Шрифт:
— Три рабочие!
За ней хлеб покупает старушка, та, что рассказывала про ракетчиков. Свои четыреста граммов она берет от продавца неторопливо и бережно заворачивает в чистую тряпицу.
Приближается очередь Андриашина. Пока ничего интересного в магазине он не заметил. Люди приходили и уходили. Дверь хлопала беспрерывно. Андриашин оглянулся: за ним стояло человек тридцать, а может, и все пятьдесят. Он уже многих запомнил. Появился новый покупатель. Новый ли? Он узнал ее сразу. Только что-то изменилось в облике. На голове уже нет желтого берета, а поверх костюма светлый пыльник, в руках авоська. На глазах очки. Но тот же энергичный поворот головы.
«Она же только что получила хлеб по трем рабочим карточкам», — подумал Андриашин.
В этот раз женщина получила две рабочие и две детские нормы хлеба. Хороша семейка! Почти полных четыре буханки. Это уже интересно.
Следом за женщиной Андриашин вышел из магазина.
— Разрешите помочь, — галантно предложил он.
Женщина вздрогнула, увидев незнакомого мужчину. Но быстро справилась с испугом.
— Если уж вам так хочется, пожалуйста. — И протянула авоську.
Андриашин легонько взял женщину за локоть. Некоторое время они шли молча. Андриашин слышал, как старушка сказала им вслед:
— Не иначе как спекулянты, вон сколько хлеба нахватали.
— Мне направо, спасибо, — женщина протянула руку за авоськой.
Андриашин не отпускал ее.
— Что вы делаете? Сейчас же отпустите, иначе закричу!
— Не советую, — тихо ответил Андриашин и крепче сжал ее локоть. — Мы пойдем с вами прямо.
— Куда?!
— Не догадываетесь? В милицию.
Женщина работала заведующей карточным бюро в одном из Московских трестов хлебопечения. В сумочке рядом с деньгами, зеркальцем и губной помадой лежали семь хлебных карточек. У одинокой женщины семь карточек. Откуда?
При обыске на квартире у «доброй» тети Доры сотрудники милиции нашли 28 продуктовых, 16 мясных и 6 промтоварных карточек. Поискали получше, нашли еще 104 талона на картофель, 119 талонов на масло, 29 талонов на крупу, 42 талона на сахар. Большую сумму денег, изделия из золота, серебра.
Тетя Дора не обворовывала квартиры, никого не грабила. Она, по ее выражению, «просто умела жить». Путем различных махинаций ей удалось скопить много продовольственных и промтоварных карточек. Часть из них она скупала за водку у водителей автомашин, уезжающих из столицы. На приобретенные таким способом карточки покупала в разных магазинах продукты и товары. Затем «выручала» нуждающихся, перепродавала им дефицитные вещи. Конечно, не по государственным, а по ценам «черного» рынка.
Приговор военного трибунала спекулянтке был суровым.
С поля боя не вернулся
В 8-й стрелковой дивизии, сформированной в свое время из подразделений Московской Краснопресненской дивизии народного ополчения, старых бойцов почти не осталось. Еще в 1941 году на Смоленском направлении многие сложили головы в боях с отборными фашистскими войсками.
Но боевые традиции московских рабочих в дивизии крепко жили в новых бойцах.
И вот после тех боев, спустя почти три года, 22 сентября 1943 года командир дивизии полковник П. Гудзь доложил командующему армией о том, что в районе населенного пункта Навозы передовые батальоны вышли к Днепру. В боях на подступах к реке особенно отличились подразделения 151-го стрелкового полка под командованием полковника Г. Томиловского, которые после тридцатикилометрового марша прорвались к Днепру и без всякой паузы, с ходу готовятся к форсированию.
Преодолеть могучую реку готовились и воины 2-го стрелкового батальона. Среди них был командир взвода старшина Дмитрий Шурпенко. Перед тем как пойти на наблюдательный пункт командира батальона, разместив взвод среди приречного, начавшего желтеть ивняка, он решил сам прикинуть, где и как лучше всего организовать переправу, если поступит такой приказ. Потому, что понтоны, судя по всему, не подвезли, мостов же поблизости не было. Удивляться тут нечему — наступление шло в таком быстром темпе, что даже кухни отстали.
«Значит, придется плыть на плотах и других подручных средствах, — подумал Шурпенко, — а выгребать будем солдатской смекалкой». Такое уже бывало. Шурпенко расстегнул пуговицы на новенькой, еще пахнущей складом зеленой телогрейке, ибо солнце палило по-летнему жарко. Вздохнул всей грудью и сразу почувствовал, как речная прохлада коснулась разгоряченного тела. Старшина, не теряя времени, полез прямо через кусты поближе к воде. Раздвинув автоматом густые ветви кустарника, увидел широкую гладь реки и остановился как вкопанный. «Ух ты, широк!» — невольно вырвалось у Шурпенко.
Как ни пытался Дмитрий рассмотреть в бинокль знаменитый «восточный вал», который, как писали в газетах, фашисты построили на берегу Днепра, но, кроме кустов, одиночных осокорей, да порыжевших от солнца холмов, ничего не увидел. Видно, гитлеровцы умело замаскировали укрепления. Если бы располагал временем, может, и обнаружил какую-нибудь огневую точку, но долго рассматривать вражеский берег не мог: пора было идти на НП.
На наблюдательном пункте командира батальона уже собрались командиры взводов и рот. Шурпенко доложил ротному о прибытии, поздоровался со всеми. А чтобы не маячить у начальства перед глазами, по своей давней привычке отошел в сторону.