Между тем эти заботы оказывали неблагоприятное воздействие на боевой дух подчиненных генералу Фриснеру венгерских войск. Больше всего ему хотелось бы рассчитывать на гонведов [18] , как он мог рассчитывать на стойкость и выдержку венгерских солдат-фронтовиков Первой мировой войны, о которых также с признательностью вспоминали и другие германские генералы. «Полностью признавая индивидуальные качества венгерского солдата, нельзя умолчать о том, что многие венгерские части просто отказывались служить, – писал он позже в своих воспоминаниях. – Недостаточная стойкость венгров – как и румын – заключалась в том, что они просто не могли справиться с натиском Советов. У них не было достаточного количества оружия, в первую очередь отсутствовали противотанковые средства. Кроме того, они не было достаточно хорошо обучены и не в последнюю очередь испытывали на себе отрицательные влияния различных политических колебаний и влияний».

Генерал был совершенно прав. Поспешно мобилизованная в течение лета 1944 года венгерская армия как военный фактор теряла свое значение изо дня в день. Наряду с недостаточным и устаревшим вооружением и снаряжением ее боевой дух на венгерской земле был совершенно другим, чем тот, на который рассчитывали немцы. Для гонведа, простого солдата-ополченца, то, что происходило в его стране с начала сентября, представляло собой отнюдь не «отечественную войну» в смысле оборонительной войны народа, но исключительно военное столкновение между немцами и русскими, разыгрывающееся, к несчастью, на венгерской земле. Таким образом, когда война дошла до Венгрии и боевые действия стали происходить в пределах границ страны, то очень скоро большей частью населения овладели пораженческие настроения. Пожалуй, венгры испытывали страх перед приближающейся Красной армией, но страх этот все же был не настолько велик, чтобы люди стали повиноваться приказам об эвакуации, отданным властями. «Венгрия в течение восьми дней подпишет мир с Англией. Поэтому не стоит женщинам с детьми лететь в Ноймаркт (Марош-Вашаргели), пусть лучше остаются на месте!» Этот распущенный по Венгрии слух из Трансильвании, предположительно через обергруппенфюрера СС Флепса, дошел до командования армии, которое передало его генерал-полковнику Фриснеру. Германский командующий отнесся к нему весьма серьезно, поскольку в последние недели сентября ему постоянно приходили подобные сообщения. Дабы не оказаться еще раз в ситуации «румынской катастрофы» теперь уже на венгерской земле, он принял меры в тылу своих войск, направленные на то, чтобы в случае какого-либо неожиданного поворота событий в Будапеште иметь возможность маневра.

Аналогичные действия предпринимались также в уполномоченных германских представительствах в венгерской столице и в ставке фюрера. Гитлеру в столь сложной военной ситуации совершенно не хотелось испытать венгерский вариант румынской катастрофы. Германская служба безопасности (СД), СС, вермахт и Веезенмайер с середины сентября принимали все возможные меры, чтобы в зародыше подавить все попытки Венгрии выйти из войны. Вопрос, следует ли германской стороне предпринимать превентивные меры или сначала дождаться развития событий, а потом уже действовать после свершившегося, был решен только в начале октября. Под влиянием Веезенмайера и Вильгельма Хёттля, специального уполномоченного Главного управления имперской безопасности, немцами было принято решение во всех деталях разработать операцию «Панцерфауст», как была названа акция против Хорти, но с ее реализацией еще несколько повременить. Следует сказать, что такое решение было обосновано знатоком венгерской политической сцены, поскольку любая преждевременная акция против Хорти могла бы вызвать в Венгрии только хаос, который легко мог перерасти в гражданскую войну. Немцы же вполне могли рассчитывать на поддержку влиятельнейшей праворадикальной партии Венгрии, «Скрещенные стрелы», лидер которой, бывший майор Генерального штаба Ференц Салаши, уже несколько месяцев находился в теснейшей связи с Веезенмайером. Однако относительно позиции венгерской армии, от которой предстоящая акция зависела прежде всего, как «Скрещенные стрелы», так и немцы пребывали в неизвестности. Это стало понятно во время последнего тайного совещания германо-венгерских заговорщиков 3 октября, когда все присутствовавшие на нем согласились, кроме прочего, также и с тем, что, принимая во внимание неопределенную позицию гонведов, необходимо «уже сейчас заготовить приказы за подписью Хорти или «по поручению Хорти». [Поскольку] лично королевский регент пользуется уважением народа и армии, он должен и в дальнейшем – даже если это придется имитировать – продолжать находиться у власти». В ходе последующего обсуждения было согласовано, что «лично Хорти непременно должен оказаться в руках немцев, иначе все задуманное становится бессмысленным».

С этой целью во второй половине сентября в Будапешт личным приказом Гитлера был послан штурмбаннфюрер [19] СС Отто Скорцени, освободитель Муссолини. Кроме него, в Будапеште также действовал обергруппенфюрер СС и генерал войск СС фон дем Бах-Зелевски [20] , который поздней осенью 1944 года (с 1 августа по 2 октября) подавлял Варшавское восстание. Именно ему были подчинены поначалу многочисленные, но далеко не такие сильные германские войска, расквартированные в Будапеште и вокруг него. Кроме нескольких дежурных подразделений войск СС и полиции осенью 1944 года в венгерской столице находилась только (пребывающая в состоянии формирования) 22-я кавалерийская дивизия СС. Вместе со Скорцени в конце сентября в Будапешт прибыли несколько батальонов парашютистов и учебная команда младших командиров из города Винер-Нойштадт. Что касается танков, то положение с ними было более благоприятно: около двух танковых бригад выгрузилось 14 октября на

Восточном вокзале, был также 305-й танковый батальон, имевший в своем составе 42 новых танка «Тигр», которые демонстративно продефилировали парадом по улицам города. Кроме того, в распоряжении Скорцени имелась особая рота, вооруженная танкетками «Голиаф», этими небольшими управляемыми на расстоянии (по проводам) и маневренными гусеничными машинами, несущими заряд взрывчатки, которые были особенно эффективными в уличных боях. Фон дем Бах-Зелевски также привез с собой кое-что из Германии: 600-мм самоходную мортиру «Карл». (Калибр 600 мм (позже на двух мортирах заменили на 540 мм), вес 600-мм снаряда 1700 кг (легкий) и 2170 кг (тяжелый), а также 1250 кг (фугасный). Вес взрывчатого вещества в снарядах 280, 348 и 460 кг соответственно. Тяжелый бетонобойный снаряд весом 2170 кг пробивал бетонную стену толщиной от 3 до 3,5 м. – Ред.) Это орудие лишь дважды имело боевое применение, при осаде Севастополя и при подавлении Варшавского восстания. (Применялась также при обстреле Брестской крепости в 1941 г. и др. – Ред.) Гитлер хотел также применить ее в августе 1944 года против восставших парижан, чтобы, как он сказал в разговоре с генералом Дитрихом фон Холтицем, оставить западным союзникам лишь «поле руин». Теперь «Карлу» предстояло заставить трепетать Будапештскую крепость и, если необходимо, превратить в «поле руин» столицу на Дунае. Бах-Зелевски совершенно не делал тайны из своих нынешних намерений. Он был готов, как он говорил, быть столь же безжалостным, как и до этого в Варшаве!

Тем временем подготовка Хорти к подписанию перемирия с русскими продолжалась. С 1 октября в Москве находилась венгерская делегация, прибывшая в советскую столицу рискованным образом. Руководителем делегации был генерал-полковник Ласло Фараго, работавший в 1940–1941 годах в Москве в качестве венгерского военного атташе, которому Хорти предоставил все необходимые полномочия и который сделал русским следующее предложение: 1) немедленное прекращение военных действий, 2) участие британских и американских войск в занятии территории Венгрии, 3) свободный выход германских частей из Венгрии.

Делегации, однако, не удалось попасть на прием к самому Сталину. Предварительный зондаж ей пришлось проводить с генерал-полковником Кузнецовым [21] , руководителем Главного разведывательного управления Красной армии, генерал-полковником Антоновым, заместителем начальника Генерального штаба, и Деканозовым, представителем министерства иностранных дел. Лишь 8 октября венгерский представитель был принят министром иностранных дел Молотовым, который также представлял британских и американских союзников. Предложенные Молотовым «предварительные» условия перемирия выглядели следующим образом: «Венгрия должна вывести все войска и государственные учреждения из областей, которые до 31 декабря 1937 года были ею отторгнуты от Чехословакии, Румынии и Югославии. Их эвакуация должна начаться и осуществиться в течение 10 дней, считая от того дня, когда венгерское правительство примет настоящие условия. Для наблюдения за оставлением этих областей в Венгрию тремя союзными правительствами будут направлены наблюдатели. Венгрия обязуется, кроме того, разорвать все связи с Германией и немедленно объявить Германии войну. Советский Союз окажет Венгрии военную помощь».

Молотов откровенно растолковал генералу Фараго, что его правительству будет позволено и дальше участвовать в переговорах, только если Венгрия примет эти условия в полном объеме. Об этом венгерская делегация, имевшая постоянную радиосвязь с Будапештом, информировала регента королевства и просила об одобрении этих условий. Хорти затребовал 24 часа, чтобы принять решение.

10 октября он обсудил их в Будайском замке вместе со своими приближенными, а именно премьер-министром Лакатошем, министром иностранных дел Хеннеем, министром обороны Чатаи, начальником Генерального штаба Вёрёшем и обоими шефами кабинета министров Ваттаи и Амбрози. В ходе этого совещания были высказаны различные мнения по поводу, должны или нет гонведы по желанию русских выступать против своих нынешних товарищей по оружию, опровергающие друг друга. Министр иностранных дел Хенней в своем выступлении настаивал, чтобы «как регент королевства, так и присутствующие на сегодняшнем заседании министры единогласно отказались от объявления войны Германии и от начала военных действий против германских войск в Венгрии». Напротив, как нам известно – не в последнюю очередь из сообщений прессы по ходу послевоенного процесса над Салаши [22] , на котором в качестве свидетеля выступал генерал-полковник Лакатош, – на заседании было высказано мнение, что Венгрия, в случае непринятия московских условий, значительно ухудшит свое военное положение как на фронте, так и в тылу. Участники совещания, однако, потребовали, чтобы была предпринята попытка остановить любую часть Красной армии, которая приблизилась бы к Будапешту, путем нанесения встречного удара с ходу. Было отмечено, что для венгерской 1-й армии было бы затруднительно своевременно оттянуться из Карпат на рубеж Тисы, «чтобы оттуда организовать наступление на немцев».