Его взгляд оценивающе скользнул по Камале, и у нее возникло ощущение, будто дон Мигель мысленно перечисляет ее достоинства, довольный тем, что женщина, на которой он собрался жениться, по всем статьям превосходит остальных.

Было в этом взгляде нечто холодное и бесстрастное, что Камала сочла для себя оскорбительным.

Однако она потупила глаза, надеясь на то, что в эти минуты производит впечатление скромной молодой женщины, польщенной его вниманием.

— У меня есть подарок для вас, — сообщил дон Мигель. — Думаю, что он станет предметом зависти всех других женщин при королевском дворе Мадрида.

С этими словами он достал из ящика стола небольшую коробочку и открыл ее. Камала увидела, что в ней лежит кольцо, украшенное прекраснейшим бриллиантом.

Если желтый камень Хосефы был достоин всяческих похвал, то этот решительно его затмевал: бело-голубой, заостренный с обоих концов, он ослепительно сверкал в свете угасающего дня.

Дон Мигель вынул кольцо из коробочки и надел Камале на палец.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, — сказала она прерывающимся от волнения голосом. — Это очень… очень щедрый подарок.

— Есть еще много бриллиантов, которые я приготовил для вас и которые вы получите еще до того, как мы отправимся в плавание.

— Таких огромных я еще ни разу не видела! — воскликнула Камала, чувствуя, что дон Мигель ждет от нее именно этих слов.

— Он был найден в моих алмазных копях несколько лет назад, — ответил дон Мигель. — С тех пор я хранил его для той женщины, которая будет достойна его великолепия.

— Благодарю вас, — повторила Камала.

Она собралась поклониться еще раз, но дон Мигель длинными тонкими пальцами приподнял ее подбородок. Поняв, что он собрался сделать, Камала нечеловеческим усилием воли заставила себя не отвернуться и не выбежать из комнаты. Впившись ногтями в ладони, она приказала себе оставаться на месте.

Хозяин дома нарочито медленно наклонил свою голову и жадно припал к девичьим губам. Теперь она знала, каким может быть поцелуй нелюбимого человека. Когда губы Конрада касались ее, она испытывала восторг, возносивший ее к вершинам блаженства, а поцелуй дона Мигеля не вызвал в ней ничего, кроме отвращения и желания убежать прочь.

Губы его были сильными и властными. Его руки крепко сжимали Камалу в железных объятиях, и она поняла, что под броней железного самообладания, коего от него требовали воспитание и присущая испанцам гордость, кроется свирепое желание, которое Камала ощущала каждой клеточкой тела. Ей захотелось сжаться в комок, исчезнуть, раствориться в воздухе.

Поцелуй сделался более настойчивым, по-звериному страстным. Несмотря на свою неискушенность в вопросах любви, Камала не могла не понять, насколько жесток и похотлив дон Мигель.

Наконец, поняв, что девушка больше не может дышать и вот-вот лишится чувств в его объятиях, он выпустил ее.

— Вы очень желанны, — произнес он охрипшим голосом. — Завтра вы будете моей!

Камала невольно прижала кончики пальцев к опухшим губам.

— З-з-завтра?! — пролепетала она и, чувствуя, что больше ни минуты не вынесет в его присутствии, выбежала из комнаты, терзаемая страхом, которого никогда еще не знала в жизни.

Больше всего ей сейчас хотелось найти Конрада и броситься в его объятия. Ей была нужна его поддержка, ощущение покоя и безопасности, которое он неизменно дарил ей; уверенность в том, что с ней ничего не случится, пока он рядом.

Однако пока Камала бежала по коридору, она вспомнила, что от ее поведения зависит успех их побега. Если Конрад увидит, что она расстроенна и напугана, он может наброситься на дона Мигеля и вызвать его на поединок.

Камала остановилась и заставила себя успокоиться. Она чувствовала на себе взгляды слуг, но сейчас это было совершенно не важно.

Самое главное — не рассердить Конрада, а значит, ничего не говорить ему о ненавистном поцелуе дона Мигеля.

Медленно шагая, Камала остановилась перед огромным зеркалом в инкрустированной золотом раме. От бега ее волосы растрепались. Она машинально поправила прическу и увидела, как блеснул отразившийся в зеркале бриллиант подаренного доном Мигелем кольца.

Оно показалось ей еще одной цепью, в которую ее хотят заковать.

Опасаясь, что дон Мигель может в любой момент выйти из своего кабинета, Камала зашагала дальше по коридору, стараясь обрести столь нужное ей спокойствие, чтобы предстать перед Конрадом и двумя другими мужчинами, которые находятся сейчас в гостиной.

Ужин, как ей показалось, тянулся бесконечно долго. Было нелегко держать себя в руках и пытаться беспечно болтать, отвечать на вопросы, обсуждать прогулку и красоты местной природы, слушать, как дон Мигель хвастливо рассказывает о своих владениях, богатстве и планах на будущее.

Когда Камала почувствовала, что самообладание ее на исходе и она вот-вот не выдержит и расплачется, ужин закончился и все разошлись по своим спальням.

Ближе к полуночи она внезапно осознала, что ждать прихода Хосефы придется еще не менее часа.