Шрифт:
Своим предводителем мы избрали аль-Итра, который был самым старшим среди нас, и беспрекословно ему подчинялись. Он принадлежал к консервативной, весьма религиозной семье, был женат, имел детей и любил пофилософствовать. Говорил он хорошо, пересыпая речь стихами и образными сравнениями.
Все мы восхищались его красноречием и ценили его энтузиазм, однако, когда он пускался в нравоучения, невольно переставали его слушать и погружались в свои мысли, устремив взгляд на море. Вокруг нас царил полумрак. Набережную освещало лишь несколько синих фонарей, которые, как щит, заслоняли нас от вражеских подводных лодок и прочих опасностей, грозивших с моря.
При свете этих затемненных фонарей мы и наслаждались вечерним покоем и влажным дыханием моря, расположившись за столиком в облюбованной нами кофейне. Сквозь зевоту внимали мы поучениям нашего друга аль-Итра: «Будьте благочестивы и набожны! Вера дает опору в жизни. Храните ее и просите Аллаха указать вам правильный путь». Здесь он приводил слова поэта:
Пусть смерть неизбежна, ты перед ней не дрожи: Встречай ее смело, голову выше держи.И еще:
И высокое происхожденье не избавит от униженья. Только в смертном бою с врагом, в борьбе для тебя спасенье.Бейт [8] следовал за бейтом, а нами овладевала тоска — вывести нас из уныния, вернуть к жизни могла теперь лишь «она». Да, только «она»!.
Она возникала перед кофейней в синем полумраке, окутанная таинственностью, очарованием и соблазном. При ее появлении все взоры обращались к ней, и даже наш блестящий оратор умолкал.
8
Бейт — двустишие (арабск.).
Черная мулаа [9] подчеркивала стройность ее девической фигуры. Высокие каблучки сообщали походке особую грациозность.
В то время редко можно было встретить египтянку, расставшуюся с покрывалом, поэтому в каждой женщине, отважившейся на подобный шаг, нам чудилась какая-то особая пленительность.
Она шла, гордо подняв голову, не оборачиваясь, спокойно и уверенно, как идет газель по лесной чаще.
Лицо ее было прелестно. Она никого не удостаивала улыбки и только изредка тихонько улыбалась сама себе.
9
Мулаа — накидка, верхняя одежда арабских женщин.
Она была женщиной легкого поведения, «ночной птичкой». И если по ее виду нельзя было этого сказать, то лишь потому, что держалась она весьма скромно и не выставляла свою красоту напоказ.
Мы провожали ее глазами, и еще долго после того, как она исчезала во мраке, пребывали в сладостном полузабытьи.
Очнувшись, мы снова слышали голос аль-Итра, говорившего, впрочем, без большой уверенности:
— С этим непотребством надо бороться — бороться в первую очередь, прежде чем с англичанами! Необходимо очистить страну от скверны!
Но мы пропускали его слова мимо ушей. Взоры наши были обращены к морю, и перед нами продолжал витать образ девушки в мулаа.
Она исчезала так же внезапно, как и появлялась, да и видели мы ее далеко не каждый день. Сидя с приятелями, я постоянно с нетерпением ждал ее и, если она не показывалась в обычное время, впадал в уныние и тревогу.
III
В тот вечер мои друзья опаздывали, и я сидел в кофейне один. Некоторое время я наблюдал за прохожими и, еще издалека увидев ее силуэт в синем свете фонарей, стал следить за ее приближением.
Мне казалось, что на меня повеяло ветерком, напоенным ароматами дивных цветов. Она пристально посмотрела на меня загадочными, томными глазами и приветливо улыбнулась. В следующее мгновение мрак поглотил ее, и сколько я ни напрягал зрение, разглядеть ее в ночной тьме не мог.
И вдруг будто какая-то сила толкнула меня. Подгоняемый страстью, я последовал за ней… Догнал… Видимо, она услышала, что я иду по пятам, но не обернулась и невозмутимо продолжала свой путь. Я шагал рядом, вдыхая аромат ее духов.
От смущения я лишился дара речи, чувствовал себя глупым мальчишкой и ненавидел себя за это.
Вдруг она тихо спросила:
— Где твои друзья?
— Задержались что-то.
— А ты не боишься, что они тебя засмеют?
— Нет.
— И хочешь пойти со мной?
— Если позволишь.
— Что ж, пойдем!
И она взяла меня за руку. От ее прикосновения у меня по телу побежала дрожь.
Мы свернули в какой-то глухой переулок. В непроглядной тьме угадывались фигуры одиноких прохожих, неслышно, словно тени, бредущих куда-то. Из окон одного из домов доносились хмельные голоса и бравурная музыка.