Библии — от Книги Бытие до Псалмов, — которую подарили ему за службу герцогу Бретани, в 1390 году Ангерран получил книгу «Король Пеппино и его жена, Большеногая Берта», а также принадлежавшие королеве «Деяния Карла Великого», «хорошо написанные, в три колонки в очень большом фолианте». «Король забрал книгу у супруги и передал монсеньору де Куси».